– Счастливой монетки? – поинтересовался Льюис.

– Да, именно так. Видишь ли, дедушка сел играть в надежде, что сможет выманить у Уолтера счастливую монету. Я знаю, что мысль была не очень умная, но дедушка считал, что счастливая монета Финцера поможет ему пережить битву без единой царапины. Кто знает, с чего он это взял? Пилоты вот верят в оберегающую силу детских пинеток и кроличьих лапок. Дедушка слышал, как Уолтер хвастался этой монетой, и решил, что она и ему поможет, – Джонатан грустно улыбнулся. – Я думаю, дедушка так боялся, что готов был поверить во что угодно, лишь бы не погибнуть на следующий день.

– Она была волшебная? – спросила Роза Рита. – Та монетка?

Джонатан усмехнулся:

– Нет, боюсь, что нет. Но дедушка так считал, а как раз это и важно. Так вот, Барнавельт предложил Уолтеру поставить монетку, а Уолтер отказался. Уолтер был человеком упрямым и довольно глупым, и с монеткой расставаться не хотел. Но конце концов, друзья убедили его поставить ее на кон. Уолтер и дедушка раскрыли карты, и Барнавельт выиграл. Уолтер пришел в ярость.

Он кричал, вопил, топал и ругался, а когда дедушка начал сгребать выигрыш, выхватил из чьей-то кобуры пистолет и выстрелил ему в ногу.

– Кошмар! – воскликнула Роза Рита. – И что, дедушка Барнавельт умер?

– Нет, но из-за раны уже не мог выйти в бой. А Уолтера сразу же арестовали и вскоре с позором выгнали из армии. Дело могло обернуться еще хуже, но дедушка умолял пожалеть Финцера. Как видите, старик Барнавельт был человеком мягким и добрым. Ему на войне и делать было нечего.

Джонатан откинулся на стуле и прикурил трубку. Миссис Циммерманн и Льюис пошли на кухню и принесли шоколадное печенье с мороженым. Вдруг, когда все уже приступили к угощению, Льюис поднял глаза и спросил:

– А монету дедушка забрал? Она где-то здесь?

Джонатан засмеялся.

– Конечно, забрал! Он повесил монету на цепочку и каждому новому знакомому рассказывал эту историю. В детстве я уже не мог ее слушать.

– А можно посмотреть? – попросил Льюис.

Джонатан удивился.

– Посмотреть? Да, если только я ее найду. Мне кажется, монетка должна валяться в этом сундуке. Как думаешь, Флоренс?

– Откуда мне знать? Это же твой сундук. Давай посмотрим.

Джонатан, миссис Циммерманн, Льюис и Роза Рита устроились у старого сундука и принялись поочередно вынимать и разворачивать свертки. В них обнаружились: цилиндр и черный, протертый до блеска на локтях, сюртук, несколько книг, три или четыре альбома старых фотографий и настоящее пушечное ядро. Наконец сундук опустел, на дне остались только пыль и мертвые жучки. И еще маленькая ветхая деревянная коробочка.

– Спорим, она там! – воскликнул Льюис.

– Вряд ли, – сказал Джонатан. – Но давайте проверим.

Он протянул руку и вытащил находку. Замка не было, и крышка легко снялась вместе с петельками. Внутри были старые очки без оправы, почерневшая трубка для табака и тяжелая цепочка от часов. На цепочке висела маленькая серебряная монетка.

– Смотрите! Она тут! – Льюис осторожно, будто горстку бриллиантов, вытащил цепочку из коробки. Они с Розой Ритой принялись рассматривать монет у. Выглядела она странно – меньше и тоньше, чем десять центов.

На одной стороне была изображена римская цифра III. На другой – шестиконечная звезда с полосатым щитом посередине. Надпись по краю гласила: Соединенные Штаты Америки, а под звездой стояла дата – 1859.

– Что это за монета? – спросил Льюис. Он такой никогда не видел.

– Это американские три цента, – сказала миссис Циммерманн. – Ее все должны знать.

Роза Рита засмеялась:

– Да ладно вам, миссис Циммерманн! Вечно вы шутите. Монета одна, а цента – три?

– Да, именно так. Она крупнее обычной, потому что старая, но такие монеты не редки.

– Зачем кому-то понадобились трехцентовые монеты? – спросил Льюис. – Не проще было бы взять вместо них три по одному центу?

