Да и вообще с ментами связываться себе дороже. Как-то не привык я доверять этой скользкой братии решение своих проблем. Сто процентов, что есть прикормленные. Не факт, что с моим то «везением» именно на такого и не напорюсь. И тогда точно посадят. А что страшнее всего, могут убить. И не только меня.

— Что же делать? — Утыкаюсь лбом в стенку и готов побиться о нее черепушкой, лишь бы возникла хоть одна спасительная идея. — Как выйти из ситуации? И сколько у меня есть времени, чтобы найти этот самый выход?

По всему выходит не так много. Жентос, конечно, брехло поганое, но кто мне гарантирует, что эта козлина, обдолбавшись чем-нибудь, не приведет ко мне на порог друзей-упырей. Сейчас я с ним справился, но он был пьян, а я зол. А что будет, если их придет толпа? И придут не с пустыми руками. Я уже столкнулся с этой братией на даче и не горю желанием пересекаться снова. Тогда меня за букетик маков чуть не подрезали, а что случится сейчас, когда эти нарики уже наверняка знают, что я спецом кинул машину с их товаром.

«Что же делать?» — Паника захлестывает разум, а фантазия рисует мое ближайшее будущее в багровых тонах.

Съездить к матери, отцу, предупредить об опасности? Не-е-е… Так не пойдет. Маман такой кипеж поднимет. Всех на рога поставит. А еще чего недоброго, доведу предков до инфаркта.

Позвонить тетке, чтоб она за Жентосом приглядела? Вообще детсад! И что? Она этого жлоба в угол что ли поставит?!

Все же не привык я свои траблы на чужие плечи перекладывать. И с детства никогда так не делал. Я сам разберусь с этой ситуацией. И первым делом нужно достать ствол. Кончу эту мразь, если только сунутся ко мне или моим близким.

С «кончить», как мне кажется, проблем не возникнет. А вот где и как разжиться настоящим стволом? Это же не буханка хлеба, что в любом магазине купишь.

Инет? На ментов же и напорюсь. Там кругом подстава. С урками тоже знакомства не вожу, да и вообще мало с кем общаюсь. В мыслях перебираю всех приятелей, и понимаю, что есть только один, кто может не просто выслушать, но и помочь. И в данной ситуации это не Лис.

Лиса в это дерьмо лучше вообще не посвящать. Судя по тому, как быстро он вычислил мое местоположение на трассе, по крайней мере корпус коробки, в которой я обосновался, уже висит на его картах под прицелом. Скажи я ему хоть полслова, и он точно сорвется защищать меня от бандюганов самолично. А перспектива увидеть Лиса на своем пороге для меня пожалуй даже страшнее, чем встретить наркодилеров.

Так что, пролистывая телефонную книжку, с тяжелым сердцем опускаю палец ниже буквы «Л» и вызываю абонента на букву «М»:

— Привет, Мирон! Я зайду? — Напрашиваюсь в гости к своему тату-мастеру, понимая, что нужно ковать катану, не отходя от горна.

— Сейчас? — Удивленно спрашивает Мирон и после моего согласного «ага» с сомнением интересуется: — Бить будем?

— Не-е-е, — взгляд сам собой скользит по шикарному портрету Маркизы моего сердца на предплечье. — Мне с тобой поговорить по душам надо, — даже не представляю с чего начну этот разговор, но ситуация безвыходная.

— Надо же, — басовито смеется. — Ну, приходи, жду, — и тут же предупреждает: — Только за сеанс психотерапии я беру коньяком.

— Заметано, будет тебе коньяк, — касаюсь красной кнопки отбоя и, на миг задумавшись, вовсе вырубаю телефон. Не хочу, чтобы Лис отслеживал каждый мой шаг. Бегом, пока не передумал, собираюсь в адский бункер.

Привычная дорога, все трещины и выбоины которой я знаю, как шрамы на своем теле. Но сейчас не иду, пряча лицо. Окрыленный злостью, я почти бегу. И бежал бы еще быстрее, если бы не боль, что метрономом тюкает в позвонках при каждом шаге. Но я не отступлюсь. Давно меня так не вштыривало — даже мысли нет смалодушничать. Я хочу и буду бороться.

Запыхавшийся, с колющим боком влетаю в темную обитель светлого господина Миронова. Добрый великан встречает меня с кружкой горячего чая, и тут же утягивает в отдельную комнату, наверное, впервые увидев меня в таком, непривычном его глазу, состоянии.

