- Не уговаривайте меня, друг мой. Я и сам хочу этого больше всего. Но боюсь, что если поддамся внутреннему голосу, следующим моим желанием будет желание оставить практику, бросить всех своих больных и остаться в этом доме навсегда. Кому это понравится, спрошу я вас?
- Не мне, - со смехом ответил сэр Кренстон.
- И не мисс Джоберти - то-то и оно. Очаровательная мисс Ларт, повернулся он к Гретхен, - что бы я вам тут не наговорил, я очень не хочу увидеть вас в числе моих пациентов, а сейчас, к сожалению, похоже, что это так и есть. Я делаю вам предписание: как можно больше свежего воздуха, верховые прогулки и почаще улыбаться. Вскоре я приеду опять взглянуть на вас, - он склонился к руке Гретхен и коснулся её губами.
Глава двадцать шестая
вечер у камина и разговор в отсутствии Гретхен о её будущем
Ах, эти прогулки верхом! Если бы Гретхен могла хоть на минуту забыть о существовании Пастора, тогда она могла бы наслаждаться ветром, бьющим в лицо, и стремительной скачкой рядом с сэром Кренстоном через цветочные поляны, сквозь высокие травы... Она могла бы любоваться просторами, распахивающимися перед ними в красках зрелого лета... И с любопытством рассматривать древние развалины, которые показывал ей Кренстон, и пытаться представить тех, кто жил в этих стенах столетия назад, когда они ещё не были руинами... Но глядя в распахнутые дали, Гретхен боялась увидеть там всадников на быстрых лошадях, развалины же - вполне подходящее место для засады, а когда конь уносил её в цветущие луга, она могла думать только о том, что они всё больше удаляются от дома.
Настроение её улучшалось, лишь когда они поворачивали домой.
Несколько раз она пыталась рассказать сэру Кренстону о своей встрече с Пастором и его людьми, но почему-то было так трудно начать разговор, и Гретхен так и не смогла преодолеть это непонятное препятствие в самой себе.
Доктор Джоберти приезжал теперь довольно часто. Если он не появлялся в Тополиной Обители три дня, Гретхен уже казалось, что она давно его не видела. Она научилась разгадывать его колючий юмор и достойно отвечать ему. Иногда их разговор превращался в шуточное сражение, и они перебрасывались фразами как мячиком: кто отобьёт, а кто пропустит. Чаще всего дело кончалось тем, что Джоберти поднимал руки и, как истинный джентльмен, сдавался на милость дамы.
- Вы опасный соперник, мисс Ларт. Вашим врагам не поздоровится, попадись они вам на язычок.
- У меня нет врагов, господин доктор, - отвечала Гретхен.
- Дай-то Бог, - Джоберти смотрел на неё каким-то особым, "докторским" взглядом.
Прошло уже довольно времени с той ночи, когда Гретхен впервые появилась в Тополиной Обители. К ней привыкли, спала острота первоначального интереса, хотя наместо подлинных знаний о её прошлом так и остались одни догадки и фантазии. Но зато окружающие узнавали характер Гретхен, её скромность и доброе сердце. Кто-то из слуг сказал о ней "наш ангелочек", да так и повелось - в разговоре между собой они чаще всего так и называли Гретхен. И уже казалось, что всё так и должно оставаться. Дом сделается пустым и унылым, если в нём прекратится этот мелодичный бархатистый голосок. И неужели за большим обеденным столом сэр Кренстон опять будет сидеть один? И кого будет по-матерински бранить Дороти за гуляние сырым вечером без тёплой накидки? Присутствие очаровательной, милой леди наполнило жизнь обитателей большого дома новым, каким-то особым, радостным, праздничным содержанием.
Да что слуги! В один из дождливых, ветреных вечеров, когда доктор Джоберти решил заночевать в доме Кренстона, между мужчинами зашёл разговор на подобную же тему. Было уже поздно, и Гретхен оставила их, пожелав спокойной ночи. После её ухода Джоберти и сэр Тимотей неторопливо потягивали лёгкое виноградное вино, сидя перед камином и нисколько не тяготились долгим молчанием. Первым заговорил доктор, взглянув на тёмную лестницу, по которой ушла Гретхен.
- Вероятно, это судьба, друг мой? То, что эта леди пришла именно в ваш дом?
Взгляд Кренстона задержался на докторе, но, так ничего и не сказав на это, сэр Тимотей снова отвернулся к огню.
Но Джоберти это нисколько не обескуражило.
- Мисс Ларт заставила вас забыть ваши женоненавистнические настроения, не так ли, Кренстон? Как чувствует себя наш закоренелый холостяк? Похоже, он сдает позиции, причем делает это весьма охотно.
