– Пока. Ты за Надей тут присмотри.

Саня вдруг набычился и серьезно произнес:

– Я бы присмотрел, да она… – запнулся, оборвал сам себя. Потом махнул рукой и так же хмуро закончил: – Ей ни до кого дела нет. Один ты, дурак, ей и нужен.

Сзади истерически забибикал джип.

Дима хлопнул дверцей.

Саня дал по газам – и был таков.

В прокуренном бестолковом зале, заполняя таможенную декларацию на высоком качающемся столике, Дима высадил две подряд прощальные сигареты. Быстро прошел таможню. Вещей у него с собой было – старая сумка да ноутбук.

С замиранием сердца перешел полустершуюся линию, означавшую государственную границу.

Миновал паспортный контроль, поспешил в «дьюти фри». Там купил по смешным беспошлинным ценам по литровой бутылке джина «Гордон» и виски «Ред лэйбл».

А спустя еще десять минут Дима сидел на борту «Ила-96-300» в кресле у окна.

Решил прикинуться спящим, чтоб соседи разговорами не доставали, – и неожиданно уснул. Уснул – как провалился. Проспал и взлет, и раздачу газет, и вина, и завтрака.

Очнулся разом, вдруг – точно из черного глухого ящика на арену цирка выпал. Гудели моторы. Всплакивал ребенок. Где-то сзади бубнили голоса: там, кажется, выпивали. Дима глянул в иллюминатор: под крыльями – ровное далекое поле облаков.

Посмотрел на часы: половина третьего по-московски. Ого! Значит, он проспал больше четырех часов, и они сейчас, верно, летят где-то над океаном. Сосед-толстяк спал, мониторы под потолком показывали без звука «Бедную Сашу». Дима чувствовал себя неожиданно свежим, и даже курить не хотелось.

Он осторожненько, чтоб не потревожить соседа, достал из-под сиденья ноутбук.

Последние дни Дима не возвращался к недочитанной им биографии Полы Шеви. А сейчас, на борту самолета, он вдруг почувствовал, что его отношение к ней изменилось. Еще пару дней назад эта женщина была для него кем-то вроде книжного персонажа: далекой, эфемерной, почти несуществующей. Но теперь – оттого, что он летел в город, где она жила, и потому что, возможно, приближалась встреча с ней, – Пола стала волновать его не как виртуальная героиня, но как реальная, из крови и плоти, женщина. И историю ее судьбы Дима теперь воспринимал не отвлеченно, а как историю человека, который лично ему знаком и даже чем-то дорог.

Дима включил ноутбук. Сиденья «Ильюшина» в эконом-классе не слишком располагали к работе на переносном компьютере. Угол ноутбука уперся в ногу спящего соседа. Тот обиженно замычал во сне. Стараясь не обращать ни на что внимания, Дима загрузил последнюю часть книги о Поле Шеви.

Он остановился на том, как она хитро подстроила развод с муженьком Стивеном Макфарлином и прибрала к рукам компанию, супругом придуманную и созданную. А после продала эту компанию злейшему ее конкуренту, «Эпплу». И на рубеже девяностых годов Пола Шеви осталась соломенной вдовушкой с капиталом в полмиллиарда долларов.

Что случилось с нею на протяжении последнего десятилетия? Диме отчего-то казалось, что много интересного. Такой уж у нее характер. Он погрузился в чтение – с того места, где остановился пять дней назад.

«…Пола Шеви никогда не баловала представителей масс-медиа вниманием, – продолжал автор документального бестселлера. – А в начале девяностых, удалившись от дел, она и вовсе стала недоступной для репортеров. Можно было ожидать от богатой, знаменитой и молодой дамы, что она станет посещать светские рауты, вечеринки и благотворительные балы. Пола могла бы оказаться на короткой ноге с кинозвездами, магнатами и особами королевской крови. Ей под силу было вновь продемонстрировать свои выдающиеся способности в управлении и маркетинге. Наконец, она, с ее капиталами и красотой, могла бы, как говорится, пуститься во все тяжкие… Однако от миссис Шеви репортеры и общественное мнение ничего подобного не дождались. Она совсем исчезла из поля зрения средств массовой информации. И чем она была занята первые три года девятого десятилетия, ходили слухи – и только.

