Она долго лежала в тишине и тьме, как куколка бабочки. Из небытия её вырвал голос, что тихо позвал откуда-то издалека. Но для неё он прогремел набатом, зовущим в новую жизнь. Она выбралась из тесного кокона и понеслась ввысь, к стремительно растущему пятну ослепительного света. Там, наверху, в своём временном пристанище, она окончательно стряхнула с себя дурман многолетнего сна. Вспомнила, кем была и зачем вернулась. Значит – всё было не зря. Близится время перерождения…

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога… – радостно пропел детский голосок откуда-то из глубины квартиры.

Лера вздрогнула и замерла с занесёнными над клавиатурой ноутбука пальцами. Бросила взгляд в правый нижний угол экрана и удивилась – ого, почти три часа ночи! Она давно не засиживалась за работой так допоздна, особенно если дома был муж – Дима всегда ворчал, что не может уснуть, когда её нет рядом. Но сегодня днём он улетел в срочную командировку – сейчас в доме только спящая в соседней комнате дочка, старенький пёс в коридоре на лежанке и сама Лера, застывшая в недоумении. Она узнала голосок. Эту фразочку, как и множество других, напевала любимая игрушка Алисы, ещё она умела заразительно смеяться и обиженно всхлипывать, стоило лишь надавить на мягкую лапку. Большая кошка с белой плюшевой шёрсткой и розовым бантиком возле уха, с голубыми кукольными глазами, треугольным носиком и розовыми губами, одетая в жёлтое платьице с воланами и коричневые башмачки. Она была похожа на девочку с кошачьей головой и хвостом. Лиза – так называла её дочь. Но Алиса уже давным-давно спит. Или нет? Лера нахмурила брови, склонила голову набок, прислушиваясь. То, что прежде казалось плотной тишиной, постепенно обретало звуки, словно кто-то невидимый повернул ручку громкости – еле слышный гул холодильника на кухне, храп пса в коридоре, шум ветра за закрытым окном. Из комнаты дочери не доносилось ни шороха. Неясное тревожное предчувствие охватило Леру с новой силой.

Оно мучило её с самого утра – с того самого момента, как Дима неожиданно сообщил, что должен срочно лететь в Екатеринбург по работе. Именно поэтому, из-за своих дурацких предчувствий, она и потащилась с ним в аэропорт – провожать. Словно смогла бы чем-то помочь, случись что серьёзное на самом деле. Лера никогда не решалась на это прежде – она боялась толпы и больших зданий – магазинов, вокзалов, аэропортов, с ней случались приступы паники в таких местах. Агорафобия – красивое название Лериных мучений. Яркий фантик с горькой начинкой внутри. Правда, ей удалось добиться стойкой ремиссии – так говорил психотерапевт, с сомнением прищуривая глаза за толстыми линзами очков. За три года ни одного приступа – отличный результат! Она уже думала, что избавилась от этой напасти навсегда. Зря надеялась…

Пока рядом был муж, Лера почти не смотрела по сторонам, занятая своими тягостными мыслями и переживаниями. Она чуть не расплакалась, когда Дима в последний раз взмахнул рукой и скрылся за дверью в зал отлёта. А вот после – она плохо помнила всё, что случилось. До ушей Леры, прежде словно заткнутых берушами, вдруг донёсся гомон множества людей. Обычный шум аэропорта. Но ей он показался зловещим, тревожным, как сухой треск помех радиоэфира, а всё вокруг – ненастоящим, словно она совершенно случайно попала в какой-то призрачный мир, откуда нет выхода. Лёгкие сдавила безжалостная ледяная рука, ноги ослабли. Она рванулась к дверям из последних сил, едва не задохнулась, пока добежала. Очнулась на улице – какая-то женщина трясла её за плечи и повторяла: – «Девушка, вам плохо? Девушка, очнитесь!»

Затем Лера ещё полтора часа тряслась на рейсовом автобусе до города, ругая себя за то, что потащилась в аэропорт, вызвав приступ панической атаки и отгоняя навязчивые мысли том, что с Димой может случиться нечто страшное. Тревога так и застыла занозой в сердце до вечера. Потом Лера забрала дочь из детсада, Дима позвонил из Екатеринбурга, и она постепенно успокоилась, тревога растаяла. И вот вернулась вновь…

– Мамочка, отрежь мне кусочек пирога, – словно уловив её размышления, снова прошепелявил голосок.

