- Я ей долг простил.
- Что? Это еще за что?
- За то, что она была посредником в моей сделке с Андреем Мироновичем. У меня наличных то, не было. С ее подачи, под ее ответственность мне выделили пятьдесят тысяч рублей под проценты. За ответственность надо платить.
- А... Пятьдесят тысяч? Боже ты мой и ты все отыграл, а потом даже еще выиграл... Это конечно упустила из виду маман, но кто думал, что ты прекрасно играешь в карты...
- Только постарайся не трепаться об этом своей матери.
Но я видно опоздал, хозяйке уже видно давно все известно, где я был и что делал. Она подплыла ко мне с милой улыбкой.
- Поздравляю, зятек. Похоже ты пришелся ко двору в нашем обществе.
- Я бы назвал это подворьем.
- Ну что же, приятно, что ты остришь, а я же, например, ошеломлена, что в нашей семье появился картежный шулер.
- Я не выбирал семью.
- Правильно говоришь, мы тебя просто недооценили. Не пора ли нам, доченька, возвращаться домой? - вдруг обратилась она к Алле.
- Да, мам.
- Поехали зятек.
Под усиленной охраной нас отвозят в гостиницу. Хозяйка убралась, оставив нас одних в номере, как она мило выразилась на последок: "...Продолжать делать наследника..."
Мое положение хреновое. Хозяйка сдержала слово, отдала мне карточку, однако использовать ее нельзя, так как меня никуда не выпускают. Из гостиницы мы переехали в новую квартиру, которая несмотря на современный стиль отделки и мебели, для меня была тюрьмой, окна затянуты решетками, охраны полно. Константин Ильич тоже надул, уже ни о какой работы не упоминали, о подарке в виде машины типа "Мерседес" ни слова, да и сам он не появлялся сюда со дня свадьбы. Зато Аллочка имела тысячу возможностей, чтобы уйти. Она все время куда-то убиралась по вечерам и иногда ночью появлялась в квартире пьяная в доску. Я пытался узнать у ее охранников, где она шлялась, но они только ухмылялись в ответ и ни слова мне не говорили.
И однажды, по моему, на пятый день после того, как мы переехали в квартиру, Аллочка пришла домой навеселе. Со скуки я решил всю накопленную энергию выпустить на нее.
- Где ты была?
- Где была, там была.
- Опять пила.
- Какое твое дело?
- А вот какое.
И я зафитилил ей в глаз. Мою жену подбросило в воздух, потом женщина грохнулась на ковер и метров пять юзом бороздила шерсть ковра, пока не уперлась головой в стенку. Сначала она лежала неподвижно, потом зашевелилась и села на пол, опершись на стену, потрясла головой, потрогала рукой глаз.
- Ты меня ударил?
- Хочешь еще врежу?
- Нет. Но знаешь ли ты, кого ты ударил?
- Знаю, пьяную сучку.
- Ты ударил мать ребенка. У меня будет ребенок и... и ты...
- Заткнись, дура. Своего ребенка ты уже травишь алкоголем.
- Я не хочу больше видеть тебя, ухожу.
- Давай, вали. Объясни заодно своему папочке, за что я тебя треснул.
Она поднялась, цепляясь за стенку, подошла к телефону и стала набирать номер.
- Але..., мама. Здесь такое... Василий хотел убить меня. Хорошо, я подожду.
Мамашка с охраной приехала через пол часа, за это время Алка накачивала себя жалостью, закрывшись в спальне. Хозяйка сразу набросилась на меня.
- Что здесь у вас происходит?
- Ничего особенного, семейные разборки.
- Где она?
- В спальне.
Мамашка грохочет кулаком в дверь.
- Аллочка, пусти меня.
Щелкнула задвижка и хозяйка исчезла за дверью. О чем они там говорили, я не знаю, но через пол часа обе женщины вышли из спальни. У Алки распух глаз и от этого она была похожа на драного кривого дервиша из фильма "Чин-гиз-хан".
- Василий, - сказала хозяйка, - мы с дочкой обсудили ситуацию и решили, что вам надо пожить отдельно. Судя по всему у Аллочки нет месячных, а это значит, мы правда еще проверим, что она беременна. Женщинам в таком положении, стрессов не нужно и поэтому, я ее увожу от сюда к себе.
- Очень хорошо. Охрану снимите?
Женщины переглядываются.
- А почему бы не снять? - говорит мамашка. Она достает из кармана юбки переносной телефон, набирает номер и долго слушает. - Але... Константин, кажется наш клиент созрел... Да, похоже беременна... Так что с ним делать?... Он сейчас поколотил Аллочку и я решила их разделить... Ага... Понятно, а охрана?... Я так тоже думаю. Хорошо, до встречи. - Мамашка убирает телефон и смотрит на меня. - Охрану мы снимаем, вы будете жить в этой квартире один. В свою бывшую жилплощадь можете не возвращаться, мы ее сумели продать.
- Как продать, у меня же там вещи?
- Там у вас ничего ценного, кроме книг не было. Поэтому, барахло мы продали, а книги, альбомы, картины и всякую ценную мелочь, завтра привезем сюда. Константин Ильич предлагает вам завтра к девяти выйти на работу в его офис, адрес в визитке, она на камине, ключи от машины там же, кажется все. Пошли, Аллочка.
Они идут к двери и у самого порога останавливаются.
- Да еще, - мамашка поворачивается ко мне. - Хоть вы и прописаны в этой квартире, но это не значит, что без жены надо в ней устраивать всякие притоны. Если я узнаю, что вы сделали из нее свинюшник, то вынуждена буду принять с вами более строгие меры. До свидания.
Алка со мной даже не попрощалась.
Вот так, я один и без охраны. В первый же день свободы поехал на собственной машине на новую работу. Мне без всяких церемоний выписали пропуск и вот, поднявшись на второй этаж, я стою перед дверью зятя. Пожилая секретарша с любопытством глядит на меня.
- Василий Иванович, только пожалуйста, постарайтесь говорить с Константин Ильичом поспокойней. Ему нельзя волноваться.
- А что, у вас есть обо мне плохая информация?
- Да, нет, - смутилась она. - просто мне жена Константина Ильича сообщила, что вы человек очень резкий...
- С каких это пор обо мне собирают сведения даже секретарши начальников?
Она вспыхнула до корней волос.
- Я не собирала, она сама мне позвонила и предупредила.
- Хорошо, можно войти?
- Да, войдите, - женщина обиженно отвернулась от меня.
Константин Ильич сидел за огромным столом, нахохлившись, как петух. Он кивнул на свободное кресло.
- Садись. Ну что зятек, натворил дел?
- Каких? Если вы о своей дочери, то сами меня просили, чтобы я ее вздул, если она будет шляться с другими мужиками...
