Ей вспомнился тот день, с которого всё началось. Как обычно Сара вернулась домой со школы. Она не заметила ничего такого, от чего ей, тринадцатилетней девочке, придётся бежать. Алла просто ходила из комнаты в комнату, издавая звуки, похожие на смех. В тот день Сара ещё не догадывалась, что навсегда потеряла прежнюю маму. Конечно, внутренне она подозревала – происходит, что-то неладное, но поверить в это, увидеть, не хотела. Прошло ещё три дня. Сара вернулась домой. Громоздкая железная дверь не заперта, чуть приоткрыта. Прежде такое не случалось. Хоть Алла и была безответственной, но надо отдать должное, за домом всегда следила. Сара помнила, как ноги подкосились, а сердце зашлось в бешеном ритме, стоило только переступить порог. Всё вокруг перевёрнуто: книги, вещи, даже матрасы с двух кроватей. Всё валялось на полу. Словно их ограбили, да только грабить было нечего. Через несколько минут вернулся отчим в стельку пьяный. Добиться от него каких-то объяснений было невозможно. Он махнул рукой, просто уволился на обшарпанный диван и уснул. Через полчаса вернулась и Алла. Впустив мать, Сара в ужасе обратила внимание на её ноги. Они босые, при условии, что на улице зима. Не обращая внимания на дочь, Алла прошла мимо, и стала зачем-то собирать разные вещи в пакет. Сара пыталась поговорить с матерью, но она словно была не здесь. Как зомби. Что-то бубнила про себя. Сару это до жути напугало. Она покидала в рюкзак свои учебники и вещи, какие только смогла отыскать и ушла к бабушки. Этот день она никогда не сможет забыть. Именно тогда, когда она шла с рюкзаком на плече, поняла – теперь она одна никому ненужная.

Сара отбросила воспоминания о прошлом, иначе снова расплачется. А она так устала плакать. Всё закончилось, Сара, убеждала она саму себя. Но на самом деле ничего ещё не закончилось.

Глава 5

– Сара, нам нужно поговорить, – Влад сидел за обеденным столом напротив жены.

– О чём? – Сара оторвалась от книги и посмотрела на мужа. За окном уже стемнело. Лёва, наигравшись, спит наверху в своей комнате.

– О тебе, – Влад, доев остатки ужина, отодвинул пустую тарелку, – Я же вижу, ты словно сама не своя.

Сара иронично вскинула левую бровь.

– Я хочу сказать, – Влад пытался подобрать подходящие слова, – Перед поездкой в Междуру*, ты, как на иголках. Генералишь, готовишь еды, как будто скоро конец света.

– Говори потише, Лёва спит, – напомнила Сара. Словно она и сама не замечала, что перед тем, как поехать к матери с утра до вечера драит полы и варит борщи, лишь бы заткнуть воспоминания, которые снова и снова возвращаются.

– Тебе досталось, я понимаю, но нужно это принять и жить дальше, – уже тише произнёс Влад, бережно взяв в свои ладони Сарину руку. – Наш сын не должен видеть, как ты страдаешь.

В этот момент Сара подавила неимоверное желание задать всего один вопрос: «Почему именно я?». Когда другие дети приходят домой, зная их ждёт добрая заботливая мать. Которая накормит, спросит: «Как прошёл день?». Будет беспокоиться, если ты вдруг где-то задержишься.

– Я не страдаю, – солгала Сара, уткнувшись взглядом в пол.

– Нет. Ты именно страдаешь, терзаешь себя, винишь. Но ты ни в чём не виновата, – не отпуская её руки, он вышел из-за стола и сел рядом на корточки.

– Я должна была ей помочь, – глаза наполнились горючими слезами.

– Как? Ты была ребёнком.

– Я это предчувствовала, – искренне призналась она.

– Но ты бы всё равно ничего не смогла изменить.

Он был прав. Что может сделать ребёнок, когда его родитель сходит с ума? Когда по ночам он с кем-то разговаривает, а ты испуганно вслушиваешься в каждое слово? Когда он или она, неважно, пишет на стенах непонятные слова. А тебе остаётся только взирать на всё это и молиться. Вот что Сара делала, она молилась. Молилась, чтобы ад не забирал её маму. И больше всего она боялась увидеть ад в её глазах.