Лера зябко передёрнула плечами, накинула на плечи шерстяной палантин и направилась в комнату дочери. Приоткрыла дверь, прислушиваясь. Алиса спала, из кровати доносилось её ровное дыхание. Узкая полоска света упала на игрушки, рассаженные дочерью на полу вдоль стены, а в тёмном углу возле стола вспыхнули два зеленоватых огонька. Сердце учащённо забилось, Леру бросило в жар. Она резко распахнула дверь, расширенными от страха глазами таращась в темноту. «Фу ты, чёрт возьми, как же ты меня напугал», – вырвался из груди вздох облегчения при виде большого плюшевого тигра в углу, смирно смотревшего на Леру круглыми изумрудами блестящих глаз. Она оглядела молчаливый ряд игрушек – Лизы среди них не было. «Наверняка у Алисы в кровати! Как же я сразу не поняла. Она просто перевернулась во сне и случайно нажала кошке на лапку», – догадалась Лера, осторожно ощупывая матрас. Она обшарила всю кровать, осторожно перевернула недовольно засопевшую во сне дочку на другой бок, но нашла у неё под мышкой только маленького мягкого мишку в смешном разноцветном колпачке и с досадой поняла, что Лизы в кровати нет. Лицо спящей дочки казалось одновременно нежным и строгим. Лере вдруг припомнился сегодняшний вечер.

Она сидела на корточках в ванной, сортируя вещи перед стиркой, когда незаметно подкравшаяся Алиса с силой обхватила руками за шею, уткнулась носом в висок и прошептала прямо в ухо:

– Мам, я хочу тебе что-то сказать.

Лера отшатнулась, потирая ухо:

– Алиса, я тебе уже говорила – не надо шипеть в уши, это неприятно. И зачем так подкрадываться? Ты меня напугала. Говори уже, чего хотела…

– Нет, – помотала головой дочь. – Пойдём в комнату. Пожалуйста, мам.

– Ох, ну хорошо, пойдём, – сдалась Лера, вставая. – Я только не понимаю, почему нельзя рассказать всё здесь?

В детской дочь усадила Леру на маленький диванчик и долго смотрела ей прямо в лицо, строго поджав губы и сдвинув брови.

– Ну? И что ты хотела мне сказать? – спросила Лера, но Алиса молча буравила её взглядом.

Лера почувствовала себя подозреваемым на допросе в полиции. Она внезапно фыркнула и затряслась от смеха, глядя на донельзя серьёзного «следователя».

– Ну и не скажу тебе ничего, – обиженно проворчала дочь, отворачиваясь.

– Прости, милая. Я не над тобой смеюсь. Не буду больше, – Лера с трудом удерживалась, чтобы не расхохотаться снова.

Дочь нехотя повернулась, снова долго смотрела на Леру, склонив голову набок и недоверчиво прищурив один глаз. Наконец нагнулась и прошептала в ухо:

– Лиза…

Лера отпрянула и уже открыла рот, чтобы возмутиться тем, что Алиса опять шипит в уши, как в кармане халата зажужжал телефон. На дисплее высветился номер Димы, и Лера облегчённо выдохнула, нажимая кнопку вызова.

– Алло? Дим, долетел? Ты где, в аэропорту ещё?

Весёлый Димин голос кричал в трубку, что всё хорошо, он получает багаж, замечательно долетел, в Екатеринбурге холодно и дождь…

– Мама, папа долетел? Скажи ему, что я его люблю, пусть быстрее там работает и летит обратно, – подпрыгивала рядом дочь, звонким голоском заглушая баритон мужа.

– Подожди, Дим, – Лера отняла трубку от уха и погладила Алису по русым волосам, – Я поговорю с папой, хорошо?

– Хорошо, – легко согласилась та, и Лера вышла из детской.

Больше Алиса не вспоминала о том, что хотела поведать Лере какую-то свою детскую тайну, она тоже напрочь забыла об этом, занятая домашними хлопотами.

– Что же ты хотела сказать мне про Лизу? – задумчиво прошептала Лера, глядя на спящую дочь. Но та только вздохнула во сне и смешно дёрнула носом, ничего не ответив. Лера поправила одеяло и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь. Заглянула во все углы, обойдя квартиру, но Лизы нигде не было. «А ведь я уже несколько дней её не видела», – удивлённо поняла она, – «Раньше Алиса таскала её всюду. С тех пор как Дима привёз эту игрушку. Очень интересно. И куда же она могла подеваться? Может, дочь оставила её в садике? Потеряла? Об этом хотела мне рассказать? Но я же чётко слышала голос. Или мне показалось? Нет, ну я ведь не сумасшедшая…» – растерянно размышляла Лера, стоя в коридоре. Она закрыла глаза и покрутила головой, пытаясь определить, откуда слышался голос.