В этот раз у ворот дежурил тот же сержант морской пехоты, что выпускал «волкодавов» за территорию. Он поднял руку, приветствуя водителя, после чего открыл дверцу салона, чтобы заглянуть внутрь.
– А это кто? – спросил сержант, глянув на связанного пленника.
– А это представитель славного народа Дагестана. Позвони Юшенкову, пусть встретит. Ему передадим бандита для допроса, – сказал Ласточкин и, для наглядности, с силой ткнул бандита глушителем своего пистолет-пулемета «ПП-2000» под ребра.
– Капитан второго ранга Юшенков ушел в офицерскую столовую, – сообщил сержант. – Время обеденное. Он всегда перед обедом на КПП заглядывает, нас проверяет… Вы мимо будете ехать, загляните, сообщите ему…
– А капитан первого ранга Разумов где? – спросил Радиолов.
– А кто ж его знает, – передернул плечами сержант. – Я за штабом следить не приставлен. Мне одних ворот хватает. Проезжайте… – и двинулся к воротам, чтобы открыть их.
Микроавтобус проехал.
– К офицерской столовой, – распорядился капитан.
Офицерская столовая располагалась рядом с солдатской, сбоку, и имела отдельный вход с высоким крыльцом. Машина остановилась перед этим крыльцом, огороженным перилами, сваренными из обыкновенных водопроводных труб.
– Не будем торопить товарищей старших офицеров, пусть отобедают спокойно, – решил Радиолов, откидываясь на спинку сиденья.
– Побыстрее бы… – прошептал пленник. – Руки отваливаются, скоро совсем отсохнут.
– А на хрена они тебе теперь сдались? – пренебрежительно бросил лейтенант Крамолов. – Все одно – тебя расстреляют…
– За что? – удивился дагестанец.
– За все хорошее, – ответил Радиолов. – За подготовку нападения на группу российских военнослужащих. Тебя это устраивает?
– Я ничего не сделал, – прошептал Надир, – я только отдыхал на пляже…
– А следы от отдачи приклада у тебя на плече и на руке откуда? – спросил Крамолов.
– Упал недавно…
– Удачно упал, – констатировал капитан. – Когда тебе ноги прострелили…
Из двери офицерской столовой в окружении трех морских офицеров вышел всегда держащий себя неестественно прямо капитан первого ранга Николай Алексеевич Разумов, начальник разведотдела базы. Радиолов выпрыгнул из микроавтобуса. Увидев его, Разумов что-то сказал офицерам, спустился с крыльца и двинулся к машине.
– Как поездка, Алексей Терентьевич? – спросил он, но ответа дожидаться не стал. – Пойдем ко мне в кабинет. Дело есть. В отношении твоей группы пришла шифротелеграмма. Хочу отдельные моменты с тобой обсудить.
– Мы, товарищ капитан первого ранга, дожидаемся Юшенкова. Передадим ему пленника. Нужно рассказать товарищу капитану второго ранга обстоятельства. Потом я сразу к вам… Я уже в курсе дела. Мне генерал Трофимов по телефону сообщил.
– В открытом эфире? Это очень неосторожно с его стороны.
– У нас телефоны с шифрованной связью. Кроме того, трубки на контроле спутника ГРУ. Любая попытка прослушивания блокируется.
– И отлично. Значит, ты в курсе… Полковник Черноиванов, кстати, уже вылетел сюда из Кафр-Зиты вертолетом. Скоро должен прилететь. У нас вертолетная площадка на территории, так что встречать его не надо. Ладно. Я в кабинете буду, еще раз документы просмотрю. Жду тебя, Алексей Терентьевич. А Юшенков уже обедать заканчивает, сейчас появится…
Разумов сделал знак офицерам, что вышли из столовой вместе с ним, и пошел в сторону штабного корпуса, где на верхнем этаже располагался разведотдел базы. Офицеры поспешили за ним. Радиолов проводил группу морских разведчиков взглядом, обернулся. И в это время из столовой как раз вышел капитан второго ранга Юшенков, который ходил, в отличие от начальника разведки базы, как настоящий моряк, враскачку, шевеля необъятной ширины плечами, а лицом больше походил на стандартного боцмана, чем на капитана. И голос имел боцманский, тяжелый и густой. Радиолов шагнул ему навстречу, чтобы привлечь к себе внимание. Но капитан второго ранга, как нетрудно было догадаться, сам искал взглядом Радиолова и сразу шагнул в его сторону.
