Литмир - Электронная Библиотека
A
A

С этими словами профессор покинул кабинет и вскоре присоединился к Джуру.

– Со стороны – будто не ты его, а он тебя исследует, – проворчал герцог, – какого черта ты так разнервничался, дружище?

– Он первым пошел на контакт, и это на вторые сутки, понимаешь? Опять какой-нибудь псих, вот увидишь… Да еще ты со своими дифирамбами в его честь! Настроил меня, что этот какой-то особенный.

– Расслабься, – приятель указал на стекло, – видишь, первая сколопендра закончила так же, как и полторы сотни до нее.

Действительно, многоножка уже корчилась в ящике для отходов, а испытуемый осторожно доставал следующую жертву.

– Сейчас он ошибется еще раз, обнаружит квантовый блок в левом полушарии, и третья сколопендра побежит, как надо… – бормотал герцог, начиная скучать. – Да, а отчего это он носит имя твоего деда?

– Ну… раз уж все считают его моим детищем, я подумал, что стоит назвать его в честь какого-нибудь родственника. Не смейся. Для синтеза его нервной системы и кожных покровов использовались цепи моего ДНК, пусть даже исправленные, на основе искусственных органических соединений. Он даже сможет передать эти гены по наследству, если… когда-нибудь заморочится. А если серьезно, мне давно осточертели эти NDR-1, NDR-2, NDR-3…

– Так значит, Эйден Эммерхейс. Забавно, но мне нравится. Смотри-ка, у него, кажется, проблемы!

– Что? – встрепенулся Гервин и подскочил к стеклу.

Вторая сколопендра лениво ковыляла по столу, а третья, которую андроид, должно быть, выбрал для проверки решения, вела себя агрессивнее прочих – шипела и метила ядом в глаза. Наконец Эйден ухватил ее за шейный сегмент и оторвал одну лапку. Шипастый хвост извернулся и со всего маху впился в запястье робота. Тот отдернул ужаленную руку, не выпуская из другой жертву.

– Ничего страшного, его организм быстро нейтрализует яд, – небрежно заметил профессор. – Чтобы отравить моего андроида, сколопендре потребовался бы не миллилитр, а целое ведро.

Тем не менее, время шло, а Эйден медлил с ампутациями. Он поворачивал насекомое в руках, касался ее лап и мохнатого тела, изучая, но больше не отрывал ног. Змеиный язык андроида шипел в пространстве между ним и сколопендрой. Боясь, что робот завалит первый же тест, Гервин схватил планшет и направился к нему.

– Эйден, у тебя все нормально? Почему ты остановился?

– Потому что сколопендры, очевидно, против. Я не стану мучить их ради гипотетического эксперимента.

– С чего ты взял, что эксперимент гипотетический? – опешил Эммерхейс, внутренне холодея. – Ведь я говорил тебе: речь идет о жизни людей!

Профессор нащупал в кармане пульт вызова охраны. Робот ему и прежде не слишком нравился, а теперь и вовсе настораживал. Браковать. Браковать, пока не поздно.

– При всем уважении, профессор Эммерхейс, позвольте заметить, что никто в здравом уме не стал бы доверять жизнь переселенцев андроиду двух суток отроду, – Эйден осторожно пустил многоножку в террариум и откинулся в кресле. – Более того, Вы упомянули, что вам небезразлична судьба этих животных, и при этом отчего-то собираетесь более, чем вдвое, сократить их возможности добывать пищу. Любой эколог скажет, что это и есть геноцид, ведь очень скоро ослабленный вид исчезнет. Вымрет, не успев приспособиться.

Гервин не знал, смеяться ли над тем, как его уделал андроид, или плакать, ибо эксперимент катился в тартарары. Очевидно, робот использовал квантовую часть мозга не для одного только пересчета ног. Ученый почувствовал, что начинает выходить из себя.

– Похвально, Эйден, что ты оказался настолько проницателен. Но ты здесь не для того, чтобы строить из себя гуманиста, так что можешь не беспокоиться о морали. Я поставил тебе задачу, и если ты не пройдешь этот тест, я буду вынужден признать тебя непригодным, а это значит…

– Не волнуйтесь, профессор Эммерхейс, – уголки синтетических губ тронула дежурная улыбка. – Я помню о поставленной цели, но счел возможным взять на себя смелость найти более гуманный способ ее достижения, коль скоро многоножки никому не причинили вреда.

