– Дурак? – спросил сквозь зубы, глядя в худенькое лицо с точеными скулами. – Как, уже не герой для местной газеты? Отлично, Уфимцева! Вижу, что до тебя дошло! – и сразу же перешел к делу: – Это что еще за ерунду вы с Софией выдумали с экспериментом? Какая к черту программа для отстающих? Я тебе что, подопытный кролик?

Она не струсила, как я надеялся. Только сжалась слегка под моим взглядом.

– И ничего мы не выдумали, очень даже хорошая программа. А ты еще скажи, что не отстающий?

– Да я нормальный! – возмутился. – Такой, как все! Без тебя со своими делами разберусь! Нарисовалась тут, – сердито оглядел девчонку, – пятый класс, штаны на лямках! Дорасти сначала до эксперимента, а потом практикуй, поняла? Не могла кого-нибудь другого в фонтан свалить, благодетельница?

Ну и наряд. Ей правда есть восемнадцать? А на вид больше пятнадцати не дашь.

Зубрилка вдруг тоже сердито насупилась. Поправив очки, вскинула подбородок.

– Да? А почему же до сих пор не разобрался? Если бы ты был, как все, то не сидел бы сейчас с двумя хвостами по простейшим предметам и угрозой вылета! Как будто и сам простейшее! И чтоб ты знал, некоторым, – она, сморщив нос, оглядела меня косо с ног до головы, – всей жизни не хватит, чтобы до меня дорасти. – И постучала пальцем по моему лбу с намеком.

– Но ты, Очкастик! Выбирай выражение!

– А они у меня всегда заканчиваются, когда я вижу перед собой такую самовлюбленную квазиморду!

– Квази…Чего?!

– Ой!

Глаза за очками внезапно оторопело раскрылись, и девчонка часто-часто захлопала ресницами. Отступила опасливо на шажок назад.

– Э-э… Т-то есть я не это хотела сказать! – снова странно улыбнулась, как напустивший в штаны Щелкунчик. – Точнее мордочку! Нет, не пойдет? Ладно, тогда мордашку. Мордусик? Неужели рыльце? – изумилась. – Что, снова не то? О! Няшку! Точно, самовлюбленную няшку! Нет, ну ты, Воробышек-то, не наглей! Я же не знала, что ты такой капризный!

Я стоял, не зная, что мне делать. То ли смеяться в голос, а то ли рычать от злости. Что вообще происходит? Такого чуда, как эта Зубрилка, в моей жизни еще не было.

– Уфимцева, признайся, тебе что, жить надоело?!

– Н-нет, – она замотала головой. И, главное, искренне так. Вот смотришь и действительно веришь, что не надоело.

– Тогда зачем ты всю эту лабуду с репетиторством придумала? Ведь это твоя затея, не отрицай!

– Моя! – не стала отпираться мелочь. – Просто помочь хотела. Ты же меня спас! Вот и я решила спасти тебя от вылета из универа. Типо, око за око. Тьфу! – она виновато хохотнула. – То есть долг платежом красен и все такое.

– Чего?!

– Ну, ты ведь все равно Мерзлякину философию без подготовки не сдашь, – Уфимцева шмыгнула носом и пожала плечами. – Ведь не сдашь?

И снова улыбнулась, как Щелкунчик.

– Ваня, ты извини, что я тебя дураком обозвала. Я же говорила, что больше собак боюсь только злых парней. Да я вообще думала, что ты обрадуешься, а ты вдруг рассердился! В общем, ты не дурак, Ваня, ты только кажешься. А на самом деле… Ой! Эй! А ну, пусти, Воробышек! Ты что делаешь?!

Все, с меня хватит! Я схватил девчонку за шиворот и поволок по коридору. Не хватало еще, чтобы какая-то малявка надо мной потешалась!

– Ты куда меня тащишь?

– В «Три кита».

– Зачем?

– К фонтану.

– Зачем?

– Топить! – прорычал. – Надоела ты мне, Зубрилка! Лучше сразу от тебя избавиться, а то я уже и сам начинаю верить в судьбу!

Мелочь возмутилась:

– Между прочим, это ты меня нашел, а не я! Как миленький! Кто-то вообще собирался меня не видеть!

Я продолжал идти, и ноги девчонки уперлись в пол.

– Э-э-эй, Воробышек! Ты с ума сошел?! Шуток не понимаешь?!

Из аудитории вышел пожилой преподаватель истории и удивленно на нас уставился.

– Молодые люди, что здесь происходит? – важно спросил. Наверняка это чудо, что у меня в руках, и у него в любимицах.

