Тут послышались шаги, и Альмор замер в почтительной позе, успев напоследок показать своему новому господину язык.
Маруф ибн-Гассан вернулся в сопровождении невысокого круглого человечка, одетого в шелк, и представил своего спутника как Васифа аль-Атахию, капитана и владельца судна.
- Да будет известно вам, о мастер поиска сокрытого и утраченного, - перешел он сразу к делу, - что господин наш и повелитель, эмир Джаффар ибн-Малик аль-Ниср, что означает орел, гроза пиратов и диких черных эфиопов, пребывает в печали, и даже упоминания о его многославных победах не в силах ее развеять. Лишь тот, кто отыщет драгоценность, о коей недавно узнал эмир, развеет его печаль. Щедрость эмира известна даже в сих краях, и даже Бармекиды не могли бы сравниться с ним. Дошли до нас, о достославный дон Мигель, чьи глаза подобны соколиным, а мудрость затмевает многих великих мужей, слухи о вашем необычайном искусстве, и хотим мы испросить вашего участия в деле сем.
- Не соизволит ли пресветлый катиб пояснить мне, о какой драгоценности идет речь, и как получилось, что ее местонахождение неизвестно?
- Несомненно, мой благородный друг, но лишь после того, как по вашему слову "Властитель" покинет причал и направится к александрийскому маяку. Да не сочтет мой господин сие за неучтивость, но таков, а не иной приказ пресветлого эмира, я же лишь пыль под его стопами.
Мигель едва удержался, чтобы не фыркнуть, услышав про стопы. Собственно, какая разница, подумал он, что искать? Оплата явно будет достойной, и работа вполне в его стиле. Лишь бы не оказалось там каких-нибудь сторожей... Египет, Египет... Что там писал Плиний? Катоблепас ужасный... Нет, это, кажется, в верховьях Нила. А вдруг именно там... Тогда, решил про себя Мигель, разведывать путь будет мой слуга Альмор. Он меня в это втравил... От этой мысли сразу стало легко на душе.
- В таком случае, - Мигель принял самый достойный вид, какой мог, - пусть господин мой отдаст распоряжения рабам своим, и путь наш в Каир начнется.
- Да будет так.
Капитан удалился, так и не вымолвив ни слова.
- Да будет известно вам, мой господин, - продолжил Маруф, что в городе Каире, где здравствует и правит пресветлый эмир, три года тому назад объявился некий суфий, называвшийся Дауд, сын Омара. Он совершал хадж, и как оказался в Каире, направляясь из Басры в Мекку - ведомо лишь суфийской мудрости. Удивительно же не это, а то, что прибыл он к нам с юга, то есть от истоков Нила...
Мигель с огромным трудом удержался, чтобы не сплюнуть через левое плечо. Это надо же!
- ... и был он неизлечимо болен. Лучшие врачи по приказу эмира осмотрели его, и прописали дюжину дюжин лекарств, но ни одно не облегчило его страданий. Впрочем, он, будучи дервишем, казалось, и не испытывал страданий, зато один лишь взгляд на его язвы заставлял содрогаться правоверных. И мудрец скончался, но прежде побеседовал с пресветлым эмиром, и в сем кроется причина его печали. Ибо поведал мудрец о том, что многие мечтания эмира могли бы исполниться, если бы был в его руках один ларец, сокрытый в неведомом месте.
- Эмир, - продолжал Маруф, - был весьма удивлен, ибо не привык слышать от суфиев подобные речи. И у него при дворе есть учитель, суфий известный и почитаемый, о котором сказал поэт:
Где он проходит, цветы вырастают из камня
Не чересчур высоко, ибо суфиев путь не таков.
- И этот суфий, Малик аль-Каззаз, проведав о сем, удалился на несколько недель размышлений. По завершении же сих раздумий вернулся он ко двору эмира и молвил:
"О пресветлый эмир! Стало мне ведомо, что истину рек шейх Дауд ибн-Омар, и сей ларец существует. Воистину не придется идти долее месяца, чтобы достичь места сего.
- Реки же, - велел эмир, - как найти ларец?
- Сие сокрыто от меня. Есть лишь два пути узнать это: во-первых, я могу проделать тот же путь, что мудрый брат мой и наставник, и истина, вероятно, откроется мне в размышлениях; далее, возможно пригласить назареянина, того, что сделал поиск сокрытого искусством своим и путем совершенствования, и он отыщет то, что угодно эмиру."
Мигель подавил зевок.
- Эмир задумался, - продолжал рассказ катиб, - и сказал:
"Мудрость подсказывает нам, что не должно оставлять без учителя и наставника эмират, ибо мы смертны, а наследники наши юны и не готовы самостоятельно управлять. Визирь же, как и подобает при его должности, жаден сверх меры, и жадность его надлежит умерить мудростью. Посему повелеваю тебе, катибу моему Маруфу ибн-Гассану аль-Байану, - и он склонил свой взор ко мне, - отправиться немедля в земли франков, испанцев и лживых венецианцев и отыскать мне такого назареянина. Повелеваю заготовить приказ и взять из казны десять тысяч золотых динаров на путешествие, ибо отправиться ты должен не далее, как завтра на рассвете."
- Вот как, господин мой, я оказался в ваших землях, - Маруф погладил бороду.
- Позволено ли будет узнать мне, мой господин, что же сказал дервиш? Что за сокровища таятся в ларце и что известно о его местонахождении?
- Дервиш поведал, что ларец сей красного дерева имеет в длину два локтя, в ширину полтора и в высоту два и украшен листьями из чистого золота и письменами. И сокрыт он в пустыне египетской, сторожит его самый свирепый страж из всех, какие только есть в Египте, но сам ларец, однако, ему доселе не был нужен.
- И что же это за страж?
- Неведомо. Иначе уже давно был бы он найден, и мамелюки пресветлого эмира повергли бы его во прах.
Мигель тяжело вздохнул.
- Что же находится в ларце?
- Да простит мой господин смиренного слугу своего! Пресветлый эмир, да славится его имя, не открыл мне этого.
Когда Маруф покинул Мигеля, дабы тот отдохнул и поразмыслил, Мигель ждал только одного: возможности оторвать Альмору голову, как тот просил, без шума и криков...
- Вот видишь? - нарушил мрачное молчание Альмор. - Вполне по специальности...
- Ты рехнулся, - тихо, проникновенно констатировал Мигель. - Что в ларце - неизвестно, страж...
- Ну, насчет ларца - тебе, может, и неизвестно, а я недаром тут околачиваюсь с самого утра.
- Но ведь он сам?..
- Он - да. А вот мамелюки, которых приставили ему в качестве свиты... Они же из личной охраны эмира. И кое-кто из них дежурил при эмире, когда тот беседовал со старцем.
