На сорок шестом году жизни Северус Снейп, некогда бывший двойным агентом и преподавателем Зельеварения, а теперь занявший пост директора школы магии и волшебства «Хогвартс», умудрился заболеть ветрянкой. Нет, сперва он, разумеется, старался ухудшившееся самочувствие и встревоженные расспросы коллег игнорировать — благо зелий хватало, а Минерва всегда вела себя как курица-наседка и готова была отправить его на больничный из-за одного чиха. Впрочем, самочувствие никак не улучшалось, и тогда Снейп решил, что это какой-нибудь хитроумный сглаз, очередное ужасное порождение поклонников близнецов Уизли. Но все известные ему контрзаклятья не помогли, а универсальное зелье только вызвало несварение, и, яростно расчёсывая подбородок, Северус Снейп с позором поплёлся к мадам Помфри.

Мадам Помфри смеялась. Смеялась она так долго, что Снейп начал уж было подумывать о том, чтобы зарядить в неё Обливиэйтом; видимо, что-то такое отразилось в его взгляде — хихикать Поппи перестала, зато объяснила, что ничего страшного с ним не произошло («Не считая этих очаровательных пятнышек, но, право, Северус, они так тебе идут!»). Просто ему не повезло заразиться ветряной оспой сейчас, а не в детстве, когда проблему можно было решить зельем. Всего-то! Напоследок Помфри выдала ему невероятно вонючую мазь, строго заявив:

— Обработать нужно каждое пятно, Северус. Постарайся не пропустить ни одного, чтобы не пришлось повторять процедуру на более поздней стадии. Только у этой мази есть один побочный…

Снейп слушать не стал — отмахнулся и отчалил в подземелья. Поппи Помфри прикусила щёку с внутренней стороны и прыснула: что ж, директора Хогвартса ждал сюрприз.

Вечером того же дня Снейп встал перед зеркалом в своих покоях и, кривясь, словно его заставили сжевать охапку флоббер-червей, принялся расстёгивать мантию. Раздевшись до пояса, он с опаской отвинтил крышечку мази и выдавил немного противно-жёлтой субстанции себе на палец. Втёр в первое пятно, угнездившееся у самого крыла выдающегося во всех отношениях носа, скептически поджал губы: смотрелось глупо. Кожу там, где её коснулась мазь, лизнуло странное тепло, но, к огромному огорчению Снейпа, пятно не спешило исчезать — видимо, мазь действовала лишь тогда, когда было намазано каждое. Поминутно чертыхаясь и проклиная себя, гадких детей, очевидно, притащивших в Хогвартс заразу, и неуместную улыбочку Помфри, он натёр мазью все пятна на лице и неохотно перешёл к шее; здесь их было немного, и, закончив с последним, Снейп с чистой совестью отправился спать, уверенный, что на следующий день проснётся здоровым. Правда, ему не спалось — странное то ли желание, то ли просто томление ворочалось в животе, и в конце концов ему пришлось принимать душ, поминая недобрым словом Поттера. Почему именно Поттера, было не до конца понятно и самому Снейпу — жить вместе с мистером Самым-Молодым-Главным-Аврором-Последнего-Столетия он не рвался. Но стоило признать, что всегда готовый к сексу (иногда даже слишком) любовник под боком сейчас был бы очень кстати…

Смывая с себя усталость этого дня и сперму, Снейп заметил вдруг, что пятна исчезли. Настроение его моментально взлетело до небес.

— Избавился! — с облегчением сказал он самому себе.

Если бы пятнышки могли ехидно улыбаться, то одно из них, угнездившееся на линии роста волос, там, где не было видно, точно сделало бы это.

Утром в Больничном Крыле прогремел взрыв. Разъярённый Снейп, весь испещрённый пятнами, ходил из угла в угол и рычал, как огромный чёрный лев; Помфри, неспособная решить, хохотать ей или пугаться мрачного директора, на всякий случай помалкивала. Снейп плевался ядом и вопил; впрочем, красные точки на его лице, придававшие ему комичный вид, здорово портили впечатление.

— Какого чёрта! — надрывался несчастный. — У меня завтра встреча с попечительским советом! Я не могу появиться на ней в таком виде! Поппи, должно быть заклинание — или зелье, убирающее эту мерзость моментально! Драккл раздери этих маленьких паршивцев!

Но, разумеется, крики его не возымели должного действия, и в конечном итоге изрядно выдохшийся Северус Снейп был выставлен за дверь Больничного Крыла.