Молча достаю из рюкзака и ставлю на маленький столик, сейчас свободный от кнопок с красками и тату машинок, пузырь «Ной». Символично! Для утопающего меня Мирон сейчас — тот самый ковчег.

— Денис, излагай, — с места в карьер призывает Мирон, тонко намекая, что у него не так много свободного времени, как мне кажется, и грузно плюхается на черный потертый диван, приготовив уши, видимо, для очередной душещипательной истории.

— Мирон, мне нужен ствол, — рублю с плеча главное, напрочь забыв все те побасенки, что мысленно готовил для неформального «психотерапевта» по дороге в салон.

— Бху-ха-ха-хуй, — от неожиданности Мирон давится чаем, и пытаясь продышаться, гулко стучит массивным кулаком себе в грудь. — Я не ослышался?

— Мирон, мне ОЧЕНЬ НУЖНО, — вкладывая в последние слова всю крайнюю важность для меня «нужды», сразу ограждаю себя от расспросов: — И давай ты не будешь ничего спрашивать.

— И какой тебе нужен? — Совсем уйти от вопросов не удается, только ответа на этот вопрос у меня нет. Не признаваться же мужику, что нихрена не разбираюсь в огнестреле.

— Мирон, полагаюсь на тебя, — дипломатично ухожу от прямого ответа, озвучив лишь свои пожелания. — Мне нужен не тяжелый, не очень шумный, ну и попроще в обращении.

Мужик озадачен, молчит, думает. Буквально вижу, как в бритой черепушке идет нехилый мыслительный процесс, и мне остается только ждать его ответа. Жду, хотя дается это нелегко.

— Я так понял, травмат тебя не устраивает, — мужчина не спрашивает — констатирует факт. — И как быстро надо?

— Еще вчера, — не скрываю, что время не терпит.

— Тогда могу предложить только Макар.

— Сколько?

— Для тебя двадцать пять. — Не снимая маски гангстера, мысленно стону: «Да уж, игрушки для больших мальчиков стоят немало».Только маска уж больно тяжела оказывается, я буквально ощущаю, как разрастается боль в спине. И никакая прямая осанка не помогает. Видимо не хило меня Женька в стене приложил, и скорей всего, по приходу домой придется снова мучить жопу инъекциями.

— Когда прийти? — устало спрашиваю, наверное, радуясь, что вопрос так просто решился и, не радуясь, слушаю, как боль уже тянет жадные щупальца к голове и немеющим кончикам пальцев.

— Завтра, после обеда подтягивайся, — пожимаю руку и тут же направляюсь домой, уже чувствуя, как меня начинает конкретно «ломать».

Да и нервозность не отпускает, усиливая подозрительность, и даже порождая паранойю. Мне кажется, что за мной идут. Что стоят за углом. Что следят из припаркованных машин. А еще я понимаю, что время близится к полудню, а я так и не поздоровался с Лисом, а он, скорее всего, ждет…

Устало и очень осторожно опускаюсь в кресло, обкладываясь подушками и заворачиваясь в плед, потому что даже посреди лета меня начинает морозить. Открываю ВК и вымученно-грустно улыбаюсь.

— Утречка, Любимый. Ты все еще спишь после вчерашнего? — Приветствует меня утреннее послание Лиса.

«Любимый… Любимый… Любимый… — Бесконечно крутится в голове абсолютно-простое в своей естественности обращение, звучание которого я уже забыл, и к моей физической ломке присоединяется моральная. — Зачем я ему такой? Больной! Поломанный! Я же порой от боли дышать не могу.»

 — Денис, у тебя все в порядке? Что-то мне неспокойно, — взволнованно докапывается час спустя второе, отзываясь в душе трогательным теплом, что обо мне беспокоятся. И тут же направленной болью выбивает дух осознание: «Должен ли я взваливать не его плечи все это? Нет! Не имею права».

— Дэн, ты же слышишь, что я тебя зову! — Злится через полчаса третье. — Почему молчишь? Почему телефон отключен?

«А что я могу тебе сказать, Любимый? — сам не замечаю, как называю Лиса таким запретно-сложным для меня обращением. — Что, если меня не переехал паровоз, то день удался? А то, что меня пытается переехать брательник-наркодилер, так это вапще ерунда, выеденного яйца не стоит. И нужен я тебе такой «счастливчик» с кучей проблем?»