Экскурсанты в бинокли разглядывали низкие, поросшие хилым ельником берега острова Проклятия. А оттуда на них в свою очередь пялились полуголые, обросшие и грязные каторжане. Они ждали сухарей, которые каждый рейс оставляли на берегу сердобольные матросы, сопровождавшие экскурсию. Демитроп вновь привлек внимание своих слушателей.
–Сейчас вам раздадут бахилы, и мы высадимся на остров. Соблюдайте осторожность, не отдаляйтесь от вооруженных матросов, которые будут вас охранять, не приближайтесь к каторжникам – они могут просто утащить вас и съесть. Если хотите угостить их – просто швыряйте им сухари, пока они не приблизятся. Получив от вас лакомый кусочек, они, скорее всего, упорхнут от вас. Всем вам оденут вот такие, – Демитроп продемонстрировал свое запястье с простым пластмассовым браслетом, – устройства, иначе барражировщики не выпустят вас с острова.
Офицер поднял палец.
– Помните, каторжане горят желанием заиметь такой браслет, так что еще раз повторюсь – не приближайтесь к ним и не отходите от охраны.
Экскурсанты нацепили бахилы и браслеты и пошли за матросами и Демитропом по разбитому, всему во впадинах и неровностях молу из дикого камня на берег. За экскурсантами два дюжих моряка из боцманской команды несли мешки с подгнившей картошкой и сухарями, изъеденными червями. Это угощение каторжане расхватывали в один момент и пожирали, не отходя от берега.
Когда кончился каменный мол и начался собственно берег острова, Кайль понял, почему им раздали бахилы – берег представлял собой полосу из грязного песка, смешанного с илом и грязью. Ноги увязали в нем основательно.
Самые смелые из каторжников, все в струпьях и коростах, болячках, вылезающих из-за болотной воды, стали несмело приближаться к экскурсии. Самого наглого, приблизившегося шагов на пятнадцать один из матросов осадил резиновой пулей, которая наверняка переломала ему пару ребер. Боцманматы начали швырять арестантам картошку и сухари. Между обросшими волосами и бородами, уже полуживотными, начались схватки за эту снедь, которую на материковой Аргонии не стали бы есть и свиньи. Экскурсанты тоже бросали в собравшуюся изрядную толпу свои продукты. Из-за них дрались уже на смерть, пуская в ход руки, ноги зубы и неостриженные ногти.
Кайль заметил грязную, затырканную женщину с отвисшими грудями, абсолютно голую и швырнул в нее последнюю оставшуюся у него гусиную ногу. Несчастная, обезумев от такой удачи, тут же впилась гнилыми зубами в копченое мясо. К ней подлетели два каторжника, желая отобрать угощение, но матросы, пожалев женщину отогнали их залпом резиновых пуль. Но отбирать было уже нечего – зубы женщины впивались в голую, очищенную от мяса и кожи кость.
В небольшом отдалении от берега Кайль заметил подобие деревушки – шалаши, построенные из пожелтевшего лапника. Видимо, там и жила какая-то часть заключенных.
Покормив таким образом несчастных обитателей Сумеречной Каторги, матросы и посетители по команде офицера пошли обратно по молу к своему эсминцу. Демитроп объяснил экскурсантам, что продвигаться дальше вглубь острова опасно и, показав из жизни Каторги, то что мог, он завершает экскурсию.
Некоторые экскурсанты были шокированы от посещения острова, некоторые равнодушно шли, перешагивая выбоины на моле, но никому такой «экскурс» в мир парий Аргонского Королевства не поднял настроение. Сам Демитроп уже привык к подобному зрелищу и насвистывал себе под нос матросскую песенку.
Эсминец встал на редан и, развернувшись, понесся по морю к столице Новой Аргонии – городу и порту Новые Кулачки. Боевой штандарт аргонского эсминца развевался по ветру, чуть приспущенный в знак траура по бывшим аргонским гражданам, заживо погребенным на Мезде Проклятой.
Военная гавань Новых Кулачек была отделена от гражданской мощным волноломом. В стоячей воде гавани лениво лежала на воде огромная туша дредноута с зачехленными стволами орудий. Остальные корабли Колониального Флота были на артиллерийских учениях в Прохедонском море. Находящаяся рядом с Новой Аргонией канефлянская провинция со столицей в Кулачпорте была в описываемое время в дружественном отношении с Новой Аргонией, а балийские углежоги шарахались не то что от аргонского дредноута, а даже от легкого крейсера. Тишь, гладь и божья благодать царили в морях Пелегвенеи. Этого нельзя было сказать о самой колонии – изгнанные из нее аборигены-пелегвеняне просачивались сквозь кордоны, сжигали резервуары с нефтью, взрывали качалки и скважины, убивали изыскателей и нефтяников. Аргонцам приходилось постоянно держать в своей колонии большой воинский контингент, иначе автохтоны из Пелегвенеи давно бы сожгли не только скважины, но и сами Новые Кулачки, построенные практически из бревен и бруса местной сосны и лиственницы.
«Дозорный», имевший малую осадку швартовался непосредственно к набережной. Кайль с другими экскурсантами спустились с борта по шаткому трапу и, наконец-то, оказались на земле Новой Аргонии, к которой плыли полмесяца. Холодный южный ветер приносил запахи нефти, соляра и бензина – казалось, что попал на нефтеперерабатывающий завод, а не на берег колонии. Весь берег от Новых Кулачек до восточной границы аргонских земель был уставлен огромными емкостями, в которые по специальным нефтепроводам закачивалась нефть с качалок, непрерывно работающих по всей Новой Аргонии. Из емкостей нефть разливалась по танкерам, которые по специально выкопанным в морском дне фарватерам подходили прямо к терминалам, расположенным на берегу.
Сама Аргония давно перешла на атомные и электрические моторы и в нефти не нуждалась, в отличие от канефлян, упрямо держащихся за свои двигатели внутреннего сгорания. Канефляния, или по-другому Средне Шебранская Империя, постоянно нуждалась в огромном количестве дизельного топлива и мазута, но при этом располагала лишь незначительными месторождениями нефти. Вероятно Аргония не выдержала бы войны с СШИ за свою колонию, но канефляне удовлетворялись тем, что покупали у аргонцев нефть по достаточно низкой цене и, вроде бы, о захвате Новой Аргонии не помышляли.
Буймиэльц пользовался атомными и электрическими двигателями и в бензине тоже особой нужды не имел, но закупал огромное количество нефти для производства пластика и других материалов, сырьем для которых служила сырая нефть. Аргонцы и канефляне закупали в Буймиэльце уже готовые материалы, Шпандская Балия имела свои запасы нефти, но считала ее стратегическим сырьем и никому не продавала. Кальдерба и другие регионы Материковой Шебрании покупали уже готовые нефтепродукты, в основном у СШИ.
Город предстал перед Кайлем ровными рядами улиц, покрытых новехоньким асфальтом, по бокам которых стояли малоэтажные дома из лиственничного бруса, уже изрядно почерневшие от влажных снежных зим.
Возле порта ошивались уже разорившиеся здесь изыскатели и старатели, голодные и оборванные, у которых не осталось ни денег, ни сил на дальнейшее занятие своим делом. Все их помыслы были вокруг того, чтобы попасть на стоящую в прибрежных водах «Донну Вету» и вернуться в жаркую и сытую Аргонию. Но это было дано очень немногим – некоторые устраивались работать на бурение скважин, и им удавалось скопить денег на возвращение, большинство же шло валить лес вместе с каторжниками за баланду и кусок хлеба.
От «Донны» ходил специальный морской паром, привозящий постоянно приплывающих в Новую Аргонию пассажиров. Грузовые корабли и плавучие краны тоже уже крутились вокруг левиафана, разгружая его. Обнаружить в огромной толпе вновь прибывших Гордена и Линду было просто невозможно, и Кайль пошел из порта в город в одиночестве, навстречу своей судьбе.
Одноэтажный деревянный город вовсе не был похож на другие аргонские города – дерево в Аргонии было слишком дорогим сырьем, чтоб использовать его как строительный материал, здесь же кедровые, лиственничные и сосновые брусья и бревна использовались повсеместно.
Несмотря на утренний час, движение в городе было изрядное. По проезжей части тарахтели автомобили с ДВС канефлянского производства – доставлять электрокары из далекой Аргонии было накладно, да и бензин обходился в Новых Кулачках дешевле цирколина и хермисплюра. Поэтому покупать средства передвижения колонисты ездили к канефлянам, в Кулачпорт. Канефлянский губернатор Пелегвенеи Ведомир Кар относился к такому свободному пересечению границы и вывозу канефлянской техники лояльно, аргонский демарх Южных Колоний тоже закрывал на это глаза – пока на землях Пелегвенеи царила идиллия, нарушаемая только набегами из центральных и горных районов дикими пелегвенянами, которые хорошо научились пользоваться огнестрельным оружием. Ни канефляне, ни аргонцы не продавали дикарям оружие, но контрабандисты отлично снабжали их всем, чем угодно, за самородное золото и золотой песок.
