– Раздевайся, – даю команду Инге, отпуская ее. Мне нужна разрядка после ошеломительного оргазма Алины, и отвлечься от очередного нарастающего приступа головной боли. Инга быстро спрыгивает со стола, расстегивает платье, под которым ничего нет, кроме чулок. Откатываюсь в кресле подальше от стола, широко расставляя ноги. Но Инга не спешит, стоит на месте, не смея действовать без моих указаний. Девушка начинает тяжело дышать и немного дрожать, но это еще не придел, она может ждать дольше. Мне совершенно ничего не нужно делать, она заведет себя сама.

– Руки назад, – дальше ничего не нужно объяснять, она все сама сделает. Инга заводит руки за спину, сцепляя их в замок, расправляет плечи, выставляя грудь вперед. Кажется, это легко, но не каждая девушка может простоять долго в этой напряженной позе. Беру телефон, набираю номер моего помощника. На часах уже почти полночь, но Константин отвечает после второго гудка.

– Да.

– Константин, во сколько я завтра вылетаю? – спрашиваю я, расстегивая рубашку, продолжая следить за Ингой, которая начинает глотать воздух ртом, сжимая дрожащие ноги, хочет прикрыть глаза, но останавливается, зная, что этого делать нельзя.

– В восемь утра, – отвечает Константин. – Все документы подготовлены.

– Хорошо. Доброй ночи, – сбрасываю звонок, не дожидаясь его ответа. Кручу телефон в руках, немного задумываюсь, вновь набирая Константина. – Утром отправите орхидеи Алине Стрельниковой.

– Хорошо, что написать в сопроводительной записке?

– Я напишу сам, утром заберешь письмо.

– Хорошо, что-то еще?

– Нет, – вновь сбрасываю звонок, отключаю телефон, кидая его на стол. Снимаю с себя рубашку, продолжая осматривать напряженное тело Инги. Невольно начинаю сравнивать ее с Алиной. Грудь у Алины больше, идеальнее, ноги длиннее. Но главное кожа. В отличие от Инги, кожа Алины бело-молочная, без изъянов. Идеальный холст.

– Иди сюда, – подзываю девушку, и она облегченно вздыхает от того, что я, наконец, разрешаю ей подойти. Инга медленно идет ко мне, звонко цокая каблуками, нарушая тишину моего кабинета, останавливается в полуметре от меня и закусывает губы от нетерпения.

– Ближе, – тихо, четко отдаю приказ, открывая средний ящик стола, достаю из него зажимы для сосков, связанные тонкой серебряной цепочкой. Извращение? Нет. Соски – одна из самых эрогенных зон женщины и, если знать, как на нее воздействовать, можно сделать оргазм женщины ярче. Главное правило – надеть зажимы только когда возбуждение достигнет нужной точки, иначе боль будет не сладкой, а отрезвляющей. Кидаю зажимы на стол, замечаю, как Инга с интересом следит за моими действиями.

– Руки держать за спиной. Ноги шире, – я не приказываю, с Ингой этого не нужно, она прекрасно знает и понимает, что и как нужно делать. Все мои уроки она уже давно усвоила. Поэтому, грубый приказной тон здесь неуместен. Провожу кончиками пальцев по ее груди, обвожу возбужденные твердые соски, перекатывая их между пальцев, сильно сжимаю, слыша ответный всхлип. Веду рукой ниже, по животу, наблюдая, как по ее коже бегут мурашки, добираюсь до лобка, ниже, накрываю рукой влажную плоть, раскрываю складочки, нажимаю на клитор, ловя ее протяжный стон.

– Ты молчишь, не издаешь ни звука, – Инга, глубоко вдыхает и сильно закусывает губы, подавляя свой стон. Но я знаю, что она долго не выдержит, и скоро нарушит мой приказ. Растираю ее набухший клитор, скольжу пальцами ниже, входя нее сначала одним пальцем, постепенно добавляя второй и третий, растягивая влагалище, чувствую, как она начинает сокращаться, почти мычит, сжимая губы, глубоко, прерывисто дышит, чтобы хоть как-то выносить эту пытку. Продолжаю терзать ее плоть еще пару минут, понимая, что нужная точка достигнута. Вынимаю пальцы, беру зажимы, надеваю их на соски, фиксируя нужное давление.

