Когда «обмен любезностями» был окончен, Малфой, сделав несколько глубоких вдохов, продолжил как ни в чём не бывало:
— И тем не менее, моя дорогая, мы встретились в театре. После чего я предложил тебе поужинать в ресторане и вспомнить наши школьные годы. Будучи человеком в здравом рассудке, ты уже давно забыла детскую неприязнь и согласилась. Мы проговорили весь вечер, после чего отправились гулять по набережной Сены. Ну, а дальше ещё один ужин, потом страстная ночь, проведённая вместе, и вуаля! — мы уже понимаем, что совершенно не можем друг без друга жить. Любовь до гроба и планы на совместное будущее. Ну там куча детишек, домик с огородом или ещё что-то. Это на твоё усмотрение, — изложил свой план Малфой. — Ну, что скажешь?
— Я скажу, что ничего более абсурдного я не слышала, — пробурчала Гермиона.
— И тем не менее? — не уступал Малфой.
— И тем не менее, я согласна. Только учти: если что-то пойдёт не так или кто-нибудь догадается… — угрожающе произнесла Гермиона, хотя прекрасно понимала, что все её угрозы не больше, чем «пшик», пустой звук. Малфой это тоже прекрасно знал.
Широко улыбнувшись, чем напомнил Гермионе чеширского кота из сказки «Алиса в стране чудес», он произнёс:
— Если ты будешь делать всё, как я скажу, то никто ни о чём не догадается, уж поверь мне.
— О, как же, — издевательски протянула Гермиона, расстёгивая сумку с порядочно поутихшим Живоглотом, о котором уже все забыли. — Я верю тебе как себе, любимый.
Оказавшийся на свободе Живоглот тут же встрепенулся. Громко мяукнув, он спрыгнул со стола и, оказавшись на полу, тут же потянулся, разминая затёкшие мышцы. Мельком посмотрев на Гермиону и вздернув кривой, похожий на ёршик для бутылок, хвост, Живоглот ловко выскользнул в приоткрытую дверь купе и был таков.
— Не переживай, — прямо ни к кому не обращаясь, сказала Гермиона, наблюдая за удаляющимся Живоглотом. — Он нагуляется и вернётся.
— Да я вообще-то и не собирался переживать, — спокойно произнес Малфой.
Гермиона неспешно встала с кресла и, подойдя к двери, прикрыла её, оставив лишь маленькую щелочку, в которую, по её мнению, мог бы протиснуться Живоглот. Развернувшись, она оказалась лицом к лицу с Малфоем, поднявшимся, чтобы повесить свой плащ на вешалку. Странно, но Гермиона совершенно не услышала, как он оказался рядом. Теперь, когда их разделяло всего несколько сантиметров, она могла воспользоваться предоставленной возможностью и получше разглядеть его.
Несмотря на молодость, у глаз Малфоя уже пролегли еле заметные морщинки, которые обычно рано появляются у жизнерадостных, часто улыбающихся людей, к которым Малфой явно не относился. Над правой бровью виднелся шрам от уже давно затянувшееся раны.
«Интересно, откуда он у него?» — подумала Гермиона. Но решив, что это совершенно её не касается, выкинула эту мысль из головы.
Идеально выбритые щёки казались такими гладкими, что Гермионе невольно захотелось провести по ним рукой, чтобы проверить, действительно ли они так идеальны, как кажутся. Дальше взгляд Гермионы опустился на чуть приоткрытые губы Малфоя…
— Ну что, стою я этих денег? — вывел из оцепенения Гермиону его голос.
— Прости? — не поняла она, растерянно глядя на Малфоя.
— Закончив меня разглядывать, ты считаешь, что я стою тех денег, которые за меня просят? — по-прежнему спокойно поинтересовался он.
Внезапно за всем этим напускным спокойствием Гермиона невольно уловила хорошо замаскированную злость. Как бы Малфой ни старался делать вид, что его образ жизни его совершенно устраивает, это было вовсе не так.
— Ты не кусок мяса на прилавке, чтобы тебя оценивать, — сказала Гермиона и отвела свой взгляд от серых глаз Малфоя.
Сделав шаг в сторону, она обошла его и, присев на своё место, сказала:
— Мы прибываем через несколько часов. Если ты ничего не имеешь против, то я немного посплю — ночка у меня выдалась ещё та, — поставила его перед фактом Гермиона, и, закинув ноги на диванчик, поудобней устроилась, положив под голову небольшую подушку, обитую красным бархатом, в тон диванчику.
