Я исхудал. Те немногие запасы сальца и мышц, что успел нарастить, пережив пубертатный возраст, истаяли, как пломбир в жарком лете.
Я устаю от докторов с их фальшиво участливыми речами. Я устаю от сеансов реабилитации, блокад и тонны таблеток, травящих во мне все, что я сам не покалечил. Даже иглоукалывание, которое всегда вызывало во мне панический страх, стало привычно безразличным. Я устаю ото всего…
Депрессия накатывает, как асфальтоукладчик, давая ощутить всю свою тягость, душит желание жить. Я знаю, что никогда не решусь на этот шаг, но мысли никуда не деть. Они заезженной пластинкой все крутятся и крутятся в голове. Психолог, со всей его лабудой, послан на хуй. Я и без него понимаю, что прежней жизни не будет. Но мне похуй. Мне сейчас все похуй…
А ведь все начиналось так хорошо.
— Богатырь, купи коня… Купи, не пожалеешь.*
Я смотрю в ее породистые, словно срисованные с миниатюр бидзинга*, раскосые глазки — и понимаю: МОЯ. Чистокровная японочка: красавица, шустрая, стильная, цвета удачи — ультрамарин. Глаз не отвести!
Хочу ее до дрожи. Наверное, у каждого бывают такие безумные желания?! Спонтанные, необдуманные или долгое время согревающие душу. Мое зрело годами, и вот…
Очередная вылазка на окраину города, где располагается большая перехватывающая стоянка, на которой плотные ряды новеньких и не очень тачек ожидают отправки в обе столицы нашей родины, и я вижу ее. Вижу — и уже не замечаю других. Это любовь с первого взгляда. ОНА — МЕЧТА!!!
Умом понимаю, что даже сейчас, стоя в ряду железного моря подержанных иномарок, эта совсем юная девочка мне не по карману. Но ее отдают по такой цене, что этот шанс я не должен упустить.
Все складывается как нельзя лучше. Я ведь, как это называется, целеустремленный. А цель у меня чисто конкретная — пересесть с папиной тачки в свою. Так что я прилагал немалые усилия, начав работать еще в студенческие годы, параллельно с учебой.
А потом быстро сообразил, что честно полученный диплом, хоть и синего цвета, удачи в финансах мне не приносит, ибо производственные отношения, как и производительные силы, не вызывают во мне ни одной положительной эмоции, кроме желания разнести и то, и другое на атомы.
Вследствие чего пылятся эти корочки на полке. А я, познав все тяготы рабского труда в стенах НИИ и в качестве эксперимента — в лаборатории современного завода, быстро ушел в свободное плавание, в котором и согласился с оптимистичным афоризмом великой советской троицы*, что жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить — еще лучше*. И никто мне красиво жить не запретит. Но помешать может*…
Мешает самая малость — бабла, конечно, не хватает, но я точно знаю, кто мне не откажет.
— Ма, привет. Тут такое дело… — оперативно звоню в близкородственный «банк», в котором у меня всегда положительная кредитная история. — Деньжат не займешь на мечту? — И уже через час держу в руках нужную сумму.
Аж смешно становится — кто бы мог подумать, что ТАКИЕ деньжищи умещаются не в дипломате с секретными замками, а тихо-мирно лежат тремя перетянутыми резинкой пачками банкнот у меня в кармане.
Целый день празднично-суетливых метаний в ГИБДД, а затем в страховой фирме, где отваливаю еще одну неприличную сумму, и вот она — первая и по-настоящему моя. Я так горд, что в свои-то годы заработал, ну… ПОЧТИ сам, на голубую мечту каждого парня — «Субару-Импреза».
Солнце клонится на запад, когда восточная красавица получает российскую прописку. Первое свидание с моей малышкой тет-а-тет. Ласково скольжу пальцами по ее округлостям, словно сканирую спортивную фигурку. Решительно проникаю внутрь. Подгоняю под себя рулевое, кресло, зеркала. Ты моя! Поглаживаю баранку, будто приручая. Нажимаю на все ее чувствительные кнопочки, проверяя отклик этого механического тела. Жму на педаль газа, заставляя девочку петь для меня J-Rock*. Я чувствую ее.
Звериный рык гроула будоражит нервы. Мощь движка отдается вибрацией в позвоночнике. Руки напряжены, взгляд уходит куда-то за горизонт. Выжимаю сцепление и мягко, почти небрежно переключаю передачу…
Первая… Вторая… Растут обороты. Мы едины. Я веду, она послушна. Словно опытная гейша предугадывает все мои желания, подчиняется. Я ее господин.
Третья… Песня легированного металла. Я вижу, как по ее «венам» течет древняя «кровь» земли. Как внутри ее тела бушуют крохотные импульсы взрывов, разогревая нутро и заставляя сложные механизмы совершать напористые, интенсивные фрикции. Кружить, цепляясь один за другой, оставляя под колесами километр за километром и доводя меня до экстаза.
Четвертая… Отрубаю систему стабилизации. Не хочу, чтоб ее электронные мозги думали и решали за меня. Турбина ревет, «чихает», вызывая у меня добрую улыбку, и тачка рвется из-под седока, превращаясь из обученной искусству безопасной езды леди в дикую фурию. Но я тебя укрощу, и ты полюбишь мои заботливые руки.
Пятая… Кажется, добавь ей крылья — и мы взлетим, но короткая планка спойлера прижимает мою малышку к трассе, напоминая, что даже рожденный хорошо бегать — летать не может. Но мы все-таки летим, расшугивая по обочинам мокрые лужи низовых миражей. Блаженно прикрываю глаза, щурясь на заходящее за горизонт солнце, и то ли я с каждым мигом все доверчивей прижимаюсь к ней, то ли она все крепче сжимает меня в объятьях рестайлингового кресла.
— У-у-у-х-х-а-а-а… — Восторг бешеный, крышесносный. Это почти оргазм. До сотки за семь секунд.
На пустующую стоянку гипермаркета приземляемся уже далеко за полночь. Всего несколько часов плотного общения — и мы стали единым целым: я знаю, что она может, она знает, чего я хочу. А хочу я…
Держу педаль сцепления и тормоза. Сумасбродная улыбка тянет губы. Быстро перемещаю ногу с тормоза на газ и резко выжимаю в пол. Моя малышка визжит покрышками. Не даю заглохнуть двигателю и дрифтую, рисуя на асфальте черные дуги.
Торможу эту карусель. Сердце ухает в грудной клетке. Бля-я-я, как же кайфово. В голове такой драйв, что меня нестерпимо тянет выпендриться, покрасоваться перед девчонками, похвастаться друганам. Вывести, так сказать, мою «девочку» в свет. И самое прикольное, что такая возможность у меня есть…
Когда домчался со своей японочкой до загородной базы отдыха, кутеж был в самом разгаре. Резко тормознув у весело галдящей компании парней и девчонок, по-пижонски опускаю стекло.
— Привет, — белозубо скалюсь, и только вдоволь насладившись восторженными, завистливыми, заинтересованными и делано равнодушными взглядами, выползаю из новехонького салона и обнимаю за плечи новоиспеченного дембеля. — Здоровый же ты лось стал. А говорят, военная жизнь плоха.
— А ты как был шкет, так и остался, — кузен похлопывает меня ладонью по спине, словно желая выбить дух. — Может, и тебя бы откормили, если бы в армейку залетел.
— Девчонки залетают, а я от насосанного из пальца долга Родине мозгами откупился. — Опрокидываю в себя штрафную, и еще одну за отслужившего брательника, и понеслось…
Настроение боевое и романтичное. Уделяю внимание одним, с легкостью принимаю заигрывания от других. Чувствую на себе мимолетные и пристальные взгляды. Меня естественно греет повышенный интерес, но только к любопытным зырканьям я давно уже привык, а вот к шумному обществу подвыпивших работяг так и не смог. И третьесортная попойка потихоньку начинает утомлять. Разговоры дебильно-злободневные — про семьи и спиногрызов, работу без зарплаты и доблестную российскую армию — меня никаким боком не касаются и уж тем более не интересуют. Красотку свою показал, руками трогать запретил. Уже давно имею желание по-английски смыться в свое бунгало, забив на этот шумный праздник, но не имею возможности — брательника нужно поддержать в его пьяно бравурных планах на жизнь.
Отключив мозг, бездумно шарю взглядом по танцующей толпе, и тут…
Как же я ее сразу не приметил? Крохотная малышка с грацией газели извивается в отупляющих ритмах транса. Я поедаю глазами ее стройные ножки, круглую попку, тонкую талию, высокие грудки, что так забавно подпрыгивают в такт музыке. Скромная улыбка — она дарит ее мне — призывно манит.
