Он взглянул в темноту сквозь толстые прутья решетки:

- Отлично, он спит у себя в берлоге. Значит, мне придется использовать электрическую дубинку, чтобы не дать ему выскочить, когда я открою дверь. Знаешь, у меня душа переворачивается, когда бьют бессловесную тварь.

Из клетки чудовища на Лафайета повеяло сыростью; на полу он разглядел соломенную подстилку и разбросанные кости. Невольно попятившись, он пролепетал:

- Послушай, Гроунвельт, ведь мы с тобой старые друзья, не так ли? Почему бы тебе не проводить меня назад в камеру? Герцог ничего не узнает...

- Как? А Горог опять останется без обеда? Да как же тебе такое в голову пришло? Стыдись, приятель!

Отперев дверь, СФВ приоткрыл ее ровно настолько, чтобы впихнуть Лафайета. О'Лири изо всех сил уперся каблуками, но железная лапища Гроунвельта протолкнула его в зловонную камеру. Дверь с грохотом захлопнулась у него за спиной.

- Ну, пока, приятель, - сказал СФВ, запирая замок. - Ты мог бы стать отличным клиентом. Жаль, что мне так и не удалось поработать с тобой.

Когда его шаги стихли, из отверстия в стене камеры послышалось глухое, грозное ворчание. Лафайет отскочил в сторону от входа в берлогу - судя по ее размерам, там вполне мог бы притаиться взрослый тигр. Из темноты на него сверкнули красноватые глаза. Потом показалась голова - но не клыкастая морда медведя или тигра, а узколобое, заросшее черной щетиной и покрытое слоем грязи лицо некоего подобия человека. Опять послышалось глухое ворчание.

- Извиняюсь, - раздался хриплый, низкий голос. - Я так давно не ел, что у меня внутри кишки марш играют.

О'Лири попятился. За головой появились широкие плечи и туловище, похожее на бочку. Великан распрямился и, отряхнув пыль с колен, принялся разглядывать Лафайета.

- Эй, послушай, - пророкотал голос, - да ведь я тебя знаю! Ты тот самый парень, которого я перевозил сюда с премиленькой девчонкой! Она еще ударила меня веслом по голове.

- Кранч! - ахнул Лафайет. - А ты-то как здесь очутился? Я думал, это клетка Прожорливого Горога...

- Да, верно, я дерусь под этим именем. Ребята герцога схватили меня по доносу одного бродяги, когда я приехал в город, чтобы найти тебя. Я пытался отбиться от этих олухов, но потом приустал, и они свалили меня, набросившись с двух сторон разом. А потом еще трахнули дубинкой по башке.

Великан осторожно ощупал затылок.

- Ты хотел меня найти? - переспросил О'Лири, прижимаясь к стене. Ему вдруг стало трудно дышать, словно в горле у него застрял биллиардный шар. - За-зачем это?

- Чтобы отдать тебе должок, приятель, вот зачем. Я не из тех, кто забывает такие вещи.

- Послушай, Кранч, я единственный кормилец двух незамужних тетушек, пролепетал О'Лири срывающимся голосом. - Только не это! После всего, что я пережил, встретить конец в этой берлоге!

- Чего-чего? Это не конец, малыш, а только начало, - прорычал Кранч. Мой должок не так-то просто будет отдать.

- Что я тебе такого сделал? - простонал О'Лири.

- Дело не в том, что ты сделал, приятель, а в том, чего ты не сделал.

- Не сделал?

- Вот именно. Ты не выбросил меня из лодки, хотя запросто мог это сделать. Ты не думай, что я был оглушен; я все слышал: как твоя милашка предложила бросить меня акулам и как ты вступился за меня. Сказал, что я без сознания и потому, мол, нельзя меня бросать в озеро.

- И... и вот теперь ты меня хочешь отблагодарить?

- Совершенно верно, малыш.

Великан потер рукой живот, из которого опять послышалось урчание.

- Да, я чертовски проголодался!

Лафайет зажмурился.

- Хорошо, - прошептал он. - Начинай поскорее, не то я не выдержу и закричу Гроунвельту, что я передумал.

- О чем ты, парень?

- Ну, давай, ешь меня, - выдавил из себя Лафайет.

- Что-о-о? Есть тебя? - переспросил Кранч. - Да ты что, приятель! Ты меня, видать, не понял. Как я могу съесть человека, который спас мне жизнь?

О'Лири приоткрыл один глаз.

