Последняя команда - равняйсь, смирно! - и напряженная сила замерла перед заводом.

Это короткое учение было выразительно. Беспорядки кончились. Отряд ушел без единого ареста, без единого выстрела.

Непрерывный ток между командиром и подчиненными, между волей и точным беспрекословным ее выполнением, возникает лишь при наличии известных условий при дисциплине и духовной связи.

Дисциплина А. П. придавал огромное значение.

- При внешней дисциплинированности создается и внутренняя выдержка, а ее то больше всего не хватает у русского человека при всей его талантливости, часто говорил А. П.

Но чтобы иметь не только формальное, но и нравственное право предъявлять требования к своим подчиненным, А. П. прежде всего был требователен к самому себе. Неустанно работал над собою, обуздывал свою страстную натуру и всегда держал себя в руках. Продолжал, как в детстве, вставать по ночам и переламывать свой сон, но шел теперь в казармы. Там можно было увидеть его в самый неожиданный час.

Молодых солдат к своей суровой дисциплин приучал постепенно.

Сначала добросовестно и помногу раз объяснял каждому все, что от него требуется по службе. Совершенно спокойно и просто указывал на все совершенные погрешности, затем начинал предупреждать, что после определенного времени он уже будет налагать взыскания за малейшую оплошность, за малейшую неточность. И когда наступал этот срок, А. П. был беспощаден. Не так приложил руку к козырьку - столько-то часов под ружье, не так надет пояс, не так повернулся, не так ответил - столько-то часов или нарядов вне очереди. За каждую провинность - соответствующее дисциплинарное взыскание и никогда никакого снисхождения.

Между вольноопределяющимися и солдатами не делал никакой разницы. И к тем и к другим предъявлял одинаковым требования. Если солдату полагалось являться на квартиру начальства через черный ход, то и вольноопределяющегося, пришедшего по делам службы и позвонившего в парадную дверь, А. П. попросту отправлял на черный ход.

- Был у меня раз вольноопределяющийся, правовед, настоящий маменькин сынок, - рассказывал А. П., - а через несколько месяцев приходит его же матушка, благодарит и говорит - узнать моего сына нельзя.

В своей команде А. П. установил обычай - с каждого новобранца снимать фотографическую карточку.

- Вот как-нибудь и покажешь ее своему молодцу, - говорил А. П., посмотри, мол, каков ты был.

- Посмотрит на свой портрет мой гвардеец, увидит, что и ступни то у него внутрь, и животом стоит вперед, ухмыльнется и скажет - ну и деревня же, Ваше Высокоблагородие.

Упорно добиваясь в своей команде образцовой выправки, знаний и полной дисциплины, А. П. вместе с тем никогда не унижал в солдате его человеческого достоинства. Того же требовал и от своих подчиненных.

- Но был у меня старый заслуженный унтер-офицер и любил он ткнуть кулаком солдата, - рассказывал А. П. - Вызвал я его к себе и говорю, чтобы он рукам воли больше не давал. Солдат, говорю, и по Уставу звание почетное, и надо с уважением относиться к этому званию. Унтер-офицер мне - так точно, Ваше Высокоблагородие, слушаюсь.[лдн-книги1]

- Так что же стал делать этот унтер?

- Идет солдат в отпуск. Является к своему унтеру. Тот его оглядывает с головы до ног, все ли, как полагается, пригнано, все ли в порядке, и вдруг видит, что сапоги плохо начищены.

- Что же, говорить, сапог не вычистил? Лейб-Гвардии Преображенец, а с грязными сапогами по городу! Спинку свою натрудить побоялся... Ну что же, я, старый унтер-офицер, почищу тебе молодому солдату. Клади ногу на скамью... Клади приказываю тебе.

- Берет унтер-офицер сапожную щетку и начинает, что из сил, начищать сапог, а локтем то все время в бок или куда попало.

- Застал я раз такую картину и говорю - ты бы полегче чистил сапоги, а он мне в ответ - никак нет, Ваше Высокоблагородие, потому как солдата есть звание почетное и оно даже на первых генералах, то и равняйся на них, а у их превосходительств сапоги завсегда блестят.

