Ему бы сейчас разобраться, что делать дальше.

И где искать Ириду.

Кроваво-красная Луна освещала небо, водитель не собьется с пути, но ему ли не знать, как Луна может повлиять на сознание человека? А что говорить про технику. Одна вспышка, незаметная человеческому глазу, и большинство систем дает сбой, а у водителя резко повышается внутричерепное давление.

Богдану не нравилось, что Луна становилась с каждым днем всё более красной. Он знал статистику. Кроваво-красная Луна появлялась над Аромом каждые сорок-пятьдесят лет и несла с собой климатические изменения. Небольшие. Сейчас же она набирала красноту и силу слишком быстро, что не могло не настораживать.

Где же Ирида…

Он начинал сожалеть, что отпустил её. Не хрен было вообще из дома выпускать! Запереть в комнате, пока не привыкнет к нему. А если девчонка решила взбрыкнуть? Метку он ей поставил, дал защиту от других мужчин, есть ли вероятность, что она сбежит?

Богдан быстро прикинул в голове, способна ли Ирида на столь отчаянный поступок. По сути, он загнал её в угол. Люди в чрезвычайных ситуациях способны на многое.

Проклятье!

Он готов был уже сорваться с места и вылететь на её поиски, предварительно перекрыв воздушное пространство, когда увидел старенький айростен, приземляющийся на площадке перед его коттеджем. Не заметил, как воздух с характерным шипением выплеснулся из груди через слишком плотно сжатые губы.

Прилетела…

Богдан, чуть прищурив глаза, наблюдал, как открывается дверь айростена и показывается Ирида. Осторожно спускается на землю, поворачивается к нему спиной, нагибается… Жадный взгляд улавливал каждое её движение. Присваивал себе. Да… Теперь она вся его! Вся! Её мысли, чувства, тело, желания. ЕГО!

Собственник заговорил в нем отчетливее, пробуждая желание выйти и прямо там, на площадке, подмять её под себя. Прижать к холодной машине, задрать подол платья и снова отыметь её. И по хрену, что их кто-то увидит! Для Богдана одной своей метки на ней было мало! Ему хотелось, чтобы все знали, что она отныне принадлежит ему! Что не стоит к ней приближаться… Что каждый, кто нарушит условное пространство вокруг неё, будет иметь дело с ним! И ему будет откровенно плевать на объяснения того несчастного!

В свете Луны Ирида казалась ещё миниатюрнее. Маленькая фея, лишившая его покоя раз и навсегда, выдернувшая из его души само понятие спокойствия. Знала ли она, какую власть имеет над ним? Догадывалась ли, какие демоны просыпаются в нем при виде неё?

Вряд ли.

И самым ужасающим в их истории было то, что его личные демоны – его страсть, его ревность, его собственнические инстинкты, его потребность в её отклике – будут только расти, толкая его на безумные поступки. Она нужна была ему вся. Её мысли, чувства, эмоции.

Её тело.

Её сердце.

На этот раз Славинский её встречал. Как только створки двери плавно разъехались в стороны, он вышел навстречу ей. Переодевшись в домашние черные брюки и белую майку, он выглядел не менее устрашающе, чем в одних шортах. Небеса, да какая разница, в чем был одет Славинский? На нем любая одежда выглядела «слишком» по мнению Ириды.

Ничего не изменилось в её восприятии Богдана. Даже стало хуже.

Если раньше она знала, что общение со Славинским временное неудобство, то теперь они будут проживать в одном доме. И с сегодняшнего дня она обязана следовать за ним повсюду. Куда он – туда и она.

Ирида старалась идти спокойно, не показывая нервозности. Она катила за собой небольшой серый чемоданчик, и шуршание его колес по асфальтированной дорожке казалось оглушающим.

Луна… Незнакомый дом… Чужой мужчина…

Давило всё.

Особенно мужчина.

Богдан подошёл к ней и перехватил ручку чемодана.

– Плакала?

Взгляд темно-синих глаз придирчиво осмотрел её лицо.

– Да.

К чему скрывать очевидные вещи? За прошедшие четыре часа Ирида не стала выглядеть лучше. На этот раз она даже не пыталась привести лицо в порядок. Что это было с её стороны? Актом протеста или маленькой женской местью? Мол, пусть видит её во всей красе? Скорее уж проявлением неких детских порывов, которые ещё продолжали жить в её душе.

Богдан нахмурился и жестко сказал:

– Впредь постарайся обойтись без слез.

