Тем же летом министр П. С. Ванновский собрал большое совещание с участием товарища генерал-фельдцехмейстера Л. П. Софиано, генералов В. В. Нотбека, Н. И. Чагина, В. Н. Бестужева-Рюмина и других военных, руководивших оружейной, патронной и пороховой промышленностью России. Цель совещания состояла в том, чтобы определить, какой же все-таки должна быть новая винтовка, сколько их потребуется сделать, чтобы полностью вооружить армию, и во что это обойдется терпеливому русскому народу.

Министр твердо стоял на том, что лучший в мире калибр — восемь миллиметров, и не стоит даже думать об его изменении. Генерал Чагин и поддержавшие его Нотбек и Бестужев-Рюмин настаивали на уменьшении калибра до трех линий, резонно утверждая, что при этом значительно улучшится траектория полета пули, увеличится настильность огня, уменьшится вес заряда и пули, а это позволит увеличить носимый запас патронов. Да и международный опыт говорил в пользу доводов Чагина «со товарищи». Во французской винтовке Лебеля при стрельбе бездымным порохом как раз-таки из-за большого калибра страдал затвор, а патронник портился после 200 выстрелов. Аргументы сторонников трехлинейного калибра были неотразимы.

Что же касается магазина, то здесь мнение выработалось совершенно однозначное: только серединный, постоянный, с пачечным заряжанием. И, наконец, решено было в будущем производить винтовку в трех вариантах: пехотную, кавалерийскую и карабин.

Потребность в новых винтовках генералы исчислили два с половиной миллиона штук. Поскольку производительность российских заводов составляла только пятьсот тысяч в год, то после некоторых споров было решено разместить часть заказа во Франции. Там есть три казенных завода, а потому мы, решили генералы, хоть и проиграем в цене, зато выиграем во времени. Последнее мнение вскоре сыграло злую шутку с капитаном Мосиным.

Решено было также немедленно приступить к реконструкции российских заводов, заготовлению запасов металла, лож-болванок, привлечь к изготовлению заготовок стволов и ствольных коробок пермский и обуховский заводы и Златоустовскую оружейную фабрику. Кроме того, необходимо было расширить и построить вновь пороховые, патронные и капсюльные заводы.

Потребная для перевооружения армии сумма составила сто пятьдесят шесть с половиной миллионов рублей золотом. Александр III прямо на журнале оружейного отдела, где записано решение совещания, начертал: «Суммы ужасающие, но делать нечего, приступать надо».

Теперь всякому здравомыслящему военному, занимающемуся делом перевооружения армии стало совершенно ясно, сколь строго надо было подходить к выбору оружия, чтобы не зря расходовать народные деньги.

В связи с тем, что главным критерием нового оружия выдвинули не магазин, а калибр, то изменился качественный подход к работе и задачам комиссии генерала Н. И. Чагина.

Если до 1889 года комиссия только испытывала магазинные ружья, то теперь она должна была проектировать однозарядное трехлинейное ружье и попутно испытывать предложенные магазины. В связи с этим комиссию переименовали, назвав ее «комиссией для выработки образца малокалиберного ружья». Председателем остался Н. И. Чагин, членами с решающим голосом — генералы Валламов и Давыдов, полковники Кабаков и фон дер Ховен, в распоряжение комиссии назначили капитана Петрова, штабс-капитанов Савостьянова и Юрлова. Капитан Мосин в новый состав комиссии не был введен.

Поскольку предстояла большая работа по координации деятельности предприятий, производящих порох, капсюли, патроны, ружейные части, приспособления и прочее, генерал-адъютант Л, П. Софиано распорядился проводить совещания не реже двух раз в неделю с привлечением таких авторитетов, как Нотбек, Бестужев-Рюмин, управляющий делами арткомитета генерал Снесарев, инспектор пороховых заводов Каминский, начальник Петербургского патронного завода Шекаразин, а также тех лиц, чье участие в совещаниях будет необходимо.

