Собака… – прошептал он. – Мистер Хоппер, вы гений!

Он хлопнул растерянного мясника по плечу и бросился в сторону города, прокричав нам только:

– Ночью вернусь!

– Возьми моего Мрака! – крикнул Рэндон ему вслед. – Быстрее обернёшься…

– Что?! – не выдержала я. – Он что-то придумал?

Рэндон бережно прижал меня к себе:

– Я очень надеюсь, что его затея нам поможет.

Если бы он всегда мог быть таким добрым! Уже через пять минут мы насмерть поссорились. Рэндон собирался идти в лес с одной из групп, я попросилась с ними, но он наотрез отказал. Я сама толком не понимала, почему так за него цеплялась. Среди растерянных, бесцельно суетившихся людей он один казался собранным и целеустремлённым. Казалось, он знал, что делать, и делал это явно не в первый раз. Я думала, что если кто и сможет спасти Кэтрин, то это будет Рэндон. И если я хочу ей помочь, то должна держаться поблизости …

Увы, лорду было наплевать, кто там чего хочет. Он даже никак не объяснил свой отказ, и я вся пылала от возмущения, когда он отвёл меня к миссис Холланд и попросил найти мне какое-нибудь дело. А дел, признаться, хватало. Вместе с другими преподавательницами мы резали бутерброды, готовили чай для добровольцев, разливали его в кружки. Наши прошлые обиды казались такой ерундой по сравнению с сегодняшним горем!

Поисковые группы одна за другой возвращались из леса. К вечеру Кэтрин всё ещё не нашли. Люди быстро ели, брали факелы и снова уходили на поиски. Я слышала, что прочесали весь лес на несколько миль вокруг. Несколько лодок прошли вверх и вниз по реке, внимательно осматривая берега. Всё было напрасно. Вечером миссис Касл стало совсем плохо, её уложили в постель. Миссис Холланд, за день постаревшая лет на десять, осталась с ней. Пока мы сидели в комнате и ждали известий, мисс Сноу взяла какую-то книгу и принялась читать вслух. Я совершенно не помню содержания книги, зато помню её спокойный холодноватый голос, который позволял нам выдержать час за часом и не сорваться в истерику.

Ночью Рэндон, вернувшийся с одной из групп, отправился проводить меня домой.

– Вы снова обиделись на меня, Элизабет, – устало сказал он, когда мы подошли к дому. Всю дорогу мы шли молча, как чужие.

– Я отправился в лес с инспектором Беккером и двумя полицейскими. Мы взяли кристалл поиска. Больше никто здесь, кроме меня и Иннелина, не умеет с ним обращаться. И в то время, когда другие группы искали ребёнка, мы искали тело. И в отличие от других, я страшно рад, что наши поиски не увенчались успехом. Подумайте сами, мог ли я взять вас с собой?

Мне стало стыдно. Но я так устала, что не было сил даже извиниться. Рэндон коротко попрощался:

– Постарайтесь хоть немного отдохнуть. Как только будут известия от Иннелина, я за вами приду.

Я кивнула и поднялась к себе.

За окнами было слышно, как на улице переговаривались люди. Несмотря на поздний час, во многих домах горел свет. Моя комната вдруг показалась мне клеткой, в которой я задыхалась. Кот молча дежурил на подоконнике, рядом с ним в кувшине нахально играл красками бересклет: мол, не отгадаешь, не отгадаешь… Красные листья, похожие на пятнышки крови, вдруг расплылись перед глазами. Я в сердцах схватила кувшин и запустила им в стену. Потом сползла на пол и разрыдалась.

***

Бледный глаз луны выглянул сквозь клочья облаков, осветив пространство вокруг призрачными лучами. Я сделала пару шагов, и мне сразу отозвался зловещий шелест. Под ногами блестели тысячи мёртвых сухих листьев, вокруг двигались синие тени деревьев. Как я оказалась в ночном лесу?

Резкий шорох слева заставил меня отскочить и прижаться к ближайшему шершавому стволу. Демьюр! Точно! Нахальный кот – будь он неладен – снова не соизволил вернуться с ночной прогулки, так что мне пришлось отправиться за ним.

– Демьюр! – позвала я.

Коту было хоть бы хны, он бесстрашно углубился в призрачное колеблющееся марево переплетённых веток. Я помчалась следом, стараясь не терять его из виду. Деревья будто сами расступались передо мной, и всюду меня сопровождал горький шёпот мертвой листвы.

