Но водитель, подобно многим своим коллегам, считал, что пассажирам, находящимся непосредственно за его спиной, негоже просто глазеть в окно – куда полезнее вести разговоры на всякие важные темы. Например, градостроительство и состояние тех самых дорог, которые он давеча назвал кругами ада…

– Я по этому маршруту уже семь лет катаюсь, – объявил он, чуть обернувшись к молодым людям, – все наизусть знаю… каждую стену, каждую колдобину… Тем более, что меняют-то асфальт ох как нечасто, так что есть время познакомиться, аха…

Эжен издал какой-то набор звуков, подразумевающий то ли сочувствие, то ли восхищение. Водитель тем временем продолжал:

– И знаете, когда ездишь вот так, туда сюда, и видишь жизнь, так сказать, в движении – в прямом и переносном смысле, то начинаешь ее лучше понимать, честное слово… И мне даже уже не надо гулять по этому городу, бывать в каких-то других его местах. Вполне достаточно того, что я вижу, пока кручу баранку или стою в пробке.

– Но город ведь не ограничивается одним лишь вашим маршрутом, – возразил Эжен.

– Ну и что? Чтобы понять, что за начинка в пироге, вовсе не обязательно съесть его целиком – достаточно одного куска. Мой «кусок пирога» – это мой маршрут. Вот, например, я каждый день обедаю вооон в том бистро, которое мы только что проехали. Обслуживание отвратительное. Официанты воспринимают клиентов, как личных врагов. Но если несколько раз оставлять им щедрые чаевые, сразу становятся любезнее. В нашем городе все покупается, даже улыбки. Факт? Факт…

– Прошу прощения, но, боюсь, вы совсем не знаете латынь, – произнёс пассажир, сидящий чуть поодаль, – иначе вы были бы осмотрительнее в употреблении слова «факт».

– Ч-что? – у водителя от неожиданности даже руль в руках дрогнул, и она мгновенно передалась всему автобусу. Пассажиры из задних рядов зароптали.

– А то, – продолжал неожиданный собеседник, – что слово «factum» на латыни означает причастие прошедшего времени глагола «делать». То есть, «факт» для каждого из нас – это просто то, в чем мы убедились на собственном опыте. Вот вы недовольны поведением официантов в конкретно взятом ресторане. То есть, столкнулись с препятствием, которое преодолели путем «подкупа» этих официантов щедрыми чаевыми. Это ваш опыт, но уж никак не всеобъемлющая истина, распространяющаяся на всех без исключения официантов по всему городу. К тому же, кто-то другой, столкнувшись с такой же проблемой, может выбрать иной способ ее решения. Например, пожаловаться администратору. Или, наоборот, попытаться как-то наладить контакт с грубым персоналом. И это тоже будет его опыт, и его факт.

Не выдержав, Анна обернулась и увидела, что изрекающий все это пассажир – субтильный человек в шляпе, который бы походил на учителя из провинциальной школы, если бы не какой-то особый прищур глаз.

– В идеале, конечно, было бы удобнее всего испробовать все варианты решения проблемы, а потом уж выбрать наиболее подходящий. Жаль только далеко не всегда есть такая возможность, – разглагольствовал человечек, – а еще бывает, что, «factum» определяет «fatum», то есть судьбу. Вот, к примеру, по вашей вине случилась какая-то авария…

– Вот еще! Я двадцать лет за рулем, и за все это время не было ни одной аварии по моей вине! – возмутился водитель.

– Не важно… Предположим, все же случилось такое. Приехала дорожная полиция. И вы, испугавшись, что, если начнется разбирательство, то вас отдадут под суд, выбираете тот же метод решения проблемы, как и с официантами – деньги. Но в данном случае это называется уже не чаевые, а взятка. И вот, полицейский оказывается честнее, чем вы думаете, и вас все же отдают под суд – только уже не за аварию, а за дачу взятки… то есть, ваши действия, направленные на то, чтобы избежать предполагаемого наказания, в итоге, приводят именно к тому, чего вы опасались. И тут уже невозможно «переиграть» ситуацию. А потом вы будете сокрушаться, что, мол, такова ваша судьба…

– Что-то это мне напоминает, – шепнула Анна Эжену.

