Дома у меня жизнь была довольно примитивной, но мне было всё равно. Я вырос в тёплой семейной обстановке. Спал в той же комнате, что и мой брат Хенни, который старше меня на два с половиной года. В молодом возрасте такая разница очень велика. Но я играл в футбол так часто, как только мог, он жил своей жизнью, а я своей.
Я во многом смесь своих родителей. Социальные навыки у меня от матери, а хитрость от отца, я определённо хитрый человек. Я всегда ищу возможность получить преимущество, прямо как мой отец Манус. Он был шутником. У него был стеклянный глаз, и он постоянно предлагал людям сыграть с ним на спор в игру – кто дольше сможет смотреть на солнце. Он закрывал рукой свой здоровый глаз, а стеклянным смотрел на солнце примерно минуту, после чего забирал выигрыш – по пять центов с каждого пари. Моя мама Нел была очень общительной. В её понимании всё крутилось вокруг семьи. У неё было девять братьев и сестёр, так что вдобавок к девяти дядьям и тёткам у меня были дюжины кузенов. Плюс этого в том, что каждый раз, когда случалось что-нибудь плохое, кто-нибудь обязательно приходил на помощь. Один из родственников разбирался в печках и обогревателях, другой хорошо рисовал, и так далее – всегда можно было обратиться к кому-нибудь в случае возникновения проблемы. Но когда дело доходило до футбола, я оставался сам по себе – казалось, что интерес к этой игре обошёл стороной всех моих родственников.
Я ходил в школу имени Груна ван Принстерера в Амстердаме, она была христианской, хотя меня не воспитывали в христианской вере, а поблизости были и светские школы. В церковь я ходил лишь для того, чтобы выполнить обязательство перед отцом, и когда я спрашивал у него, зачем мне надо каждый раз нести в школу Библию в рюкзаке, он отвечал: «Йохан, в ней рассказаны хорошие истории. Я стараюсь по максимуму дать тебе знания по этой теме, чтобы в будущем ты смог для себя решить, что с ними делать».
Даже в школе я хотел играть в футбол, и с самого раннего возраста я стал «известен» как мальчик с мячом. Каждый день я приносил с собой в класс мяч, клал его под парту и катал его от ноги к ноге на протяжении всех уроков. Иногда учителя выгоняли меня, потому что я доставлял им слишком много хлопот. Я делал это инстинктивно, так что даже не осознавал, что мои ноги постоянно заняты перекатыванием мяча слева направо. Помимо этого пребывание в школе мало что дало мне, хотя от школьных времён у меня остались воспоминания о том, что я никогда не прогуливал. Пусть я и не жаждал знаний, я понимал, что ходить в школу моя обязанность, и выполнял её до тех пор, пока не стал достаточно взрослым, чтобы решить для себя, что я больше этого делать не хочу.
На контрасте свой первый день в «Аяксе» я помню так отчётливо, словно он был вчера. Год был, кажется, 1952-й, значит, мне было около пяти лет. Отец спросил у меня, не хочу ли я вместе с ним заняться доставкой корзин с фруктами игрокам, которые были больны или травмированы, я сказал «да» и поехал вместе с ним на велосипеде в клуб, пребывая в состоянии сильного возбуждения, ведь мне предстояло впервые отворить двери в него и оказаться не просто на трибунах, а прямо там. Тогда же я повстречал Хенка Ангеля, друга моего отца, работавшего в клубе и ухаживавшего за газоном стадиона. Хенк спросил у меня, не хочу ли я ему помочь, и я согласился, а на следующий же день приступил к работе. Так, в пятилетнем возрасте началась моя жизнь в «Аяксе». Детство я вспоминаю с радостью. Я не знал ничего, кроме любви. Как дома, так и в «Аяксе». Именно благодаря дяде Хенку, позволявшему мне заниматься самой разной работой на стадионе, когда газоны только укладывали или, наоборот, закрывали на зиму (потому что на них становилось невозможно играть), я стал проводить так много времени в клубе. В качестве награды мне дозволялось играть в футбол в холле или на главной трибуне. Кроме того, летние каникулы я проводил в доме Аренда ван дер Веля, форварда «Аякса», ставшего другом нашей семьи. Он только перебрался тогда из «Аякса» в «Спортклуб Энсхеде» и вёл приятную размеренную жизнь в деревне. Там я впервые получил уроки вождения автомобиля – в возрасте семи-восьми лет Аренд сажал меня к себе на колени на водительское сиденье, и мы катались. Также в «Спортклубе Энсхеде» я познакомился с Абе Ленстрой, блестящим форвардом, который только перебрался туда из «Херенвена». В те дни он был иконой, настоящим кумиром. Я даже как-то раз попинал с ним мяч на тренировке, и этот опыт вышел совершенно особенным для меня. Но большей частью Абе запомнился мне тем, что везде и всюду появлялся с мячом.