Толстая ветка крепко наподдала мне пониже спины; я, споткнувшись, вылетела на поляну, а изломанные деревья сгрудились вокруг, перекрывая отступление и поскрипывая от нетерпения. В середине поляны возвышался огромный чёрный камень правильной формы, такой глубокой черноты, что даже свет луны, казалось, целиком поглощался им. Кот с разбегу взлетел на этот постамент, зарычал, взъерошил шерсть и раздражённо провёл когтями по камню. Звук был такой, словно гвоздём провели по стеклу. Аж спина мурашками покрылась.

– Демьюр! – испуганно позвала я. – Иди сюда!

Никакой реакции. Кот увлечённо продолжал заниматься вандализмом, снова проехавшись когтями по камню, на сей раз с разбегу. Каменной глыбе такое обращение явно не пришлось по душе: где-то в её недрах зародилось глухое ворчание, а на боковых сторонах засветились багровые символы.

– Демьюр! – кажется, пришло время паниковать.

Деревья возбуждённо скрипели. Их сухие ветви вытягивались, накрывая поляну подобно куполу, бледный диск луны отодвигался всё дальше. Впечатление такое, будто падаешь в колодец. От страха я зажмурилась… и села на кровати, едва дыша и с бешено бьющимся сердцем.

Было тихо, небо уже слегка посветлело, в окно заглядывал узкий серп месяца. Демьюр преспокойно дрых у меня в ногах. Вдруг скрежет из моего сна повторился. Я вздрогнула, но оказалось, что кто-то бросил горсть камешков в моё окно. Рэндон! Он же обещал прийти!

С кровати меня буквально сдуло ветром. Демьюр, лениво приоткрыв один глаз, снова прикинулся ковриком. Приличные коты в такую рань не встают. Накануне я прилегла прямо в одежде, поверх покрывала, так что теперь наспех умылась, пригладила волосы и схватила пальто. Ленты капора завязывала уже на бегу.

Мы вышли в фиолетовые сумерки, еле-еле разбавленные розовым на востоке. Было зябко, пожухлая трава подёрнулась инеем, словно сединой. Сыпал мелкий зернистый снег.

В лавке я спросонья чуть не споткнулась об огромный рыже-чёрный меховой стог, лежащий на полу. Стог поднял голову и заколотил по доскам пышным хвостом.

– Что это? – удивился Рэндон, вошедший следом за мной. – И где у него перед?

– Это же альвийский шеффер, да? – воскликнула я. Никогда не видела их вживую.

– Полукровка, – откликнулся Иннелин. – Чистокровный шеффер нас бы всех сожрал, ещё и прилавок бы покусал. Они признают за хозяев только тех, кто вырастил их с щенячьего возраста. Этот пёс подобрее будет. Его зовут Орм.

«Стог» против нашей компании явно ничего не имел. Вместе с ним мы снова направились к мельнице. Я захватила с собой старые перчатки Кэтрин. Пёс уверенно взял след и потянул нас… нет, не в лес, а на окраину Илсбери!

– Ха! Я так и думал! – пробормотал Иннелин с каким-то азартом.

Мы прибавили шагу. От земли поднимался туман, улицы, окутанные дымкой, казались чужими, незнакомыми. По сиреневому небу будто кто-то размазал нежно-розовое пирожное, белые облака были похожи на пышные булки. Я сглотнула. Боже, как мне не стыдно в такое время думать о еде!

Пёс тем временем затащил нас в переулок и замер, напряжённо вытянувшись в струну, потом молча бросился вперёд. Мы мгновенно стряхнули оцепенение.

– Там! – показал Иннелин.

Возле старого дощатого забора скорчилась маленькая фигурка.

– Это человек!

– Это… это Кэтрин! – крикнула я, задыхаясь.

Из-за дурацких юбок я бежала медленнее всех. Когда я догнала мужчин, Рэндон уже подхватил девочку на руки.

– Жива! – услышала я его радостное восклицание.

От облегчения у меня даже голова закружилась, пришлось опереться на забор, чтобы не упасть. Лицо девочки было синевато-бледным, одна рука наспех перевязана, кажется, оборкой от её же нижней юбки. Но она была тёплой и дышала! Орм сидел, вывалив язык, и выглядел очень довольным собой.

– Несите её в лавку, – скомандовал Иннелин. – Элизабет, ты знаешь, где у меня хранятся лекарства. Мы с Ормом тут… прогуляемся.