– Это тебе напоминает историю царя Эдипа…

– Люди накапливают определенный опыт, это и есть процесс познания. «Познание есть образ действия», как сказал Глазерсфельд… Но это не значит, что, познав свой личный пройденный путь, мы тем самым познали всю картину мира в целом. Познать ее просто невозможно.

– Вот завелся-то…, – буркнул водитель, – все, приехали. Эдем. Сходите.

Анна и Эжен пулей вылетели из автобуса. Голубь, предусмотрительно выпорхнувший в окно, уже ждал снаружи.

Автобус повернул за угол и почти сразу раздался душераздирающий визг тормозов, громкая ругань и вой полицейской сирены. Все это прозвучало в такой идеальной последовательности, словно то был радио-спектакль, транслирующийся в записи.

– Интересно, какой вариант он выберет? – вспомнил разговор Эжен.

– Ну, он же предупрежден…, – пожала плечами Анна, – а нам, кажется, сюда… Неужели, уже нашли…

Но нет. В большом цветочном магазине, куда они вошли, продавщица, сама похожая на увядающую садовую розу, сообщила, что «Эдем» находился тут давным-давно, так давно, что никто уже толком и не помнит, что это было. А сейчас его нет. Только вот название так и закрепилось за остановкой. Наверно, потому что красивое.

– Не хотите ли купить цветов? У нас замечательные свежие орхидеи…

– Нет, спасибо.

Эжен цветов не хотел. Анна-то, возможно, была бы не прочь, но для бездомной парочки с голубем и без определенной цели путешествия букет орхидей явно был непозволительной и обременительной роскошью…

Глава 6. Экскурс в недалекое прошлое, или Экскурсия по Гобустану

День выдался не сказать, чтобы очень тяжелый, но Один чувствовал себя так, словно собственноручно делал генеральную уборку в Вальхалле.

Заглянув к нему в кабинет, начальник отдела безопасности застал отца с развязанным галстуком и разбросанными по всему столу фотографиями. Ворон Мунин, скучающий без напарника, меланхолично перебирал лапками на подоконнике.

– Па? Ты что, семейный альбом рассматриваешь?

Один поднял голову и рассеянно взглянул на сына.

– Тор, ты прекрасно знаешь, что у нас нет, и никогда не было семейного альбома. Заходи, если хочешь, только, ради бога, не шуми, я устал…

Не шуметь Тору было сложно по определению, но он все же постарался и, чуть ли не на цыпочках проскользнув в кабинет, уселся напротив родителя. Тот придвинул сыну несколько снимков.

– Вот, посмотри-ка… Помнишь? Правда, ты тогда еще совсем юнец был.

На потрепанной фотокарточке, сгруппировавшись, как образцовые туристы, стояла вся их Компания. А на фоне возвышались морщинистые скалы, четкая геометрия которых в некоторых местах смягчалась, но тут же вновь заострялась так, словно камни намерено старались казаться суровее.

– Гобустан, – расплылся в улыбке Тор. – Конечно помню… Когда это было-то?

– Да вот скоро двадцать шесть тысяч лет как…, – многозначительно ответил Один, – ты думаешь, почему я вдруг про это все вспомнил? Старческая ностальгия? Нет… Ну, во всяком случае, не только она… Этот период подходит к концу, Тор. Двадцать шесть тысяч лет назад, в начале нового галактического цикла мы запустили этот проект. И стартовал он именно в Гобустане. Хороший был проект… Сложный, но такой хороший! Помнишь, как все мы волновались тогда, в самом начале? Сколько сил было в это вложено, сколько души… А теперь галактический цикл заканчивается, и что будет с нашим проектом никто не знает, даже я…

– Закроют, – с фаталистичным спокойствием заявил Тор, – тем более что Шеф что-то там новое затеял…

– Надеюсь, все же не закроют, а продолжат… Трансформируют как-то, не знаю. Хороший же проект. И выгодный, и красивый даже по-своему… Очень надеюсь, что не закроют. Болею я за него сильно, понимаешь, Тор?