-- Он не хочет с вашими встречаться. И с тобой тоже.

-- Я бы выслушал об этом его нежелании от него лично. Не понял? Говорю, пусть сам мне скажет, чего хочет, а чего нет. Как мне с ним встретиться, рассказывай.

-- Послушай, Ваня. Никсон ничего не решатель. В смысле, в таких значимых делах, как космос или, ты знаешь, переговоры с русскими. А Джонсон, алкоголик, ещё поплатится за свою идиотскую прошлогоднюю инициативу с этой Сделкой. Видишь здание через дорогу? Я не зря тебя сюда позвал. В этом доме сидят умнейшие и сильнейшие люди Соединённых Штатов, люди, которые определяют стратегию развития не только этой страны, но и всей планеты на десятки и сотни лет вперёд! Именно на них я и работаю. И ты сможешь на них работать, если будешь умный.

-- Там что, Академия Наук?

-- Э-э, почему Академия? Нет. Это штаб-квартира Федеральной Запасной Системы, там решают все важные дела Америки и мира, там выбирают, кто из кандидатов достоин идти в президенты, сенаторы, министры. Уловил? В этом здании, а не в Белом Доме или Конгрессе всем управляют. И они там решили, что Сделка с русскими -- большая ошибка.

-- Ясно. Джонсон что-то такое рассказывал товарищу Косыгину в прошлом году. Стало быть, в этом здании сидят Старшие. Где сидят, кстати, в подвале?

-- Нет, зачем в подвале, на втором этаже.

-- Видишь вот это, Боб? Руки не тяни, глазами смотри! Это мой дипломатический паспорт. И вот сюда смотри, в вещмешок. Это шедевр советской промышленности, "Кварц" - компактная кинокамера с записью звука. Я сейчас включу камеру и пойду в эту вашу Запасную Систему, на второй этаж, предъявлю паспорт и полномочия представителя главы Советского Правительства и потребую встречи со Старшим или его заместителем. Всё под запись. Скажу, вопрос национальной безопасности США, так вроде у вас говорят? Я по телевизору в посольстве видел.

-- Тебя не пустят!

-- Пустят. И выслушают. Я волшебные слова знаю.

-- Какие это, волшебные?

-- Америке - кирдык.

-- Что это значит?

-- То самое. И он наступит завтра же, если сегодня Никсон не подтвердит мне свои, как президента, обязательства по Сделке. Понял? Это мы с тобой знаем, куда на самом деле полетит "Аполлон" завтра утром, а газета "Правда" не знает. И "Вечерний Париж" не в курсе, и "Шанхайские времена". Лучше пока пусть так и останется, иначе газетчики уже в понедельник начнут возить, заметь, уже обоих президентов США мордой по наждаку. Никсона авансом. Это если Сделку он мне не подтвердит.

-- Они не пустят в своё здание коммуниста, - сказал Боб просящим тоном.

-- Я не коммунист, Боб, я комсомолец. Член ВЛКСМ.

-- Вэллкам - что?

-- Бобби! Мне не нужны эти ваши старцы. Как я с ними общаться буду? Они, небось, все под капельницами и с кислородными подушками. Мне Никсон нужен. Сегодня. Обеспечь.

-- Только ты сам там это, ну, ты знаешь, о чём я. Я тебе ничего не говорил. Сегодня в шесть вечера Ричард Никсон делает вечеринку для своего предвыборного штаба. Это в комплексе "Уотергейт", в полумиле отсюда. Ты узнал об этом, э-э, из жёлтой прессы. Время есть, дойдёшь пешком.

-- Отсюда до советского посольства меньше десяти километров. Жди меня там. Пешком дойдёшь или на такси доедешь. По-барабану. Уже можешь начинать.

-- Верни ключи и фотоаппарат, русский! Что значит -- по барабану?

-- А что значит -- жёлтая пресса? Заберёшь на стоянке у советского посольства. Свалил нахрен отсюда!

Я, скажем так, вытолкал Боба на дорогу, пересел на место водителя и поехал по проспекту Конституции. Не торопился. Думал. Ничего не придумал. Подсказка пришла, откуда не ждал. С утра ничего не ел, а потому остановился и сходил в закусочную, съесть американскую котлету в булке. Когда вернулся через пятнадцать минут, около автомобиля стояли два негра в полицейской форме, один заглядывал в салон, другой сверял по бумажке номера.

-- Но пасаран, братья! - сказал я неграм-полицейским. - Смерть белым кровопийцам!