Пола много путешествовала. Очевидцы видели ее то в Иерусалиме, то в Дублине, то в Милане, то в Москве…»

«Опять – в Москве! – воскликнул про себя Дима. – Да что ей наша Белокаменная – медом намазана?»

«…Причем Полу видели порой, – продолжил он чтение, – если верить очевидцам, одновременно в двух местах, отстоящих друг от друга на тысячи миль… Появлялись сплетни, что благосклонности госпожи Шеви добивались и наследный принц Монако, и великий автогонщик Айртон Сенна, и Мик Джаггер, и Арнольд Шварценеггер… Домыслы эти, однако, не подкреплялись ничем: ни заявлениями для прессы, ни интервью, ни фотографиями. По-видимому, только старая служанка Полы, афроамериканка Венера, и бессменный ее секретарь, француз Пьер, могли бы поведать о том, чем в действительности занимается их госпожа. Но они, естественно, хранили полное молчание».

Постепенно мир стал забывать о существовании блестящей «соломенной вдовы». И вот, в конце девяносто третьего года, а именно – двадцать первого ноября – произошло событие, которое вновь вознесло Полу Шеви на первые полосы американских газет. На специально созванной пресс-конференции в Степлтоне, штат Вашингтон, Пола Шеви – моложавая, счастливая, веселая – неожиданно объявила: вчера произошла ее помолвка.

«С кем???» – единодушно выдохнули сотни корреспондентов, заполнивших зал для брифингов. Миллионерша выдержала паузу, скромно улыбаясь в телекамеры. Сверкание блицев от нацеленных на нее фотоаппаратов слилось в сплошное сияние. «Мне предложил руку и сердце мистер Руперт Вагнер», – застенчиво улыбнулась Пола. «О-о!» – единодушно выдохнул зал. Представители масс-медиа прекрасно знали это имя. Для большинства из них Вагнер был фигурой, подобной олимпийскому богу: все о нем слышали, все знали о его всемогуществе, но лишь ничтожные единицы удостаивались чести видеть магната. Мистер Руперт Вагнер владел в ту пору двадцатью тремя телестанциями и телеканалами и ста сорока газетами, рассредоточенными по всему земному шару от Мельбурна и до Нью-Йорка. Наряду с его тезкой Рупертом Мердоком, а также Тедом Тернером и европейцами Акселем Шпрингером и Сильвио Берлускони господин Вагнер являлся наиболее известным и состоятельным медиа-магнатом. Сумма активов, которыми он владел, исчислялась цифрой как минимум с девятью нулями.

И тут, сразу после заявления Полы, в зал вошел гость, которого здесь не ждали. То был мистер Руперт Вагнер собственной персоной – подтянутый пятидесятипятилетний господин в простой белой рубашке, джинсах, ковбойских сапогах и шляпе. Он подошел к стоящей на подиуме Поле и нежно взял ее за руку. Она прильнула к нему. Фотографы озарили зал бесчисленными блицами: каждый из репортеров понимал, что этот яркий кадр судьба, возможно, посылает ему в первый и последний раз. Когда ажиотаж, вызванный его появлением, слегка утих, мистер Вагнер потянулся к микрофону и коротко сказал со своим ужасным австралийским акцентом:

– Парни! Эта девчонка любит молоть чепуху. – И он ласково потрепал Полу по бедру. – Но сейчас она сказала сущую правду. Онадействительнопоймала меня в свои сети. И ядействительноиду вместе с нею к венцу.

– Когда? Когда? – донеслись выкрики из зала.

– Узнаете в свое время, – ухмыльнулся Руперт, поцеловал миссис Шеви в щеку, потрепал ее по попе и – неспешно покинул зал.

– Так когда свадьба? – закричали наперебой из зала оставшейся на сцене Поле.

– Седьмого января, – скромненько отвечала она.

– Где?

– В Нью-Йорке.

– Вопрос от «Уолл-стрит джорнэл»: будете ли вы, миссис Шеви, участвовать в бизнесе мистера Вагнера?

– Да, у меня есть такие планы.

– В качестве кого?

– Это пока секрет. Узнаете позже…»

Дима оторвался от электронной книги, глянул в иллюминатор. Самолет, казалось, находился на том же месте, что и полчаса назад. Внизу расстилалось то же ровное блеклое поле облаков. Захотелось курить, и Дима вытащил из кармана леденец.