– Мне на мобильник с КПП уже звонили, – сказал он. – Поторопили из-за стола выйти. Боялись, что ваш пленник убежит, что ли? От таких архаровцев, я думаю, и на коне не ускачешь… Что там у вас за чучело в машине сидит? – заглянул капитан в салон. Посмотрел на Надира цепким тяжелым взглядом, от которого у дагестанца, похоже, дрожь по телу пробежала, потом обернулся, позвал с крыльца двух офицеров морской пехоты и приказал отвести задержанного в кабинет дознавателя и дождаться там прихода самого Юшенкова.
– Рассказывай, Алексей Терентьевич. Пойдем в штаб, по дороге обстоятельства мне перескажешь… У нас теперь с задержаниями строго стало. Каждое обязательно следует через местную прокуратуру оформлять. Кроме, естественно, задержаний наших солдат за всякие мелочи… Ну, там, подрались или в самоволке кого-то поймали, выпил кто-то лишку… А не лишку солдаты, если начнут, пить не умеют. Я сейчас из штаба в прокуратуру позвоню, они быстро приедут. Тут расстояние-то – квартал. Они и адвоката задержанному привезут, чтобы все по закону было. Строят, как говорят, правовое государство. И на военное время смотреть теперь крючкотворы не хотят… Это все давление западных стран сказывается. Хотя у них у самих во время войны действуют законы военного времени. А другим, дескать, не полагается. Я бы посоветовал сирийской власти поменьше в сторону Западной Европы и Штатов оглядываться. Оттуда им добра ждать не стоит. Мы-то с тобой, Алексей Терентьевич, это понимаем, Россия прошла через подобное. Сирии бы на нашем опыте учиться…
Офицеры военно-морской базы звали капитана Радиолова тоже по имени-отчеству, как и полковник Черноиванов, но по своей причине. У моряков в привычке было к слову «капитан» добавлять название ранга, хотя, – сам себя поправил Радиолов, – есть же у них и капитан-лейтенанты, что вообще-то равняется общевойсковому капитану. Должно быть, у моряков просто не в большом почете общевойсковые звания[10]. Хотя, если с другой стороны посмотреть, то большинство офицеров в штабе, исключая руководителей отделов, – офицеры морской пехоты и тоже носят общевойсковые звания. Но это никакой роли для Радиолова не играло. Он сам старался забыть свое звание еще тогда, когда получил предложение перейти на службу в ЧВК «Волкодав», не осознавая того, что это предприятие, по сути своей, является придворной структурой спецназа Главного управления Генерального штаба, как теперь официально называется ГРУ. Предложение это ему высказал лично полковник Селиверстов после продолжительной, в полтора часа, беседы, где вопросы вначале задавал только сам полковник, и только в завершение встречи разрешил капитану спросить, что тому осталось непонятным. Полковник тогда приехал в батальон с уже определенной целью. Он имел при себе полное досье на капитана Радиолова, и вопрос о переводе капитана был, похоже, решен на московском уровне. Дело оставалось за малым – за согласием самого Радиолова. Он взял на раздумья двенадцать часов. Следовало и с женой посоветоваться, и справки навести у своего командования.
Вопрос тогда решился сам собой. Жене давно уже надоела жизнь в военном городке, расположенном почти в сотне километров от областного центра, и она мечтала о переводе мужа хотя бы в областной центр – все равно на какую должность. А тут сразу в Москву, где даже квартиру предоставляли. Правда, пока только служебную, но тем не менее это тоже было обеспечение жильем. И жена тогда сразу, без всяких сопутствующих вопросов и уговоров, решительно проговорила:
– Когда едем?
С командованием батальона вопрос тоже остро не стоял. Противиться решению головного управления ни начальник штаба, ни комбат не намеревались. А о службе в частной военной компании они знали очень мало.
– Там у тебя в подчинении уже не солдаты будут, а офицеры. Что-то типа ОМОГ[11] получится, – поделился комбат своей информацией. – Удачи!..