Влад обнял жену за плечи, как обнимают, чего-то испугавшегося, малыша:

– Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты всегда это помнила.

Он мог ей этого не говорить, всё и так читалось по его взгляду. Сара кивнула, они поцеловались, и Влад отправился спать.

Какое-то время ей необходимо было всё обдумать. Сумасшедшая. Она всегда боялась произносить это слово, словно оно может приклеиться к её семье. Иногда, по утрам Саре удавалось поймать себя на мысли, что всё не так уж плохо. Что мама стала такой из-за слишком тяжёлого детства. В шестнадцать лет её родная мать – Инна, то бишь родная бабушка Сары, без вести пропала. Аллу приютила сестра Инны, которую впоследствии Сара будет считать своей родной бабушкой. Сара не винила мать в её поступках, мудро принимая такой, какой она была. Славу Богу, после месяца реабилитации в психиатрической клинике, Алла, мало-помалу, пришла в себя и рассказала дочери, что происходило в тот страшный день. Перед этим она не спала пять суток. Но не из-за бессонницы. Ей не давали спать голоса. День, когда она беспричинно бродила по комнатам и смеялась, был второй по счёту. На пятый день она возьмёт в руки арматуру и выйдет на улицу, по призыву голоса в её голове. Это был тот самый жуткий холодный серый день, когда Алла вернулась домой без обуви. Тот самый день, когда она расколотила стекло и бампер чужой машины. Спасибо Господи, машины, а не череп какого-нибудь прохожего. Тот самый день, когда Саре предстоит познакомиться с новой мамой.

Когда люди в белых халатах увезли Аллу в Антошку – клинику для душевнобольных, Сара находилась у бабушки. Дальше последует долгий месяц неизвестности. В день выписки Сара вернётся домой, ожидая всего чего угодно, только не маму, на лице, которой сияет улыбка. Она заботливо нарезает торт, наливает чай. Сара облегченно вздохнёт, за долгое время, наконец-то, почувствует -всё наладилось и не заметит, возможно намеренно, трясущиеся руки, пустой взгляд, обрывистый голос. Теперь её матери до конца жизни придётся принимать сильнодействующее снотворное, чтобы спать как убитая, но стоит нарушить или вовсе перестать следовать режиму и снова появятся голоса и чёрные тени в зеркалах.

Примечание к Главе 5

*– пренебрежительное название города Междуреченска, Кемеровская область.

========== 6 ==========

Как всегда Сара отвела Лёву в садик. Сегодня уже двенадцатое число. Не заезжая домой, отправилась на вокзал. Всё время её не покидало плохое предчувствие, которое никогда не ошибалось. Сара откинула эти мысли, решив, что они надуманы. На автовокзале у, единственного работающего, окошка выстроилась очередь из дюжины человек, не меньше. Остальной народ ожидал своего рейса. Кто-то занял удобное место возле окна, читая книгу. Кто-то играл в телефоне. Некоторые клевали носом, то и дело резко вскидывая голову, глядя на часы. Между мужчиной и Сарой, который стоял перед ней, пробежали две девочки лет пяти. Они пронеслись по холлу, одна пыталась зачикать другую. Их мамаши заняли несколько сидений сразу, разложив большие сумки и о чём-то увлечённо беседуя. Одна девочка упала и ушибла коленку, её мамаша тут же подскочила и бросилась к дочери, бережно подняв на руки, отнесла на сидение. Та плакала, держась за ушибленное место. Может там даже появиться синяк или ссадина, но сейчас под штанами невидно. Мама так заботливо её обнимала, говорила ей что-то успокаивающее, на секунду Саре захотелось очутиться на месте этой девочки. Пока она была занята наблюдением за разыгравшейся небольшой драмы, подошла её очередь. Она приобрела билет в один конец на десять ноль пять. В запасе у неё оставалось, по меньшей мере, минут двадцать. Заглянув в привокзальное кафе, выпила чашечку кофе. Погода на улице оставляла желать лучшего. Шёл мокрый снег, дул промозглый ветер. Допив кофе, Сара потеплее закутала шарф, прежде чем отправиться на перрон номер четыре. Многие пассажиры уже приготовились к посадке, но автобус ещё не подъехал. Люди нервно поглядывали на часы. Кто-то в открытую высказывал недовольство. Как раз раздался женский голос диспетчера из громкоговорителя над головами людей: