Базилевс базилеон или «царь царей» ромейского государства Византия, Константин Багрянородный¹, был высок ростом, широкоплеч, широколиц и розовощек. С молочно-белой кожей, орлиным носом и приятным взором. Был он доброго нрава и приветлив со всеми. Любил поесть, выпить вина в хорошей компании. Славился щедростью в дарах и вспомоществованиях.

И, конечно же, Константин любил поговорить, пофилософствовать. Но не все темы и не со всеми приближенными можно было обсуждать. Поэтому откровенные разговоры проходили в кругу семьи. С людьми, имеющими право свободно говорить с государем. А таких благодарных слушателей его философствований было немного. Постоянными и внимательными его собеседниками были патриарх Феофилакт² и паракимомен Василий³. Первый, ввиду своего доброго нрава и положения священника. Второй, как человек, чье положение первого министра обязывало быть внимательным к собеседнику.

После трапезы, басилевс уединился с патриархом Феофилактом. Только вот разговор получался не очень веселым. Вероятно из-за черной меланхолии накатившей вдруг на всесильного басилевса. Ему опять нездоровилось. Константин любил вкусно поесть, но его чрево перестало переваривать обильную пищу. Поэтому он вынужден был поститься.

– Перестань хмуриться, – утешал его Феофилакт. – «И это пройдет», как говаривал царь Соломон⁴. Пост еще никому не вредил. Лучше расскажи, отчего плодятся сектантства? И распространяется эта зараза в экзархатах, католикосатах и прочих епископатах, оторванных от Вселенской Церкви Константинополя.

– В религии, как и в организме человека, непременно должно поддерживаться равновесие. А в христианстве – его центральная, официально принятая версия от Константина Великого⁵. И для этого следует рассылать монахов миссионеров, чтобы они проповедовали истину и опровергали ереси, – неохотно ответил базилевс. – Об этом повествует и Ветхий Завет. Моисей⁶ был приверженцем золотого Атона, которого хетты называли Конем Хорса, богом алого, осеннего Солнца и временем сбора налогов. Богом князей и воинов. А реаты Аарона⁷, как все земледельцы, поклонялись серебряному Быку Амону, рога которого символизировали полумесяц. Потому, что это было лунное божество, покровительствовавшее земледелию, которого карфагеняне называли Ваалом, а греки – Блестящим Зевсом. Как можно было в этих условиях совместить две веры и, таким образом, обрести равновесие и утвердить власть?

– Аарон, побратим⁸ Моисея на правах Верховного жреца должен был, как то помочь?

– Он и помог. Аарон, на правах Пира, попытался объединить оба культа и выковал бога в новом обличье – в образе Золотого Тельца. И назвал его «богом реатов» – Израилем. Но Моисей, к сожалению, увидел в образе идола Аарона лишь то, что Амона ставят выше Атона. А большая часть еврейского народа вообще увидело только золото, которому и стали поклоняться.

– ???

– Ничего нового он не придумал, – улыбнулся Константин. – Если вспомнить, что у норманнов Тартарии⁹ объединяющим символом служит живой белый, то есть, «Серебряный Конь». Где конь символизирует Хорса – солнечное божество язычников, а его серебряный цвет – лунный полумесяц. Позже эту же идею перенял и Соломон, сделав своей печатью изображение звезды в полумесяце. А в недалеком прошлом идею Аарона возродил и пророк Мухаммед¹⁰ в своем Аллахе, который можно перевести как «Золотой Полумесяц». Ведь древний корень «ал» лежит в основе слова «алый», обозначающий цвет червонного золота. И цвет осеннего солнца. Луну же египтяне и сейчас называют словом «Аах».

– А как же в христианстве?

– И в христианстве все тоже! На щите Константина Великого два символа. И Солнце и Полумесяц. Хотя я предпочитаю серебряный равносторонний солярный крест с лучами, расширяющимися от центра к краю. Своеобразный символ маятника качающегося от созидания к разрушению. Ведь равновесие – состояние неустойчивое. В жизни гораздо важнее не оно само, а стремление к нему.

– Действительно, этот символ показывает путь к равноправию и равновесию, – согласился Феофилакт – Как ты думаешь, Константин, почему мы никак не можем договориться с римской Церковью? Где кроются истоки непримиримой вражды кафедр Святого Петра¹¹ и Святого Андрея¹²?

Под убаюкивающее журчание фонтана Константин стал, неспешно философствовать. Снова «сев на своего конька», он на время забыл о своем недуге. Чего собственно и добивался патриарх.

– Чтобы это понять, надо снова заглянуть в наше прошлое, – вздохнул Константин. – Что ты знаешь о раннем христианстве?

– Я знаю только то, что принято знать официально, – ответил Феофилакт. – Но ты, как обычно, знаешь не только это, но гораздо больше. Расскажи мне свою версию.

Константин снова вздохнул и начал рассказ:

– Раннее христианство было небольшой сектой иудаизма. У раннего христианства отсутствовал канон, то есть свой обряд! А если и был, то отличался крайней упрощенностью. Сначала сектанты находили себе приверженцев в Палестине. Потом за отказ от участия в Иудейской войне 66–73 годов иудеи выгнали христиан в Малую Азию. Оттуда часть их перекочевала и обосновалась в Риме. Поэтому Рим и считается колыбелью христианства в Европе.

Но какого христианства? Гонимых сектантов. Или, как говорили в древности, – шика-муна, по-курдски – джагути, по-славянски – жидов. Так называли часть людей отделившихся от народа, пока эта отделившаяся часть сама не становились народом. И тогда приобретала другое собственное имя. Поэтому их, первых христиан, и прозвали жидовствующими¹³.

Например, в трехсоттысячном Риме насчитали бы от силы несколько десятков христиан, живущих своей замкнутой общиной. Все их знали и сторонились, полагая, будто те совершают ритуальные детоубийства. Находились даже свидетели, видевшие, как христиане ели плоть и пили кровь человеческую. А их знаменитые «вечери любви» горожане называли оргиями, складывая о них легенды. Религиозным обрядом все это можно назвать с очень большой натяжкой. Людей восстанавливало против ранних христиан и то, что они отрицали существование богов и отвергали любую мораль! Христианские сектанты называли себя атеистами, прятались в катакомбах, их считали дном общества…

– Если вспомнить, что апостол Петр возглавлял общину зелотов¹⁴ у учеников Христа, могу предположить, что первые христиане пытались развалить Рим изнутри. Продажные женщины-сектантки, становились любовницами патрициев и через них незаметно влияли на политику Рима. Только этим можно объяснить их богопротивное и аморальное поведение в столице империи.

– Возможно, ты и прав, – поддержал Феофилакта Константин. – Во всяком случае, к ним, к жидовствующим христианам, обратился со своим «Посланием к римлянам» апостол Павел¹⁵. В далеком Риме он увидел заблудших единоверцев, дурная «слава» которых распространилась по самым дальним окраинам империи.