Почти каждая комната была заставлена картонными коробками. Может, дело было в армейской подготовке, но если заходила речь об организации и упаковке, Кейд превращался в машину. Работая по четкой схеме, он распределял все вещи на три категории — «мусор», «пожертвования» и «сувениры для Эммы», отправлявшиеся на долгое хранение.

К счастью, большинство ее фотографий с мамой и папой были убраны в самом начале. Наверное, Кейд решил поскорее от них избавиться и облегчить процесс. Но я все равно успела увидеть несколько снимков счастливой семьи. Сложно было смотреть на них, особенно обнимая Эмму и зная, что она больше никогда не встретится со своими биологическими родителями.

Все казалось ирреальным. У меня сжимался желудок от леденящего страха, происхождения которого я не могла объяснить. Даже в детстве я редко видела брата Кейда. Он был старше нас и вращался в других кругах. За последние несколько лет я пару раз сталкивалась с ним и Джессикой в магазине или в почтовом отделении. Мы вежливо беседовали и хорошо относились друг к другу, но друзьями не были. Я даже не знала их достаточно близко, чтобы оплакивать потерю.

И вот теперь, хоть и временно, я заботилась об их ребенке.

Насколько это ужасно?

Тьфу ты! Я чувствовала себя отвратительно и хотела на что-то отвлечься. Я просмотрела старые фотографии в кабинете Джакса. Здесь он хранил большинство вещей из детства, вероятно, поэтому комната избежала пристального внимания мистера Упаковочной Машины. Единственным исключением был сейф на полу, который Кейд много раз пытался вскрыть. Безуспешно.

Сидя в мягком компьютерном кресле, я успокаивала ерзавшего ребенка. Сложно было не поддаться очарованию Эммы, даже если ее и возмущала моя вялость. Шлепнувшись на спину, она принялась размахивать ногами, будто ехала на велосипеде, видимом ей одной.

Я не могла не умиляться ее сумасшедшим восхитительным выходкам. Эмма обожала хватать меня за палец. Мы с ней постоянно так играли. Наверное, наши забавы приносили больше радости мне, чем ей. Для маленького кричащего упитанного комочка Эмма была самым красивым ребенком из всех мною виденных. Она напоминала отца, а значит, в некоторой степени и Кейда.

Я обманывала себя, считая, что легко заработаю десять тысяч. Чем больше времени я проводила с Эммой, тем сильнее к ней привязывалась. В последнее время я старалась удержать бизнес на плаву и не задумывалась о замужестве или детях.

Тяжелее всего было накануне ночью. Мы смотрели кино на двухместном диване — последнем предмете мебели в гостиной. В коллекции брата Кейд нашел дрянной научно-фантастический фильм. Вскоре мы словно вернулись в детство и высмеивали сюжет.

За минувшие годы я позабыла, что мы еще и дружили. Кейд был не только красивым, но и веселым, бесшабашным, остроумным. После нескольких напряженных дней посидеть на диване и подурачиться было тем, что доктор прописал.

Эмма наконец-то уснула в одеяле на моих коленях, и я не сильно отставала от нее. Я не помнила, как заснула, но когда проснулась, моя голова покоилась между широким сильным плечом Кейда и его твердой грудью. Он приобнял меня, устраивая удобнее.

Мы не обнимались в буквальном смысле слова, но врать не стану, я притворялась спящей, лишь бы растянуть момент. Было потрясающе чувствовать целомудренную крепкую связь с другим человеком, особенно с тем, о ком я раньше заботилась как ни о ком другом.

Голос разума тихо велел не усугублять ситуацию, но я просто не могла заставить себя отодвинуться.

От глубоких вдохов Кейда моя голова слегка покачивалась. Я слушала его дыхание, блаженно греясь в тепле большого тела. Аромат Кейда обволакивал меня, как густая карамель со знакомым запахом, воскрешавшим заветные воспоминания.

В конце концов, Эмма поерзала из-за быстро наполнившегося подгузника, и внезапно мои органы чувств атаковала ничуть не очаровательная реальность.

Я застонала и, больше не притворяясь спящей, отстранилась от Кейда. Он пожал плечами и пододвинулся, позволяя мне встать. Вероятно, Кейд решил, что меня раздражала необходимость менять подгузник.

