Таким образом, государственная корпорация имеет определенное сходство с корпоративными организациями, хотя и не является таковой, т. е. объединением, вместе с тем обладает сходной основой (разделение имущества и управления), требующей специфической корпоративной системы внутреннего устройства.
Слово «корпорация» часто включается в название акционерных обществ, создаваемых Российской Федерацией. Так, в Перечне стратегических предприятий и акционерных обществ, утвержденном указом Президента РФ от 4 августа 2004 г. № 1009, по состоянию на 23 декабря 2008 г. шесть акционерных обществ имеют в наименовании слово «корпорация». При этом в трех из этих открытых акционерных обществ – Военно-промышленной корпорации «Научно-производственное объединение машиностроения», Корпорации «Росхимзащита», Корпорации «Тактическое ракетное вооружение» – 100 % акций принадлежит Российской Федерации. 100 % акций принадлежит Российской Федерации и в открытом акционерном обществе «Научно-производственная корпорация «Уралвагонзавод»[1], а также в открытом акционерном обществе «Объединенная судостроительная корпорация»[2]. В этих и ряде иных случаев использования термина «корпорация» в названии открытых акционерных обществ, 100 % акций которых принадлежат Российской Федерации, не приходится говорить об объединении, хотя именно оно является смысловой основой термина «корпорация».
В то же время ряд организаций, имеющих долю государства в уставном капитале, вместе с тем действительно являются объединениями, созданными несколькими участниками. Так, создано открытое акционерное общество «Объединенная промышленная корпорация «Оборонпром»[3], признано стратегически значимым ОАО «Объединенная авиастроительная корпорация», в которой доля России в уставном капитале составляет 90,01 %[4], и ОАО «Ракетно-космическая корпорация “Энергия” имени С. П. Королева» с долей государства 38,22 %[5]. Как видим, организации, имеющие в названии слово «корпорация», могут иметь разную организационную правовую форму и различаться по иным признакам. По мнению В. И. Добровольского, слово «корпорация» используется в наименовании коммерческой организации исключительно в целях улучшения деловой репутации организации, и никакой смысловой нагрузки оно не несет. «Иные юридические лица, имеющие в своем наименовании слово «корпорация», создаваемые в форме акционерных обществ, государственных предприятий, учреждений и т. д., употребляют слово «корпорация» не в правовом смысле, а для придания большей солидности, значимости своему фирменному наименованию в глазах третьих лиц»[6].
Существенное значение в формировании практики управления организациями имеет Российский Кодекс корпоративного поведения, несмотря на то, что этот акт носит рекомендательный характер. Кодекс распространяет содержащиеся в нем стандарты корпоративного поведения на все виды хозяйственных обществ. В абзаце 2 введения к Кодексу указывается критерий выделения корпораций: «отделение собственности от управления, наиболее вероятно возникновение конфликтов, связанных с корпоративным поведением».
В юридической литературе предпринимаются попытки доктринального определения в широком и узком смысле термина «корпорация».
По мнению О. А. Макаровой, в узком смысле слова «под корпорацией понимаются такие формы предпринимательского объединения капитала, как акционерное общество и его модификации»[7]. С точки зрения Н. В. Козловой, в широком понимании корпорация – это «юридическое лицо, организованное на началах членства (строго фиксированного участия) его учредителей, каждый из которых имеет по отношению к юридическому лицу определенные права и обязанности, может так или иначе участвовать в управлении его имуществом и деятельностью…»[8]. Таким образом, к корпорациям автор относит хозяйственные товарищества и общества, производственные кооперативы, а также большинство разновидностей общественных организаций. Кроме того, к корпорациям она относит и юридические лица, созданные одним участником – государством: унитарные (казенные) предприятия[9]. Между этими крайними позициями существуют промежуточные варианты. Так, П. В. Степанов полагает, что к числу корпораций относятся организации, имеющие корпоративную структуру органов управления, в связи с чем отказывает в этой характеристике хозяйственным товариществам, поскольку у них такая структура отсутствует[10]. Не расценивает хозяйственные товарищества как корпорации и В. К. Андреев, однако по несколько иной причине. Он полагает, что «товарищество не представляет собой организацию как определенное единство, отношения между товарищами основаны на доверии, они самостоятельно в соответствии с заключенными между ними договорами занимаются предпринимательской деятельностью от имени товарищества. У них нет органов юридического лица… Поэтому никаких корпоративных отношений внутри товарищества возникнуть не может»[11].
Автор первого отечественного учебника по корпоративному праву, Т. В. Кашанина рассматривает корпорацию как организацию, признанную юридическим лицом, основанную на объединенных капиталах и осуществляющую какую-либо социально полезную деятельность[12].
Последнее указание (на полезность деятельности корпорации) ставит субъективный оценочный критерий в основу выделения корпорации. «Полезность» той или иной деятельности зависит от того, как это рассматривает оценивающий субъект. Истории правового регулирования деятельности акционерных обществ известен случай, когда именно социальная полезность ставилась в основание признания законным существования корпорации. Речь идет о принятом в июне 1720 г. английским правительством Акта «О мыльных пузырях» (Bubbles Act), в соответствии с которым запрещалось создание «зловредных предприятий». Этот акт действовал более ста лет и был отменен лишь в 1825 г., вместе с тем к ответственности в соответствии с этим актом было привлечено незначительное количество лиц в силу сложности квалификации «зловредности». Видимо, представление о непременной «полезности» деятельности корпорации возникло в сознании современных российских исследователей именно из комментариев этого акта. Полагаю, что в настоящее время критерий полезности не может быть положен в основу отнесения организации к корпорациям в силу его неопределенности и субъективности.
Несмотря на собственное определение корпорации, данное Т. В. Кашаниной в учебнике, автор относит к ней хозяйственные товарищества (являющиеся объединением лиц, а не капиталов, и потому не соответствующие ее определению корпорации), а также производственный кооператив, в котором объединение капиталов также не всегда имеет значение – в нем организационным началом является членство и личное трудовое участие в деятельности. Причем отнесение организационных форм юридических лиц к корпорациям производится ученым вне зависимости от оценки полезности деятельности конкретной организации. В такой ситуации можно констатировать, что предложенный критерий «полезности» не использует и сам его создатель – Т. В. Кашанина. Не выдерживается ею и заданный критерий объединения капиталов. Представляется, что предложенное понятие корпорации, с одной стороны, чрезмерно узко – в части указания на непременную социальную полезность деятельности корпорации. Допускается передача в уставные капиталы хозяйственных товариществ и обществ, помимо имущества, также и неимущественных прав, имеющих денежную оценку (ст. 66 ГК РФ), а последние в понятие «капитал»[13] не включаются. С другой – это определение чрезмерно широко. Получается, что понятие «корпорация» полностью совпадает с понятием «хозяйственное общество», а в таком случае одно из них является излишним, исходя из правила «бритвы Оккама», которое в краткой версии звучит: «Не следует множить сущее без необходимости».