– Это нужно спрашивать у монетного двора, – улыбнулся Джонатан. – Когда-то в ходу были и полцентовики, и два цента одной монеткой, и серебряные пятицентовики, и чего только не чеканили. В общем, в этой монетке нет ровно ничего интересного, как и говорит миссис Циммерманн, кроме участия в истории, которую я только что рассказал.

Льюис посмотрел на монету и представил, как она лежит рядом с кучей из денег, мечей и пистолетов, освещенная красными всполохами костра. Вот Уолтер Финцер хватает пистолет и стреляет в старика Барнавельта. Из-за этой монеты пролилась кровь. Льюис много читал и знал истории о королях, которые сражались и убивали друг друга из-за таких вот мелочей. Из-за корон, драгоценностей и кусочков золота. Льюису казалось, что монета будто явилась из этих старых сказаний.

Льюис посмотрел на Джонатана:

– Дядя, а ты уверен, что монетка не волшебная?

– Да, настолько, насколько возможно быть не волшебным, Льюис. Но чтобы уж наверняка, давайте спросим у миссис Циммерманн? Она все-все знает о магических амулетах и талисманах, и, наверное, может определить волшебную монету на ощупь. Ты ведь можешь, Флоренс?

– Мог у. На экзамене в Геттингенском университете, когда я получала докторскую степень по магии, мне нужно было потрогать предмет и сказать, зачарованный он или нет. Дайте попробую.

Льюис протянул монету миссис Циммерманн. Та потерла ее пальцами, а затем несколько минут задумчиво разглядывала. Потом монетка вернулась к Льюису.

– Не хочется тебя расстраивать, Льюис, – покачала головой волшебница. – Но похоже, это просто кусок металла. Будь монета магической, я бы почувствовала… что-то вроде покалывания. Но ничего такого нет. Это просто старая монетка.

Льюис с грустью посмотрел на монету в своей ладони. Затем повернулся к дяде и спросил:

– Можно оставить ее себе?

Джонатан рассеянно моргнул:

– М?

– Я говорю, можно я оставлю ее себе?

– А! Конечно. Забирай, она твоя. Сохрани, как память о Гражданской войне, – Джонатан похлопал Льюиса по плечу и улыбнулся.

Поздно ночью, когда Роза Рита и миссис Циммерманн ушли домой, а Джонатан лег спать, Льюис сел на край кровати и принялся рассматривать монету. Жаль, что она не оказалась волшебной! Иначе это мог быть амулет храбрости и силы или защиты от врагов. Как булавка, которую перед боем цеплял к рубашке древний Король Ирландии. Пока с ним была эта булавка, его не могло поразить оружие. Льюису нравилась эта история. Он никогда не сражался с мечом и щитом, и проигрывал во всех драках, в которые ввязывался, но, возможно, с таким амулетом он бы побеждал. Может быть, с таким талисманом ему не пришлось бы отдавать шляпу Шерлока Холмса этому Вуди Минго.

– Ну, а что поделать, – вздохнул Льюис. Он спрятал монету в ящик прикроватной тумбочки, выключил свет и лег спать.

Льюис улегся в постель, но уснуть не получалось. Он лежал, ворочался и думал о Вуди, шляпе, как у Шерлока Холмса, старике Барнавельте, Уолтере Финцере и монетке в три цента. А потом просто лежал и слушал звуки дома: тикали часы, из крана в ванной капала вода, раздавались щелчки и скрипы, которыми обычно наполняются старые дома, прежде чем затихнуть на ночь.

Хлоп-хлоп. Льюис подскочил на кровати. Звук был знакомый. Очень знакомый, но ночью его не услышишь: хлопнуло почтовое окошко.

Во входной двери дома Льюиса была щель, устроенная специально для почты. Ее обрамляла железная рамка с навесной металлической крышкой. Когда почтальон поднимал крышку, чтобы просунуть письмо, она издавала этот звук: хлоп-хлоп. И Льюис, и дядя Джонатан любили получать письма, и, едва заслышав хлопок почтового окошка, бежали к двери из любого уголка дома. Почтальон любил поговорить, поэтому у их дома оказывался только к половине третьего. Но, насколько знал Льюис, почту никогда не приносят в полночь.

Мальчик просидел в нерешительности несколько минут. Затем встал с кровати, надел тапочки и халат и спустился вниз, в прихожую. Там, на полу, прямо под почтовым окошком, лежала открытка.