— Я ничего не имею против, если ты, конечно, не храпишь, дорогая, — ехидно сказал Малфой, наблюдая за ней.
— Не беспокойся, любимый, я не храплю. Только иногда разговариваю во сне и прицельно пинаюсь, — пробормотала Гермиона, засыпая и уже не видя искреннюю улыбку, появившуюся на губах Малфоя.
====== Глава 5 ======
Пассажиры из только что прибывшего скорого поезда Париж — Лондон стремились поскорее выбраться наружу. Малфой и Гермиона стояли на перроне и, щурясь на солнце, разглядывали надписи на указателях, стараясь понять, куда им двигаться дальше.
День выдался ясный и солнечный. На Малфое был серый, очень дорогой, сшитый на заказ костюм, на согнутой в локте руке он держал аккуратно сложенный черный плащ, явно не требующийся при такой погоде. В отличие от Гермионы, Малфой, не страдающий от жары, чувствовал себя вполне комфортно, не говоря уже о том, что выглядел он на все сто, точнее, на тысячу галеонов.
Глубоко вздохнув, Гермиона поправила упавший с плеча ремешок от сумки и расстегнула несколько пуговиц на плаще, стараясь, чтобы из-под размашистого воротника не сильно выглядывала мятая после сна одежда.
Быстро миновав толпящихся на площади людей, парочка завернула за угол. Слепящее, но не греющее утреннее солнце озарило своими лучами маленький серый проулок, пролегавший между старыми стенами домов, облицованных каменной кладкой. У Гермионы возникло такое чувство, что солнечные лучи являются нечастыми гостями в этом месте. Весь фасад зданий из-за не успевающей испаряться влаги был покрыт зелёно-серым налётом, а неприятный запах затхлости, казалось, присутствовал здесь везде, начиная с цветочного горшка, стоявшего на подоконнике первого этажа, и заканчивая старой газетой, скомканной и выброшенной на тротуар.
Гермиона старалась идти быстро, чтобы не отстать от шагавшего впереди Малфоя. Сумка с Живоглотом, висящая на её плече, от быстрой ходьбы подскакивала и больно била её по бедру. На ушибленном месте к утру обещал появиться весьма живописный жёлто-зелёный синяк. Но неудобства Гермионы были смехотворны по сравнению с муками, которые испытывал Живоглот. Его мотало как в центрифуге туда-сюда внутри его переносной тюрьмы. Первые несколько минут Живоглот орал как резаный. Выведеный его криками из себя Малфой предложил оглушить его, но Гермиона наотрез отказалась, аргументируя это тем, что Живоглот уже старый и заклинание может нанести вред его здоровью. Малфой неопределённо пожал плечами, заметив при этом, что, если он не прекратит орать и привлекать к ним внимание, то он убьёт «это рыжее недоразумение».
Не замедляя шага, Гермиона засунула руку в карман плаща, проверяя, не выпали из него во всей этой спешке уменьшенные заклинанием чемоданы, сейчас ставшие по размеру чуть больше напёрстка. К её стыду, это была идея Малфоя — применить заклинание уменьшения, что значительно облегчило им передвижение. Гермиона старалась не замечать самодовольную улыбку Малфоя, списывая свою промашку на стресс и нервотрёпку, вызванную сложившийся ситуацией.
— Малфой, тебе не кажется, что мы уже достаточно удалились от посторонних взглядов? — проговорила запыхавшаяся после быстрой ходьбы Гермиона. — Тут на милю вокруг ни души.
На слова Гермионы Малфой неопределённо пожал плечами.
— Перестраховаться никогда не бывает лишним. Ты же не хочешь, что бы какой-нибудь пронырливый магл увидел, как мы трансгрессируем. Ты, как работник Министерства, первая должна заботиться о соблюдении Статута Секретности…
— О да, конечно, перестраховаться, — с сарказмом повторила Гермиона. Но Малфой, похоже, даже не заметил язвительных ноток в ее голосе или сделал вид, что не заметил. Поняв, что её «стрела» не попала в цель, Гермиона нахмурилась.
Действительно, Малфой сильно изменился за прошедшие годы. И дело было даже не во внешности или потерянном семейном положении. Изменилось что-то внутри него самого.