Между солдатами и А. П. очень быстро устанавливалось и духовное сближение. В нем они видели не только строгого командира.

По воскресным и праздничным дням А. П. водил своих солдат в театры, музеи, картинные галереи, показывал все достопримечательности столицы, рассказывал и объяснял все, что смотрели. Тщательно подготавливался к этим прогулкам.

По установившейся традиции Преображенского полка офицеры ходили на солдатские вечеринки. Обязательно бывал на них и А. П. - Там он танцевал и весело ухаживал за солдатскими дамами.

Таким образом создавалась тесная полковая семья. Духовная связь с этой семьей не порывалась у солдата и после его ухода в запас. Каждый знал, что в случае нужды напишет своему командиру, и тот его вызволит.

Сплоченной братской семьей в Преображенском полку жили и офицеры - вне зависимости от чина и возраста почти все были друг с другом "на ты".

А. П. слыл в полку, как самый строгий и "отчетливый" офицер. "Мы, молодые подпоручики, - вспоминают до сих пор сослуживцы А. П., - невольно подтягивались и с волнением являлись с визитом к штабс-капитану Кутепову по случаю своего производства в офицеры полка".

Своих офицеров, совершивших какую-нибудь оплошность, А. П. всегда встречал словами - эх, Федора Ивановна!

- Но однажды, - рассказывал А. П., - здорово меня разыграли за эту мою привычку.

- Как-то утром, у себя на квартире в Петербурге, слышу звонок. Являются офицеры и преподносят мне именинный пирог.

- Я удивился. - В чем дело?

- А мне говорят - сегодня день празднества Св. Феодоры, так вот поздравляем.

- Но я, - добавил А. П., - не растерялся и попросил всех Федор Ивановн откушать именинного пирога.

- Не растерялись и г.г. офицеры. все, как один, сели за стол, и от пирога ничего не осталось.

Последние годы в Петербурге не легко приходилось А. П. - В 1912 г. умер его отец и на руках А. П. остались две сестры и два брата. Их надо было воспитывать и дать им возможность получить высшее образование.

Подросшая сестра поступила на Высшие Женские Курсы, средний брат, окончив гимназию, поступил в С. Петербургское военное училище, а младший пошел в университет.

Трогательная забота о своих доходила у А. П. до того, что он с младшим братом вместе подготавливался к экзаменами по университетским лекциям...

Любил только А. П. в гостях у сестер, в компании студентов и курсисток, поддразнивать их своим "черносотенством".

Братья прекрасно закончили свое образование, а сестра была даже оставлена при курсах.

Себе А. П. во всем отказывал, но никто не мог бы подумать при виде его в первых рядах театра или в блестящем обществе, что этот гвардейский офицер дома живет спартанцем.

IV.

Началась Великая война.

По мобилизационному плану учебная команда Преображенского полка была расформирована. Ее начальник - штабс-капитан Кутепов - должен был остаться при запасном батальоне, но он настоял на своем отправлении на фронт, и 1-го августа 1914 г. А. П. вместе с Преображенским полком выступил в поход командиром 4-й роты.

20-го августа Преображенский полк входит в непосредственное соприкосновение с неприятелем. Имея в головном отряде 3-ью и 4-ую роты, полк развертывается у селения Владиславово (к юго-западу от гор. Люблина) и вступает в бой. Своей стремительной атакой Преображенцы не только останавливают победоносное до этого дня наступление австрийцев, но и вынуждают их к поспешному отступлению.

В этом бою А. П. был ранен ружейною пулей в левую ногу с раздроблением кости. Он упал. Как раз в этот момент неприятель перешел в контратаку. А. П. попытался подняться и не смог. Неприятельская цепь приближалась. - А. П. выхватил револьвер, он не допускал мысли о своем плене. Это увидели лежащие неподалеку его тоже израненные солдаты. Они быстро подползли к своему командиру и, сами истекая кровью, вынесли его на руках.

В ноябре того же года А. П. вернулся в полк, а в марте 1915 года он был вторично ранен, на этот раз осколком гранаты в правую ногу.