Какая-то опасность была налицо. По аварийным правилам, группа обязана была укрыться в капсуле и задраить люки. Однако, подбежав к аппарату, все внезапно успокоились. Они стояли кучкой, беседовали по внутренним телефонам, Лялечка смеялась и обмахивалась платочком, словно ничего не случилось.
- Кажется, пронесло...
Не успел Директор сказать это, как снова на экране началась сумятица, а потом все, кроме Семена Прокофьевича, исчезли из поля зрения.
Восточная мудрость гласит: тот, кто воспитает самоорганизующегося робота, может считать себя мужчиной. Сделав скидку на излишнюю цветистость и образность, присущую восточным изречениям, надо все же признать, что воспитание роботов - дело ох какое хлопотное.
Едва сборщик завинтит последнюю гайку, едва испытатель впервые щелкнет тумблером "вкл-выкл", безжизненная кукла превращается в шкодливого щенка. Новорожденные роботы с визгом носятся по сборочному цеху, дерутся, ревут, ябедничают сборщику-воспитателю. Они отпаивают друг у друга транзисторы, портят питание, лезут без спроса в запоминающие устройства, рвут магнитную ленту или записывают на нее всякую чушь - популярные песенки и недетские анекдоты. Если же в цехе есть электрические розетки, эти юные проказники присасываются к ним, как пиявки, а потом куролесят без удержу. Да, нелегко вырастить и воспитать роботов...
Авторы отдают себе отчет в том, что здесь совершенно неуместно поднимать всерьез проблему воспитания роботов. Это скорее дело солидных машинно-педагогических изданий. И все-таки обойти эту проблему молчанием мы не можем. Бытующий к ней подход совершенно неверен.
Посудите сами. В первые дни и месяцы жизни, когда должен закладываться характер роботов, они находятся на попечении неопытных сборщиков-воспитателей, которые еще совсем недавно сидели на студенческой скамье. В каждой группе собирается по двадцать-тридцать младенцев, потому что педагогов не хватает, и какими бы благими ни были побуждения воспитателя, он успевает проследить лишь за рациональным питанием да сохранностью своих питомцев. А предстартовая подготовка может лишь сгладить, но не устранить шероховатости начального обучения. В общем, сложившаяся практика требует скорейшего вмешательства нашей педагогической общественности.
- Ну что, отец-педагог, выучил на нашу голову? - сурово сказал Директор смущенному Психологу. - Вот тебе и серийное воспитание!
К этому времени история повторилась. Одинокий Семен Прокофьевич, покончив с осмотром обшивки, побродил по экрану, скрылся и через минуту вновь вбежал в кадр во главе мчащейся оравы. Его толстая добродушная физиономия светилась бездумным самодовольством. И вновь никакой погони!
Члены экипажа еще топтались у капсулы, а Психолог уже знал, что будет дальше: все исчезнут, один уставится на обшивку...
Цикл поведения был налицо. Но что побуждало их неотступно следовать этому циклу, не имеющему никакого отношения к программе? Опасность? Некий стимулятор, приманка, источник удовольствия? Нет, все-таки поведение экипажа подчиняется какому-то закону, они действуют по каким-то правилам. Но по каким? При подготовке им таких правил не задавали...
Значит, экипаж во имя неизвестной цели сам добровольно установил эти правила. Искусственные правила, набор условностей, что-то вроде чайной церемонии или свадебного обряда. И самое непонятное - итог всей этой странной деятельности доставлял экипажу удовольствие. Несмотря на то, что даже кратковременное отсутствие связи должно было вызвать отрицательные эмоции, защитную реакцию вплоть до общей тревоги.
А эти олухи блаженно улыбались!
- Выучил на свою голову... - печально согласился Психолог, с тоской уставившись на экран и видя, как разбегаются его воспитанники, оставив на поляне беззащитную Ляльку.
...Лялечка стояла лицом к обшивке, прикрыв лицо узкими ладонями. Она слышала за спиной затихающий топот ног. Ей очень хотелось обернуться, она с трудом сдерживала себя. Все быстрее и быстрее, проглатывая звуки, Ляля считала вслух:
- ...четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнац, осьмнац, двятнадц, двадтц!..
Пора - не пора, иду со двора!