– Аааа, – не выдерживает Инга, громко стонет в голос, нарушая мой запрет, вызывая мою усмешку.

– Ты застонала без разрешения, – спокойно констатирую я, вновь накрывая ее плоть, нежно обвожу клитор. – Ты знаешь, что делать. В исходное положение, – отпускаю ее, желая, чтобы она вернулась в центр комнаты, и получила свое наказание. Никогда не наказываю женщин плетками, стеками и прочими атрибутами, это не для меня. Лучшее наказание – это заставить томиться женщину в ожидании, и изнемогать от возбуждения, не получая разрядки. Инна злится, я вижу это по ее вспыхивающим глазам, но покорно возвращается в центр комнаты, вздрагивая от покачивания цепи на сосках. Поднимаюсь с кресла, прохожу мимо изнывающей Инги.

– Стоять так, не меняя позу, не сметь себя касаться, иначе буду мучать всю ночь, – говорю ей, выходя из комнаты. Я точно уверен, что девушка меня не ослушается, одного урока в наших отношениях ей хватило с лихвой. Инга не хочет больше превращаться в животное и скулить со слезами на глазах от неудовлетворенного желания. Нет, после, на работе, она высказала мне, кто я и что она обо мне думает. Я не доминант в полном смысле этого слова и после сессии могу выслушать все претензии. Прохожу к бару, наливаю себе минеральной воды, выпиваю ее мелкими глотками, подхожу окну, смотрю на ночной город и мелькающие разноцветные огни мегаполиса. Тру виски, пытаюсь облегчить нарастающую боль, но знаю, что это все бесполезно. Боль меня любит, и не отпустит до утра, пока не выжмет из меня все соки. Я уже стал забывать, когда спокойно и безмятежно спал по ночам, только урывками, или днем, когда боль ненадолго отступает.

Посматриваю на наручные часы, замечая, что прошло достаточно времени. Инга на пределе, хватит с нее сегодня, пора заканчивать. Возвращаюсь в кабинет, одобрительно улыбаюсь, заставая Ингу та том же месте с руками за спиной, всю покрытую мелкими капельками пота.

– Хорошая девочка, можешь отпустить руки. К стене! – девушка молча выполняет мой приказ, еле передвигая трясущиеся ноги. Прижимается спиной к белой стене, вздрагивая от контраста горячего тела с холодной стеной.

– Ноги шире, – уже без прелюдии проскальзываю в нее тремя пальцами, начинаю грубые, резкие толчки, понимая, что ей сейчас хватит и полминуты, чтобы достигнуть пика.

– Можешь стонать, – разрешаю ей, когда вижу, как сильно, почти до крови, она закусывает пухлые губы. Продолжаю движение пальцев, нажимаю большим на пульсирующий клитор, одновременно тяну соски за цепочку. И Ингу срывает, она начинает громко стонать, царапая руками стену. Проходит несколько секунд, натягиваю цепочку сильнее. Девушка застывает в немом крике, выгибается и кончает с громким криком, который отдается звоном и резкой болью в моей голове. Сжимаю челюсть до хруста, отпуская Ингу, думая о том, что зря позволил ей кричать.

– О Боже, прости, я не хотела так громко, – задыхаясь, оправдывается Инга, зная о моем недуге.

– Рот закрыла и встала колени! – раздраженно приказываю я. Девушка быстро кивает, сползая по стене к моим ногам, получая меня в свое полное распоряжение. Дальше ей не нужны указания, тут она профи, и лучше меня знает, что ей делать. Мне остается только намотать ее волосы на кулак, сильно сжать и контролировать процесс. А после приказать ее одеться, наказать слать мне ежедневные отчеты о делах в магазинах, которые она контролирует в мое отсутствие, и отправить ее домой, давая мне, наконец, слиться с моей болью в полной тишине.