С губ Ириды едва не сорвался колкий ответ, она вовремя прикусила язычок. Не в том положении, чтобы язвить. Лучше промолчать.

Она наклонила голову вперед, не желая видеть его лицо, на которое Луна отбрасывала причудливые тени, и которое казалось ещё более суровым, чем было на самом деле. Ирида понимала, что накручивает себя, что сейчас ей всё видится в преувеличенном свете, но ничего не могла с собой поделать. И не хотела.

Богдан, если и заметил её реакцию, а он, наверняка, заметил, то никак не прокомментировал, без лишних замечаний двинулся к двери. Ирида пошла за ним.

Чувствовала она себя крайне напряженно, не зная, что говорить и как вести себя далее. Когда прилетала сюда несколько часов назад, она хотя бы имела понятие, чего хочет. Сейчас же в её голове и душе была пустота. Лишь отголоски сердечной боли напоминали ей, что она жива, что необходимо переждать, пережить, собраться с силами и двигаться дальше.

По периметру гостиной горели точечные светильники, создавая интимную атмосферу. Центральный свет был приглушен. Теперь, оказавшись в доме Богдана ночью, Ирида всё воспринимала иначе. И атмосферу и обстановку.

Ирида замялась в дверях.

– Не нравится то, что видишь? – глухой голос Богдана, раздавшийся за спиной слишком близко, заставил вздрогнуть. И сразу же следом последовало приглушенное ругательство на незнакомом языке.

– Ты… о чем? – она до сих пор в его присутствии тушевалась. И не понятно, когда привыкнет. Да и привыкнет ли вообще…

– Интерьер. Если тебе что-то не нравится, смело можешь переделать. Хотя, скажу сразу, дом я не выбирал. Мне его выделили вместе с существующим ныне дизайном. Все, что тебе не по душе – измени.

Вот так запросто. Широкий жест.

Ирида медленно кивнула.

– Хорошо.

Её слова были скупы. Не только интерьер воспринимался иначе. Но и мужчина, стоящий позади, тоже.

В квартире вместе со слезами осталось её прошлое и та скорлупа несчастной невесты, в которую она себя добровольно погрузила после трагедии с Кириллом. Слезы заставили её пробудиться, и сейчас, оглядываясь назад, на свой первый приход в дом Богдана, Ирида понимала, что действовала на уровне инстинктов, наиглавнейший из которых заключался в спасении собственной жизни, в приспосабливании к меняющимся условиям. Она действовала порывисто, бросилась с головой в омут. Всё что угодно, лишь бы парная метка появилась над ключицей.

А что теперь? Что?

Что делать? Говорить? Как вести себя?

Голова гудела от вопросов, на которые не было ответов.

И Богдан не спешил выходить из тени. Стоял за спиной, тяжело дыша. Она слышала его рваное дыхание и боялась даже предположить, чем оно вызвано.

Если он сейчас до неё дотронется…

Имеет право…

Нагнуть…

Взять…

Заставить сделать минет…

Он имеет право на всё.

Её спасла собственная физиология. В тишине, наступившей после сумбурного обмена парой фраз, отчетливо прозвучало ворчание пустого желудка.

– Ты голодная? – Богдан мгновенно материализовался перед Иридой. Брови нахмурены, взгляд озадаченный, немного сердитый.

Ирида смущенно пожала плечами.

– Наверное, да.

– На кухню. Живо.

И указал кивком головы, куда именно ей следует идти.

Второй раз Ириде говорить не пришлось. Она поспешила на кухню, надеясь, что он провозится с её чемоданом некоторое время, и у неё будет пусть маленькая, но передышка.

Всё происходило слишком стремительно.

Кухня была большой. Выполненная в серо-коричневых тонах, она являлась продолжением сдержанного минимализма, присущего гостиной. Вдоль одной стены расположились встроенные шкафы, посреди комнаты стоял большой квадратный стеклянный стол, в углу пристроился высокий, под потолок, стеллаж, на данный момент пустой. Несколько домашних мини-роботов стояли рядом со стеллажом, дожидаясь, когда хозяин их включит. Видимо, с последним Богдан не спешил. Ирида и сама с предубеждением относилась к роботам. Машины начинали играть в их жизни слишком большую роль. А ещё она была суеверным человеком и, насмотревшись триллеров про искусственный интеллект, считала, что грань их развития и внедрения в жизнь человека, должна быть ограничена.