Как же я устала! Бросив напряжённый взгляд на часы, поняла, что встречи с упрямой старушкой не избежать — до конца рабочего дня оставалось десять минут, и она это знает.

Несколько раз глубоко вздохнув, собрала волю в кулак, надела маску неизменной вежливости на лицо и вышла в зал.

— Добрый вечер, Мира Андреевна, — стараясь говорить максимально спокойно и доброжелательно, взглянула на постоянную клиентку и уточнила: — В чём суть вашей сегодняшней жалобы?

— Мне нахамили, — безапелляционно заявила старушка, поправляя на носу очки с толстыми линзами и приплясывая на месте от нетерпения.

— Кто, и что именно вам сказал?

— Я хотела оплатить счёт, — мне в нос ткнули квитанцией, — но одна из ваших девиц отказалась выполнять свои прямые обязанности! Она сказала, чтоб я заполнила какие-то поля, и только потом приходила снова! Я — старая больная женщина!..

— Так никто не спорит, что больная, — прокомментировала шоу Ирка, выглядывая из своего неизменного окошка.

— Вот!!! — указательный палец Жиховой взметнулся вверх: — Вы ЭТО слышали?

— Что именно? — уточнила я, украдкой показывая кулак неугомонной сотруднице.

— Ваша подчинённая меня обозвала ненормальной!

— Всего лишь повторила ваши же слова, — пожала плечами я, — подтвердила, что вы старая и больная женщина. Мы полностью солидарны с вами, разве это плохо?

— Ах, солидарны? — клиентку затрясло от гнева и восторга одновременно. Она по-настоящему наслаждалась такими минутами своего триумфа, собственно, ради них Жихова и являлась сюда, как на работу, каждые два — три дня на протяжении почти трёх лет в любую погоду. — А ведь я найду на вас управу! Дайте мне жалобную книгу!

— Пожалуйста, — я кивнула Светлане, и та мигом принесла пухлую синюю тетрадку. — Только там почти не осталось места, вы всё исписали.

— И ещё напишу! Моё право, — радостно скалясь пропыхтела старушка, удаляясь к излюбленному столику у окна.

— Пошла писать мемуары, — снова подала голос Ирка, — третий том заканчивает. И это только в этом году, — взглянув на меня, девушка саркастически ухмыльнулась: — Не передумала от нас уходить, Маринэлла? Скучать ведь будешь.

— У меня нет выбора, — засмеялась я, поглаживая сильно округлившийся за последние месяцы живот. — Но я обещаю вернуться. Потом. Может быть…

— Ага, как же! Выпустит Коломойцев тебя из декрета, — Ирка покачала головой и, достав из ящика тумбочки помаду, отправилась к зеркалу, бухтя на ходу: — Везёт же некоторым. Ничего, схожу сегодня в Купидон, авось и мне подфартит.

— Время! — радостно закричал Валера, захлопывая окошко: — С Наступающим всех, товарищи! Радости, любви и… ого!

Я оглянулась, проследив за взглядом молодого человека, и тут же почувствовала как усталость этого дня отступает прочь. В дверях банка стоял Лёшка с огромной корзиной полной всяких вкусностей в руках.

— Привет, народ, — улыбнулся мой самый любимый на свете муж, — я тут кое-чего принёс. Проставиться за декрет, так сказать. Ну, и с наступающим заодно поздравить.

Рядом со мной всхлипнула Ирка.

— Ты чего? — удивилась я.

— Того, — она наигранно шмыгнула носом, — в шоке я. Не думала, что такие мужики на свете бывают. Может, поделишься, Истеева? Хотя бы на денёк…

— Ни в этой жизни, — категорично заявила, не сводя взгляда с мужчины своей мечты, — я сама с одиннадцати лет ждала, пока он ко мне присмотрится…