Утреннее солнце еще не успело высушить вспотевшую от ночного холода палубу, когда Игорь через длинный сонный коридор, сквозь гудение люминесцентных ламп выбрался на воздух. Палуба пахнула на него лесом после дождя. Он прошел по ее узкой ленте на полубак и перешел на правый борт. Оттуда на Северо-Западе в прозрачной акварели тумана ему открывался Валаам. Не привычный, пресыщенный похвалой, роскошно-зеленый остров, а осенний, скромный даже в гордыне. Игорь залюбовался им, приветливо помахал чайкам архипелага. Это были уже его чайки. Запел что-то несуразное, но подходящее к моменту и настроению, перегнулся через борт, удивился зелени воды, негромко сказал ей: "Эй!" -и не найдя, что сказать еще, почему-то сел на палубу. Потом встал какой-то обновленный, успокоенный и долго смотрел на воду и вырастающий из нее остров. "Эй! Э-эй, слышишь, я иду к тебе!"

Через несколько секунд донеслось эхо. А может, просто показалось. Или это гудел теплоход... Но так хотелось, чтобы оно было, это эхо. Он вновь вскинул руки и, приветствуя чаек, машинально повторял про себя слышанное где-то: "Я узнал тебя. Узнал. Так вот ты какой".

А на берегу, в стороне от группы экскурсоводов, ожидающих туристов, едва заметная с теплохода, прижалась к выступу скалы фигурка девушки. И никто, кроме острова, не видел, как сощурились от напряжения ее большие глаза, ищущие на палубах, среди пассажиров, одногоединственного человека. Глаза искали и не находили. А в сердце медленно умирала хрупкая вера.

Но вот что-то неуловимо изменилось вокруг. Камень, к которому прислонилась девушка, стал вдруг по-человечески теплым. Его тепло как-то вошло в нее, согрело озябшие руки, заполнило пустоту под сердцем. Она поняла, поверила, что тот, долгожданный, здесь, на этом белом и добром теплоходе. Откуда взялось это? И еще она почувствовала, как задышала скала у нее под ногами. Почувствовала и, прижавшись щекой к граниту, заплакала, а камень, такой теплый и гладкий, ласково гладил ей щеку.

Остров еще раз вздохнул, сочувствуя. Над водой раздался грозовой грохот, за шумом которого не услышать собственного голоса. Этот гром при ясном небе приветствовал огромный лайнер, подходящий к острову, и тех, кто ехал на нем. Губы Игоря дрогнули, и он неслышно прошептал: "Здравствуй! Я пришел".