Гервин молча сглотнул. Ему показалось, что испытуемый выдерживает театральную паузу, но Эйден вновь подал голос:

– Насколько я знаю, у меня осталось еще пять минут на решение задачи о сколопендрах, и, если позволите мне воспользоваться Вашим планшетом, я наглядно изображу свои теоретические расчеты, исходя из наблюдений за третьим животным. Уверяю, они будут сделаны максимально точно и вовремя.

– Договорились, Эйден, у тебя пять минут.

Вконец растерянный, профессор отдал андроиду планшет и ретировался. А в комнате для наблюдений герцог хохотал в голос.

– Ну, он дает! Уел тебя, как студента, Эмми. Да еще с таким сложносочиненным апломбом, точно магистр изящных искусств, – сказал он, отсмеявшись, – Кстати, где он вообще откопал всю эту экологическую ерунду? Раньше ты не загружал в их мозги всякий хлам.

– Последним десяти я вообще ничего сам не загружаю, в том и суть их открытой нервной системы. Начиная с момента, когда его мозг уже был готов, и до того, как была завершена работа над телом, Эйден оставался подключенным к сети библиотек Империи. Оттуда он сам загружал в себя информацию – ту и в том объеме, что по каким-то причинам счел необходимым. Сам же ее классифицировал, обрабатывал и делал выводы. – профессор тяжко вздохнул, – И на основе всей этой… вакханалии, что творилась у него в голове, он теперь принимает решения. Вот, полюбуйся: это то, о чем ты мечтал так долго – андроид со свободой воли. Чего теперь от него ожидать? Да еще если позволить ему общаться с тобой.

– А что я?

– Ты жизнелюб и с тем отвратительно влияешь на людей.

Джур толкнул Гервина в плечо.

– Ты устал, старина. Годы напряженной работы, столько неудач… И теперь просто-напросто не можешь принять очевидное: этот Эйден далеко пойдет. – герцог посмотрел на часы и ободряюще улыбнулся. – Пора. Я гляжу, ты уже боишься заходить к нему один. Составлю тебе компанию. Мне страшно интересно, чем же закончится эта история со сколопендрами!

В кабинете оба склонились над планшетом и разглядывали схемы, выполненные безукоризненным почерком Эйдена. Не осталось сомнений, что андроид успешно прошел тест: задача с многоножками была решена. Впервые без лишних жертвоприношений науке.

– Скажи, Эйден, – обратился к нему Джур, – откуда в тебе эта тяга к справедливости? Зачем такие сложности, если в тебе не заложена программа подчинения древним законам робототехники?

– Вы правильно заметили, Ваше Высочество, я могу причинять вред живым существам и даже убивать, если захочу.

– Поправлю: если возникнет необходимость.

– Если захочу. Я выразился корректно, милорд. Я знаю, сколько ресурсов ушло на то, чтобы сделать меня всемерно полезным человеку, но не ставлю целью соответствовать представлению людей о том, что правильно. Идеям добра и зла слишком уж часто свойственно переворачиваться с ног на голову.

– Тогда каковы твои собственные представления о правильном, Эйден?

– Мне еще рано судить об этом. Мой анализ собственной психологии только начинается.

– Как ты оцениваешь роль квантового компьютера в принятии решений?

– Никак. Служебно. Для квантового мозга не существует «да» или «нет», только суперпозиция. Только «данет». Его роль в другом: в обработке информации быстрее обычного, в широчайшем охвате ситуации. Решения на основе анализа этих данных принимаю я.

– Что значит «я»? В твоей конструкции не предусмотрено такой детали.

– А в Вашей?

Джур моргнул и улыбнулся, а профессор Эммерхейс, наконец, позволил себе расслабиться.

– Эйден, – обратился к роботу Гервин, – я с уверенностью констатирую, что ты обладаешь самосознанием. Ты не отождествляешь себя с суммой частей, из которых состоишь. А это, несомненно, первый шаг к развитию личности. Но мне бы очень хотелось, – добавил он, подавшись вперед, – чтобы, в конце концов, это была здоровая личность нормального человека.

Робот перевел взгляд с профессора на герцога и обратно.

6
{"b":"633063","o":1}