-- Это ваш автомобиль, сэр? - спросил меня тот, который с бумажкой.

-- Никак нет, сэр! - ответил я. - У меня нет денег на такую роскошь. Приятель попросил перегнать его на другой конец города. Он, приятель, выпил немного, ну вы знаете, эти янки и, в особенности, дикси всегда по пятницам нажираются.

-- Мы не понимаем ваших белых шуток, сэр, - сказал второй полицейский. - Предъявите какие-нибудь документы, сэр.

-- Я тоже не понимаю белых, брат, - я протянул паспорт полицейскому. - я ведь красный.

-- Смотри, Джек, реально красный, - полицейский развернул и показал мой паспорт напарнику.

-- Парни, - сказал я. - Мне надо срочно встретиться с Никсоном. Вопрос национальной безопасности. Не посоветуете, что мне такого интересного рассказать его шестёркам или охране, чтобы меня к нему пустили?

-- Я слышал, - сказал полицейский с бумажкой, - что у вас в России чёрных братьев не обижают. И что даже ваш самый продаваемый писатель -- негр. Это так?

-- Не писатель, брат, поэт. Пушкин. Это так. Памятники ему стоят в каждом крупном городе. И да, он -- негр.

-- Не врёт, - сказал полицейский напарнику.

-- А мой дядя пишет с Кубы, что ваши им здорово помогают против наших, - сказал напарник.

-- Мы всем помогаем, брат. Судьба у нас такая, - сказал я. - Так что, идеи будут про Никсона?

-- Нет, не будут. Но если б мне надо было заинтересовать Никсона, я бы предложил ему возможность поиздеваться над Джонсоном, красный, сэр, - сказал один полицейский.

-- Они друг друга ненавидят уже лет восемь точно, - сказал второй. - Никсон проиграл тогда Кеннеди и Джонсону в шестидесятом.

-- А Джонсон, говорят, бухает, как реднек третью неделю в Белом Доме, даже не выходит никуда, - подхватил первый.

-- Но ты не сомневайся, русский, мы любим Америку и славный город Вашингтон, ДиСи, - сказал второй. - На, забирай свой паспорт.

-- Спасибо, парни, - сказал я. - А чего проверяли?

-- Кто-то позвонил в участок. Сказал, машину у президента Кеннеди угнали. А откуда у Кеннеди машина? Он мёртв уж пять лет как. А мёртвые в этой стране не могут обладать собственностью. Будьте осторожны на дорогах, сэр!

Я поехал в сторону Белого Дома. Не доехал. Дорога была перекрыта из-за митинга протеста: призывники против войны, чёрные против белых или белые за секс, не разобрался, всех разворачивали.

Короче, я наплевал на свои сомнения и поехал к комплексу "Уотергейт". Через десять минут, со всеми поворотами, приехал.

Стоянка у них платная, человек на въезде за несдачу с десятидолларовой банкноты сообщил мне, куда идти на вечеринку Никсона. Я пришёл. На входе в банкетный зал один из мордоворотов спросил у меня приглашение. Приглашения у меня не было, у меня была салфетка из котлетной. Мордоворот взял двадцать долларов и выслушал с вежливой улыбкой мою просьбу. Потом сообщил, что впустить меня не может, но может передать послание ближайшему окружению избранного президента. Послание было у меня наготове, на салфетке написанное: "Greetings from Kosygin! From Russia with Deal".

В банкетном зале было ещё немноголюдно. Мордоворот шепнул что-то на ухо своему коллеге и передал мою записку. Потом повернулся ко мне и попросил подождать. Ждал я недолго. Из-за угла через минуту послышался крик:

-- Русский? Ру-у-усский?! Здесь? В Уотергейте?

А потом в дверях, в сопровождении свиты, появился сам Никсон:

-- О как! Сам пришёл! Ты что, подслушиваешь, русский? Подглядываешь? Отвечай немедленно! Ну!? Ха-ха-ха! Расслабься. Это я смеюсь. Это шутка, понял? Ты кто? Как там Алексей? Всё такой же серьёзный, как на похоронах? Что хотел, русский?

-- Здравствуйте, господин президент. Меня зовут Иван Лисицын, я представитель товарища Косыгина, вот мой документ, - я предъявил паспорт подскочившему охраннику из свиты. - И у меня к вам срочное дело.

-- А я Ричард, - мы пожали руки. - Вздумаешь называть меня Дик, я сверну тебе шею, сынок! Ха-ха! Тоже шутка! Просто пристрелю! Что за дело?