- Так ты не растерзаешь меня на куски?

- Зачем бы это мне понадобилось?

- Неважно, - сказал Лафайет, съезжая по стене на пол. Он с облегчением вздохнул и пробормотал:

- На некоторые вопросы лучше не отвечать.

Отдышавшись немного, О'Лири взглянул на великана, который озабоченно разглядывал его с высоты своего гигантского роста.

- Послушай, если ты действительно хочешь меня отблагодарить, придумай, как нам отсюда выбраться.

Кранч почесал затылок пальцем, который был не меньше ручки молотка.

- Надо подумать...

- Что, если сделать в стене проход? - предложил О'Лири, ковыряя известку между каменными плитами. - Но нам не обойтись без стальных инструментов... И к тому же на это ушли бы годы.

Он оглядел темную камеру:

- Может, в потолке есть люк...

Кранч отрицательно покачал головой:

- Я уж неделю задеваю башкой за этот потолок. Он сделан из дубовых досок толщиной в четыре дюйма.

- Ну... тогда пол...

- Каменные плиты толщиной в шесть дюймов.

Минут десять Лафайет осматривал пол, стены и дверь камеры, а затем прислонился к решетке.

- Ну, что ж, - сказал он без всякой надежды, - приходится признать, что я проиграл. Крупкин заставит Свайнхильд делать то, что ему надо; Адоранна очутится здесь, в Порт-Миазме, и станет мыть грязные горшки; Горубл захватит Артезию, а Дафна... Дафна, скорее всего, тоже окажется здесь, после того как леди Андрагорра попадет в Артезию. И если она не достанется Родольфо, то ее получит Счастливчик Лоренцо. Или Долговязый Ланселот...

- Эй... Я кое-что придумал, - начал Кранч.

- Лучше ляг и поспи, Кранч, - без всякого интереса отозвался О'Лири.

- Да, но...

- И хватит думать об этом - все равно никакого толку. Знаешь, может, было бы лучше, если б ты в конце концов разорвал меня на части.

- А все-таки, что, если...

- Иначе и быть не могло. Ведь я только и делаю, что сижу по тюрьмам с тех самых пор, как попал в Меланж. Я бы мог догадаться, что окончу свои дни в одной из них.

- Конечно, это не бог весть что, но почему бы не попробовать? проговорил Кранч.

- О чем это ты? - безразлично спросил О'Лири.

- Да все о том же, о моем плане.

- Ну хорошо, рассказывай.

- Так вот что я придумал... Вот только вряд ли тебе понравится: у меня все слишком просто, без всяких там хитрых подземных ходов.

- Выкладывай, Кранч.

- Ну, так вот... Ты уж только не суди меня слишком строго... Просто я подумал, что, если сорвать дверь с петель?

- Что, если со... - Лафайет повернулся и посмотрел на тяжелую стальную решетчатую дверь. Он невесело рассмеялся.

- Ну что ж, попробуй.

- Ладно.

Кранч шагнул вперед и схватился за толстые прутья. Набрав в грудь воздуха, он поднатужился: послышался легкий скрежет металла, потом громкий треск. Кусок каменной плиты отлетел от стены и упал на пол. С оглушительным скрежетом, как если бы столкнулись два "роллс-ройса", решетка поддалась, прогнулась внутрь и слетела с петель. Кранч с грохотом отбросил ее в сторону и отер ладони о кожаные штаны.

- Вот и все, приятель, - сказал он. - Что дальше?

В одно мгновение освободив Лафайета от кандалов, Кранч направился вслед за ним по освещенному факелами коридору. Из-за решеток камер к ним тянулись руки грязных, взлохмаченных узников с горящими глазами. Однако камера пыток была пуста.

- Не повезло, - сказал Лафайет. - Я рассчитывал на помощь Гроунвельта.

- Глянь-ка, какие удобные, - сказал Кранч, подбрасывая на ладони остро отточенные ножницы, предназначенные для обрезания ушей и носов. - Как раз для меня - будет чем ногти стричь.

- Послушай, Кранч, - перебил его О'Лири. - Нам необходим план действий. Если мы будем бродить по коридорам, нас в конце концов схватят и снова бросят в камеру. Во дворце полным-полно гвардейцев: стражники Родольфо плюс вооруженный отряд Горубла. Мы должны как-то отвлечь их внимание, чтобы я смог незаметно выкрасть Свайнхильд и леди Андрагорру у них из-под носа.