Пришлось Уфимцеву отпустить и прижать к боку. Крепко, чтобы не сбежала.

– Да так, Василий Юрьевич, решаем личные дела.

– А вы могли бы их решать где-нибудь за стенами университета? Здесь все-таки учебное заведение. Здравствуй, Катенька!

– Здра…

– С радостью!

Но на лестнице все же стряхнул с себя Уфимцеву и зажал испуганного Очкастика в углу.

– Ладно, живи, мелочь, но с условием! Сейчас ты пойдешь к Софии, – я приставил палец к аккуратному носу, – и скажешь ей, что передумала со мной заниматься. И что терпеть меня не можешь! Иначе я тебя сам покусаю, как дог! Поняла?

– Нет.

– В смысле? – я изумленно уставился на упрямую девчонку с косой, как у школьницы, которая лежала на ее плече и за которую страшно хотелось дернуть. Сейчас щеки Уфимцевой пылали так же ярко, как мои. – Что, повтори? – не поверил своим ушам.

– Я никуда не пойду и не стану ничего говорить Софии Витальевне.

Мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы не взорваться.

– Почему?

– Ну, считай: на то у меня есть личные причины, – нахмурилась она.

– Надеюсь, тебе не взбрело в голову, пока ты охлаждалась в фонтане, что ты… что мы с тобой…

Уфимцева поправила очки и захлопала ресницами, вновь превратившись в глупого Щелкунчика.

– Ой, Ваня…

– О, нет! Только не это! Я же сказал, что не спасал тебя!

Кажется, мое лицо перекосило, и я отпрянул. В свою очередь оглядел ее с ног до головы.

– А ты, оказывается, упрямая, Мелочь! И вот такое колченогое чудо я должен уговорить со мной танцевать? Да никогда!

Глупое выражение тут же исчезло с лица девчонки. И глазной тик прошел.

– Нормальные у меня ноги! Просто я… бегала с утра. Много, понятно! Вот и поймала крепатуру. Подумаешь, немного не рассчитала нагрузку. А танцевать с тобой я и сама не стану. Еще чего не хватало! Не мечтай!

– Что? – я растерянно моргнул, отказываясь понимать Зубрилку. – То есть?

– Я так доценту и сказала, что это пустая трата времени – ты, я и все эти буги-вуги вместе с твистами. Уж лучше я тебя физикой мучить стану, чем ты меня танцами. Физику я обожаю! Я тебе, Вань, признаюсь по секрету, что танцы – мой самый страшный кошмар! Бр-р-р! Вот, как для тебя философия. Да кому они вообще интересны? Глупо же, скажи? А София Витальевна уперлась: тогда я не приму у Воробышка экзамен. Ни-за-что! Мол, завалю! Видите ли, декан хочет видеть гордость факультета на празднике! Да пусть не принимает, Вань! Я и летом с тобой заниматься буду, хоть каждый день! Проводить эксперименты – это же так интересно! Да ты привыкнешь ко мне, как к родной! Сдадим, не переживай!

POV Катя

– Не переживай, Вань! Эй, ты куда?

Ты смотри. Убежал. Неужели топить передумал?

Интересно, я не сильно перегнула палку с «терновым кустом»? Вдруг он и правда со мной танцевать не захочет? Может, пока я тут хитроумные рокировки проворачиваю, Воробышек решил для меня пострашнее фонтана экзекуцию придумать?

А ну и ладно! Справимся! Еще полчаса назад я и сама была уверена, что прекращу все это безобразие. Особенно, когда поняла, что после утренней пробежки из-за парты встать не могу. Как-то тяжело это все – третий день подряд есть за двоих, а бегать за четверых с непривычки. Хорошо, что разболтавшиеся винтики собственной неуверенности снова встали на место, как только Воробышек меня за косу схватил. Вот сразу же и мотивация победить вернулась!

Если честно, то он меня здорово напугал. Целый день старалась не попадаться ему на глаза – надо же человеку с новостью сжиться! А тут он сам, несется навстречу – легок на помине, как цунами, плечами раздвигая толпу. Желваки ходят, злые глаза горят синим пламенем… Думала все, кранты!

Тьфу! Что-то я заговорила патетически. Плохо действует на меня Воробышек. Пока с ним спорила, успела несколько раз подумать: до чего же он симпатичный.

Таракан, таракан, тараканищще! И усатое! И пузатое!

Нет, ну как легко у него получилось меня сграбастать, даже обидно! Поскорее бы попа наросла, чтобы не поднял!