Ужасающие суммы, которые предстояло изъять из многострадального российского бюджета, заставили Александра III учредить особое совещание под председательством действительного тайного советника Абазы для распределения сумм по годам, окончательного определения денежных средств и контроля за их расходованием.

Новое совещание работало осмотрительно, неспешно, в полном соответствии с народной мудростью «семь раз отмерь, один раз отрежь». Только 29 декабря 1889 года Абаза представил императору доклад об учреждении комиссии по перевооружению русской армии.

В означенном докладе указывалось, что ввиду исключительной важности предстоящего дела и необходимости скорейшего его осуществления, надо изъять перевооружение из обычного порядка, то есть из компетенции Главного артиллерийского управления, и организовать его следующим образом: создать неподведомственные ГАУ учреждения, которые отвечали бы полностью за само перевооружение, делопроизводство по всем вопросам, а также за порядок ассигнования сумм и их расходование.

Был принят во внимание прецедент 1869 года, когда наша армия вооружалась переделочными винтовками и были созданы, помимо комиссии Н. И. Чагина, еще две особые комиссии: Главная распорядительная и исполнительная. Первой предоставили распоряжаться всей операцией по перевооружению на правах Военного Совета, она могла распределять и расходовать деньги, вести всевозможные заготовки как в империи, так и за ее пределами теми способами, которые комиссией будут признаны наилучшими, причем через частных и состоящих на службе лиц безо всякого ограничения. Распорядительная комиссия имела право изменять цены и сроки, заключать и аннулировать контракты, выдавать задатки и пособия без залогов, предоставлять кредиты исполнительной комиссии и передавать ей часть своих полномочий в случае такой необходимости, командировать служащих лиц как по империи, так и за границу, выдавая им необходимые порционные, разъездные и подъемные суммы. И, наконец, распорядительная комиссия имела право разрешать всевозможные недоразумения и затруднения по всем вопросам.

Полномочия были огромными, недаром ведь комиссию нарекли Главной распорядительной. Господин военный министр Ванновс.кий взял на себя тяжкий груз председательствования в Главной распорядительной комиссии, дабы ускорить и улучшить дело, но больше для того, чтобы быть поближе к деньгам. Членами Комиссии он назначил Нотбека, Софиано, генерал-адъютанта Розенбаха и помощника начальника ГАУ генерала Крыжановского, своего старинного друга. Были в комиссию включены и другие лица.

Исполнительная комиссия играла подчиненную роль, поскольку не имела права самостоятельно распоряжаться деньгами. В ее задачу входило решение всех исследовательских, конструкторских и производственных проблем. Кроме того, на исполнительную комиссию возлагались все те поручения, которые найдет нужным распорядительная комиссия. Председателем исполнительной комиссии был назначен Л. П. Софиано, членами — инспекторы оружейных, патронных, пороховых и капсюльных заводов, инспектор стрелковой части в войсках, командир Кронштадской крепостной артиллерии, начальник офицерской стрелковой школы и прочие чины.

Военный министр счел необходимым назначить в обе комиссии для устранения возможных финансовых недоразумений государственного контролера. Что ж, в условиях неистребимого российского казнокрадства присутствие такого чиновника было необходимо, хотя неизвестно, каковыми принципами руководствовался он в своей деятельности.

Надо также отметить, что члены комиссий особого вознаграждения не получали, лишь только военным чинам исполнительной комиссии полагались разъездные деньги: генералам по пять рублей, штаб-офицерам по три рубля в сутки.

Таким образом, в канун 1890 года были решены все организационные вопросы, связанные с перевооружением русской армии новой винтовкой, которой фактически не было. Главное слово оставалось за конструкторами и комиссией генерала Чагина.

В октябре 1889 года, может быть, впервые за долгое время поиска нового оружия, перед изобретателями была поставлена конкретная задача и определены тактико-технические характеристики перспективной винтовки. Говоря современным языком, было выдано техзадание.