- Джоберти... Мне не хочется шутить на эту тему.
- А я не шучу. Вы влюблены, и я с удовольствием наблюдая вас в этом качестве. И буду бесконечно рад за вас, если мисс Ларт станет главным украшением вашего дома.
- Если бы дело было только во мне... Вы не замечаете ничего в поведении Гретхен?
- Что вы имеете в виду?
- В самом начале пребывания здесь мисс Ларт была больна. То есть явно нуждалась в уходе, покое... Но тем не менее... я думаю, она была счастливее. А теперь она находит всё меньше поводов для радости. Она становится более нервной, тревожной... менее искренней в проявлении чувств. Вероятно, она понимает, что необходимо рассказать свою историю, но не желает ничего говорить.
- Я задумывался об обстоятельствах жизни мисс Ларт, какими они могли быть до появления её в вашем доме. И неизменно прихожу к выводу, что обстоятельства эти были довольно печальны.
- Что заставляет вас так думать?
- Ну, хотя бы тот факт, что у этой юной леди нет друзей или родных, к кому она могла бы обратиться за помощью, - задумчиво сказал Джоберти. - Будь иначе, вероятно, она уже просила бы вас отправить её письма к ним. Но если дела её и в самом деле обстоят так, как я думаю, мисс Ларт должна испытывать сильное беспокойство за своё будущее. Как ей не думать и не тревожиться о том, что ей некуда идти из вашего дома, но и остаться здесь тоже не предлагает никто. Может быть, вам самому стоит сделать первый шаг? Просите мисс Ларт остаться у вас подольше. Будьте искреннее, поговорите с мисс Ларт откровенно.
- О чём, Джоберти? Не кажется ли вам, что моя искренность настоятельно рекомендует кое-что открыть Гретхен? И это должно прозвучать прежде всех иных откровений. Но неужели вы можете предположить, что это чистое создание с лёгкостью примет мои признания и примирится с ними?
- Не усложняйте, Кренстон! Не хотите признаваться - не признавайтесь. Только скажите, что она может сколько угодно долго оставаться в вашем доме, убедите её не спешить покидать Тополиную Обитель. Ведь этого пока достаточно. А потом влюбите её в себя. С вашим умом, обаянием это вполне реальная цель. И когда юная леди будет всей душой любить вас, знать ваше прекрасное сердце...
- Замолчите, Джоберти! Это говорите вы?! Как вы можете советовать мне при помощи обмана завладеть сердцем мисс Ларт, "влюбить в себя", скрывая худшую свою часть, а потом поставить перед выбором - каким бы дурным я не был, принимайте меня, мисс Ларт, и любите всем сердцем, потому что ничего другого вам не остаётся!
- Тогда убейте то, что называете "худшим". А труп спрячьте так, чтобы никогда и ничто больше не выплыло. Думаете, я хлопочу только о вас? Мне жаль эту несчастную очаровательную женщину. Ваша любовь и любовь к вам могли бы стать панацеей для неё. В юной, прекрасной женщине я вижу усталость старухи, сгорбленной годами и несчастьями. Новая любовь вернула бы ей желание жить. Спасите ее, Кренстон, если вы влюблены в неё. Вам понадобится терпение и мудрость, умение понять её. Не спешите. Захотите пробежать по недостроенному мосту и обрушите его... А на обломках строить много труднее.
Глава двадцать седьмая
прошлое напоминает, что оно не уходит без следа
Джоберти был абсолютно прав в своих умозаключениях - не смотря на то, что Кренстон был сама приветливость и не давал Гретхен ни малейшего повода почувствовать себя неловко в его доме, она всё чаще задумывалась: что же дальше? Любому гостеприимству наступает предел. До каких пор она может им пользоваться и не пора ли подумать, каким будет её следующий шаг? Эти мысли будили тревогу. Ни родственников, ни друзей, ни средств к существованию... Кренстон так трогательно заботлив... Иногда Гретхен заставала его погруженным в размышление, иногда он казался усталым и удручённым. Но едва лишь обнаруживал присутствие Гретхен, тотчас преображался, и следы прежнего настроения улетучивались вмиг. И всё же... у него есть собственная жизнь, о которой она ничего не знает. Несколько раз он покидал усадьбу - на сутки, на двое. Он предупреждал об этом Гретхен, но не считал нужным объяснять своё отсутствие. И эта уединённая жизнь... Неужели не тяготится он ею - умный, обаятельный, способный стать душою общества... Почему он покинул Францию? Вероятно, на то были причины? Гретхен приходила к выводу, что совсем ничего не знает о сэре Кренстоне, и это тоже не утешало.