Справедливости ради стоит сказать, что рассудок не изменил ему и в столь тяжёлых обстоятельствах — Снейп отменил все встречи, запланированные на ближайшие дни, и даже, скрепя сердце, послал Поттеру лаконичную записку: «Занят. Не приходи». Не учёл он лишь одного — того, что молодой деятельный любовник, и без того недовольный редкими свиданиями, записке не обрадуется.

Так или иначе, а вечером, испытывая мучительнейшее чувство déjà vu, Снейп вновь разделся перед зеркалом и взял в руки мазь. На этот раз пятна полезли ниже и дальше, угнездились даже на бёдрах. Скрип его зубов, должно быть, слышал весь Хогвартс; кривясь, Снейп зачерпнул немного мази и щедро обмазал ею живот, чертя линию к пупку, а после — пятно у самой косточки. Тепло тут же угнездилось в бедре — и, о ужас!, поползло дальше, к паху.

Несколько секунд Северус Снейп растерянно разглядывал собственный член, бесстыдно прижимающийся к животу. Затем с подозрением уставился на баночку с мазью. Сложить два и два оказалось просто.

Снейп немного подумал, а после невозмутимо вскинул подбородок, гордо расправил плечи и принялся намазывать пятна на бёдрах дальше. Тело его, впрочем, униматься и не думало: жар лизнул низ живота, застрял в груди, а кроме того, Снейп неловко задел пальцами головку стоящего члена — и едва не застонал: случайное прикосновение оказалось приятным, моментально сбилось дыхание, и он, плюнув на всё, потянулся перепачканными мазью пальцами к…

— Какой вид, — хрипло выдохнули позади него, и, позабыв про собственную наготу, Северус Снейп обернулся. На него с видом кота, собирающегося броситься на мышь, смотрел Гарри чёртов Поттер.

Первым порывом было швырнуться в Поттера Конфундусом и сбежать. Но Снейп вовремя припомнил, что вообще-то это его личные — директорские! — покои. Неверной торопливой походкой он добрался до кресла, резво набросил на себя мантию, стремясь спрятать хоть что-то, и, набрав в грудь побольше воздуха, рявкнул:

— Поттер, я же сказал тебе не приходить!

Отвечать ему, естественно, никто не собирался. Глаза у Поттера были чернющие, а губы он сжал — Снейп хорошо знал это выражение лица, так что потянулся было за палочкой, надеясь огреть великовозрастного недоумка Петрификусом, но не успел даже схватиться за гладкий кончик. Поттер прижал его спиной к зеркалу одним броском, втиснулся всем телом, прошептал жарко:

— Интуиция сказала мне, что стоит зайти, и она не подвела…

«Знаю я, какая интуиция! — зло подумал Снейп. — Поппи небось постаралась!»

— Проваливай, кому сказал! — процедил он, ещё силясь сохранить остатки разума. Будто торопясь заставить его перестать думать совсем, Поттер прижался ещё ближе и лизнул его подбородок.

— Поттер! — зашипел-застонал Снейп, отчаянно стараясь уйти от соприкосновения, но лишь — будто назло — вскидывая бёдра навстречу чужим. Удовольствие прострелило позвоночник, растеклось жаром по пояснице, проклятый Поттер не замедлил пристроить свои лапищи на заднице Снейпа, приник бедром к паху, облизнулся: почувствовал, с-сволочь, стояк!

— По-оттер… — уже готовый позорно капитулировать, протянул Снейп и выронил банку с треклятой мазью. Звук падения на пару секунд отрезвил его. — Я… я тебя заражу!

— Зараза к заразе… не липнет, — проурчал Гарри, сдирая с сопротивляющегося Снейпа мантию, и оскалился. Снейпа продрало возбуждением до самых пяток. Будто зная, где именно надо прикасаться, Поттер потёрся о его бедро — в аккурат там, где угнездилось щедро сдобренное мазью пятнышко. И Снейп подавился проклятьем; тело предало его моментально, потянулось навстречу Поттеру, мантия соскользнула с плеча, и разозлённый и распалённый Северус Снейп впился в чужие губы яростным поцелуем.

Поттер, паршивец, инициативу перехватил тут же — забрался языком Снейпу в рот, вылизал, вцепился пальцами в задницу с такой силой, что стало даже немного больно; Снейп дёрнулся, уходя из захвата, глаза Поттера окончательно заволокло дымкой возбуждения, и он вдруг схватил Снейпа за плечо, вынудил развернуться, уткнуться лицом прямо в гладкую поверхность зеркала, навалился тяжеленным медведем сзади, прорычал куда-то в шею: