— Я ж всегда готов… — с готовностью салютует «пионер», но увидев мое движение, замирает тараканом под тапком. Не утихает только его нудный скулеж: — Поправь меня, Бес. Я тебе все, как на духу, выложу.
Подмечая каждую реакцию, словно кость для голодного пса бросаю на стол выданный Митланом для дела пакетик и чуть брезгливо не морщусь от отвращения. Тяжело не снимать надлежащую моей роли маску похуизма, когда видишь, как некогда классный парень, работник банка, а теперь вечно дергающийся, с бегающими зрачками торчок, достает из внутреннего кармана прежде дорогого, а ныне изрядно затасканного пиджака столовую ложку.
— Не трож-ж-жь… — угрожающе цежу сквозь зубы, одним взглядом останавливая протянутую к упаковке руку. — Ты не Влад. Ты, блять, Антошка, что повсюду со своей ложкой.
— Бес, ну будь человеком, — парень яростно скребет ногтями по рукам, точно пытается содрать с себя кожу, под которой ползают сотни красных муравьев, беспощадно жалящих плоть. Вены горят. Видел такое, и уже не раз.
— Говори, что знаешь, но только то, чего не знаю я, — подгоняю нарика, бросая тоскливый взгляд на притихший телефон. — Порадуешь, и будет тебе праздник, — так хочется в родные объятья моего Дениса, а приходится нянчиться с этим конченным придурком.
— Бес, ну ты же знаешь, у меня мало информации. Все на шухере*. Мало что всплывает, — словно оправдывается Влад, не сводя взгляда с вожделенной дозы.
— Скажи, меня это должно ебать? — психую, видя, что парень тупо тянет время. Только не привык я так просто сдаваться, да и «клиент» скорей всего на мели, раз денег только на третьесортный ганджик наскреб. Но это и к лучшему, у парня уже первые признаки ломки, так что остается только чуток дожать. Что и делаю: — Нет информации, нет награды, — и одного легкого движения в сторону пакетика с дурью хватает, чтобы нарик открыл рот:
— Появился новый товар. Калики* дюже качественные. Говорят, местные аптекари* постарались. На сделку не идут, но я могу попробовать достать телефончик, — частит Влад, и я понимаю, что он бы сейчас маму родную сдал с потрохами.
— Хорошо! — поощряю развязавшего язык парня и пытаюсь поймать взгляд до жути странных глаз с покрасневшими белками и расширенными зрачками. Но это практически невозможно. Глаза наркомана непрерывно ищут что-то на стенах, потолке, мебели и ни на чем надолго не фокусируются. Поэтому стараюсь хотя бы словами запрограммировать пораженный наркотиками мозг на нужные мне действия: — Телефончик достань. О партии сам договорюсь. Но мне нужен выход на Аладдина.
— Ты чего? — сразу настораживается наркоша. — Зачем?
— Тебе скажу, как другу, — чуть не давлюсь на последнем слове, но играя роль наркодилера до победного, понижаю голос и доверительно сообщаю: — Нужен герыч на постоянку.
Не сказать, чтобы меня это амплуа сильно раздражало, но якшаться вот с такими, да еще и прикидываться своим в доску парнем, мягко выражаясь, малоприятно, а грубо говоря — бесит! Впрочем, как и общаться с ментами. И в этом сюр-театре я снова чувствую себя меж молотом и наковальней. Только теперь я не глупый пацан, нашедший выход из кажущейся ребенку безвыходной ситуации в горсти снотворного, а взрослый, сильный мужчина. Оттого-то и твержу упрямо: «Ну, ничего, Лис, так закалялась сталь! Прорвемся».
— Бес, ты же с дутым* работаешь, — Влад не удивляется, скорей, просто цепляется за внезапно возникшую мысль тем, что осталось от извилин.
— Бабла много не бывает. У тебя своя игла, у меня своя — денежная, — похлопывая ладонью по карману, привожу железный аргумент, не забывая о щедрых посулах: — Поможешь, отблагодарю по-братски.
— Знаю одного барыгу-басурмана*, — возможность получить дурь на халяву делает парня все более сговорчивым. — Вроде он берет у Аладдина, но ты же понимаешь — только через закладку*…
— Влад, у меня серьезный бизнес! — жестко отсекаю все возможные ОБС-источники*. — Мне нужны только проверенные контакты, чтобы хуйню не подсунули и не опрокинули на бабки. Так что постарайся не подвести меня. Руки в кровушке пачкать не охота, и так Яуза дохрена приняла.
— Я узнаю! — чуть не божится парень, давно продавший душу Дьяволу, и с преданностью собаки глядит то на меня, то на «кость», брошенную на стол.
— Бери, — разрешающе киваю, и нарик накидывается, по-другому не скажешь, на заветный «приз».
Погано. С души воротит смотреть на маниакальную улыбку Влада и его трясущиеся руки. На огонек зажигалки, что подогревает быстро вскипающую дурь. На вид шприца и пережатого резиновым жгутом бицепса. Но я смотрю. Впитываю в себя страшную картину превращения человека в… нечисть, что должна вживиться в генетическую память людей как нечто смертельно опасное.
— Бес, может сделаешь пять точек*? — просит Влад, похлопывая себя по предплечью. — Давай, ты же умеешь, а то у меня что-то руки дрожат.
— Иди на хуй! Чтобы я чужой баян* тронул… — отмахиваюсь от протянутого шприца, чуть не выбив его из рук наркомана.
Парень отстраняется, испуганно сжав в руке заветное варево, как нечто действительно драгоценное, и поняв, что помощи от меня ему не дождаться, откидывается на спинку дивана.
— Странный ты все же, Бес, — усмехается Влад, силясь самостоятельно найти на исколотой, посиневшей коже истонченную вену или, как принято в их кругу говорить, бегунок.
Сколько раз за свою жизнь я слышал эту фразу, и не счесть, но от такого отброса — впервые. А смешок нарика щелочным металлом по воде отзывается внезапной вспышкой Ярости, которую уже не сдерживаю:
— Завали ебальник, пока я тебе зубы не пересчитал, — озвучиваю самую светлую из роящихся в голове черных мыслей.
— Че ты завелся? — парень откровенно давит психа, в который раз не попадая иглой в вену. — Просто странно, что ты столько дури крутишь, а сам не ширяешься, — не затыкает фонтан и, окончательно теряя Страх, похабно склабится, едва не подписывая себе смертный приговор: — А ты часом не мент?
«Какая разница? Я или наркотик?» — отчетливо слышу идею, подкинутую инстинктом самосохранения, который неприятным холодком стекает по позвоночнику, отрезвляя горячую голову.
Так бы взял и придушил этого обдолбыша, как и всех остальных, что сделали свой выбор не от нужды, не от безысходности. Любопытство. Простое человеческое любопытство. Почувствовать, как оно — кайфануть. Дебилы! Думают, курнут, кольнутся раз — и все… А это и есть все. Трясина, которая никого не отпускает, затягивает, топит, пока не высосет последнюю каплю жизни.
Никогда не опущусь до чего-то подобного. Нет уж! Насмотрелся. Это сродни с помойки жрать, из сточной канавы пить или трахать дорожную венерическую шлюху.
— Был бы я ментом, оптом бы банчил и с таким мудьем, как ты, не якшался, — огрызаюсь на урода, мотая на ус, что даже в таких мелочах надо держать ухо востро. Если подобная мысль пришла в эти прогнившие мозги, может прийти и в другие — более здравые.
— Как станешь главой картеля, не забудь, кто тебе подняться помог, — словно избиратель депутату отдает наказы не отличающаяся ни умом, ни сообразительностью птица-говорун и, наконец найдя вену, затыкается.
В неярком свете привата шприц наполняется мазутно-черной кровью, и парень, растягивая жгут, отправляет дурь в недолгое путешествие к мозгу. Секунды складываются в минуту. Влад, прикрывая глаза, расслабленно растекается на диване, тихо стонет, уплывая из реального мира в наркотический дурман. Лицо — маска покойника, которому чужды эмоции, мимика. Умиротворение в абсолюте.
Я не снимаю маску отрешенности даже сейчас, хотя вроде бы можно уже расслабиться, но не позволяю себе такой роскоши, лишь передергивая плечами от омерзения, когда без зазрения совести забираю у нарика сотку.
— Не пойду-у-у… — невнятно мычит Владимир, отмахиваясь то ли от меня, то ли от кого-то несуществующего, и сучит непослушными ногами по ковролину.
— Что, Влад, пришли за тобой? — мне не интересно, просто само слетает с языка.
Не глядя на бесцельное барахтанье кайфующего парня, прохожусь по его контактам, смс. Кое-что выписываю, сортируя на возможно существенные и наверняка бестолковые.