Но дело было отнюдь не в этом. Забота об Эмме не обременяла меня. Я даже наслаждалась. Развитие бизнеса приносило удовлетворение, но уход за беспомощным маленьким человечком давал почувствовать себя…нужной. Как бы это назвать...

Возможно, цельной?

Странное ощущение, и хоть я не была к нему готова, оно мне очень нравилось.

Вставая, я застонала от понимания того, что придуманному иллюзорному миру, где мы с Кейдом и Эммой были настоящей семьей, в итоге придет конец.

Чем больше времени мы проводили вместе, тем меньше я хотела, чтобы неделя заканчивалась. Вернув меня в реальность, Эмма на моих руках по-детски улыбнулась, и я не смогла не улыбнуться в ответ.

— Так бы мы и жили, если бы Кейд остался? — спросила я, глядя в великолепные глаза того же карего цвета, что и у Кейда. — Тебе передалось ваше семейное отточенное спокойствие, которое в мгновение ока может превратиться в страсть. Да. Именно. Но ты страстно желаешь только поесть и сменить подгузник.

— Справедливости ради хочу заметить, что всем нам нравятся чистые подгузники, — прогремел из коридора голос Кейда.

— Черт тебя дери! — пискнула я. Как ни странно, даже испугавшись, я вела себя тихо, чтобы не разбудить Эмму.

Прислонившись к косяку, Кейд скрестил руки на груди со своей фирменной самодовольной ухмылкой.

— Ты что, ниндзя?

— Возможно, — он небрежно пожал плечами, наслаждаясь моей реакцией. — Ты бы видела меня в пижаме с черепашками ниндзя. Я был силой, с которой приходится считаться.

— Бьюсь об заклад, в десять лет ты был очень страшен, — мельком глянув на Эмму, я покачала ее и успокоила. Я едва подавила мечтательную улыбку при мысли о том, каким умилительным был Кейд, изображавший в гостиной приемы каратэ.

— Меть выше, — нахмурился он, изобразив обиду. — Я купил эту пижаму в прошлом году.

Я недоверчиво выгнула бровь.

— На Хэллоуин мой отряд устроил вечеринку, — Кейд отвел взгляд, и на миг его самодовольство сменилось застенчивостью. Но он быстро оправился и вернулся в прежнее русло. — Я был не подростком, а самым настоящим мутантом-ниндзя-пехотинцем.

— Неужели? — хохотнула я, когда мое бурное воображение нарисовало картину во всех деталях. — И какое же у тебя было оружие?

— Винтовка M4A1, — подмигнул Кейд и, осмотрев кабинет, оттолкнулся от косяка. — Чтобы все было честно, я вынул пули.

Судя по языку тела, он колебался. Под его небрежностью крылись старые шрамы, так и не зажившие до конца. Вероятно, поэтому Кейд до сих пор не запаковал вещи в кабинете.

Да, я все еще злилась на него из-за нашего расставания, но также невольно сочувствовала ему. От того, что они с братом не ладили, не переставали быть семьей. Я не представляла, каково пережить такую потерю. Не облегчало задачу и то, что рождественский сезон был в самом разгаре.

— Эй. Я знаю, что ты не успела привезти сюда свои вещи… — снова развеселившись, Кейд потянулся к заднему карману.

Я не возражала. Мне не хотелось, чтобы он терзался болезненными эмоциями. Я умирала от желания помочь Кейду, но напомнила себе, что наша дружба осталась в прошлом, не говоря уже о любви.

Осознание ситуации ранило гораздо сильнее, чем следовало. Когда-то мы были друг для друга всем.

— Что это? — спросила я, забрав у Кейда диск.

— Сборник. Я записал его для тебя миллион лет назад, плюс-минус, — фыркнул он, видимо, считая нелепым ворошить прошлое. — Я нашел его в одном из ящиков в подвале.

— Серьезно? — я забрала у него сборник с благоговением Индианы Джонса, взявшего в руки древний экспонат. Перевернув диск, я прочитала написанный от руки список песен. — О Боже. Livin’ La Vida Loca, The Boy is Mine, Brandy and Monica, Mambo Number Five? Ты издеваешься?

— Я записал его в выпускном классе. Песни конца девяностых и начала нулевых, поэтому ты, конечно, их уже возненавидела.

— О, разумеется. Скажи, у тебя есть магнитофон? — я возбужденно блеснула глазами, давая понять, что буду настаивать.