В раннем детстве я много виделся с дядей Хенком, особенно после смерти его жены, так как он часто обедал у нас дома. За столом я, затаив дыхание, слушал его рассказы об «Аяксе». В те же времена, когда я был ещё совсем мал, Аренд ван дер Вель тоже присоединялся к нам за обеденным столом. Тогда он ещё был молодым игроком первой команды и жил в северной части Амстердама, которая находилась слишком далеко от работы, чтобы он успевал заехать домой перед вечерней тренировкой, поэтому обедать он предпочитал у нас. Таким образом, с очень раннего возраста я не только стал проводить всё своё свободное время на стадионе «Аякса», но также получил возможность в буквальном смысле ощущать присутствие клуба в нашем доме, и всё благодаря дяде Хенку (как мы продолжали называть его даже после смерти моего отца и его последующей женитьбы на моей матери) и Аренду. С пятилетнего возраста я знал всё о том, что творилось в клубе, начиная с раздевалок команды и кончая основным составом. Я день за днём часами выслушивал их рассказы, впитывая все слова, как губка.
Как только я достаточно подрос для того, чтобы самостоятельно бегать и играть в футбол с друзьями на улице, стадион «Аякса» стал для меня вторым домом. Я проводил там каждую свободную минутку, и никогда не покидал дом без футбольного мяча. С пятилетнего возраста я стал ходить вместе с дядей Хенком на стадион, чтобы помогать ему там, и всякий раз, отправляясь туда, я брал с собой сумку с бутсами и экипировкой. Никогда не знаешь, когда команде может понадобиться дополнительный игрок для тренировочного матча, и часто мне везло, хотя обычно меня пускали играть исключительно из чувства сострадания. Я был кожа да кости, выглядел как креветка, и они жалели меня, а это означало, что я – даже несмотря на то, что не играл даже за молодёжную команду клуба и вообще не должен был там появляться – играл с первой командой «Аякса» с очень раннего возраста. Эта ситуация послужила ещё одним доказательством правильности постулата, в который я всегда верил и веру в который всегда старался передать другим: свой недостаток, коим для меня был мой внешний вид тощего и костлявого мальчишки, всегда можно обратить в преимущество.
Меня часто спрашивали о том, какое воспоминание от игровой карьеры отложилось у меня в памяти ярче всего. Честно говоря, я не помню очень многих деталей, не помню даже подробностей своего первого гола на домашней арене «Аякса», забитого после того, как я уже стал профессиональным игроком. Однако очень отчётливо я помню другое: первый раз, когда меня выпустили на поле на забитом под завязку стадионе. Тогда я ещё не был футболистом, мне дали вилы, чтобы я проверил почву около ворот. Мне было лет восемь, отец ещё был жив, а я ещё даже не числился в клубе, но стоял прямо там, на поле, на глазах тысяч зрителей, заполнивших стадион, и помогал первой команде чем мог, пытаясь привести газон в идеальное для неё состояние. Такое не забывается. Воткнув вилы в газон, я почувствовал ответственность на своих плечах: я должен был сделать всё, чтобы мои герои играли на покрытии идеального качества. Как человек, игравший в футбол, тренировавший игроков в футбол, смотревший футбол, размышлявший о нём всю жизнь, могу с уверенностью сказать, что столь ранний опыт помог мне научиться справляться с задачами, познать важность поддержания такого рода стандартов и повлиял на моё становление как личности. После завершения карьеры игрока и тренера я организовал Фонд Кройффа, который помогает детям получить шанс играть в футбол профессионально. При его создании мы составили список из четырнадцати правил, которые люди обязаны чтить и уважать. Под номером два в списке были ответственность и уважительное отношение к полю и людям, и важность следования этому правилу открылась мне именно в тот период моей жизни. Как я уже говорил, все свои жизненные уроки я выучил в «Аяксе».
