Вне всякого сомнения, передо мной был катер "Марса". Мне не раз приходилось путешествовать на борту его собрата, когда я был на Земле. Характерные линии и даже полустертая надпись на боку, от которой остались две едва различимые буквы - "М" и "р". Космические течения изрядно потрепали судно, отметив его борта вмятинами и царапинами от метеоритов. Одна из планирующих плоскостей была оплавлена - по всей очевидности, ее лизнул хвост кометы, - по темной поверхности керамического стекла кабины скользили сотни крохотных трещинок.

Взобравшись на планирующую плоскость, я попытался рассмотреть, есть ли кто-нибудь внутри. Стекло было мутным, едва прозрачным, однако мне показалось, что я вижу неясные очертания распластавшегося в кресле тела. Впрочем, я не был уверен, что все это не является игрой воображения.

Щелкнув пальцами, я подозвал стоявшего неподалеку сержанта Уртуса. Тот немедленно приблизился, по пути небрежно толкнув локтем Ге.

- Сержант, судя по всему, корабль мертв. Однако на всякий случай следует убедиться в этом.

- Прикажете вскрыть кабину?

- Да, но предварительно следует принять меры предосторожности. Полагаю, этот корабль принадлежит существам, чья жизнедеятельность основывается на кислородном обмене. Поэтому необходимо соорудить изолированную камеру, заполнить ее кислородом и лишь потом произвести вскрытие. - Заслышав, что речь идет о кислороде, бравые вояки слегка попятились назад. Я позволил себе усмехнуться. - Немедленно доставить сюда герметичные панели, запас кислорода, скафандры и необходимое оборудование. Я сам осуществлю все работы.

- Позвольте мне быть рядом, капитан.

Я кивнул. - Хорошо, сержант.

Мой помощник Ге не мог вынести подобного нарушения субординации. Посинев от ярости, он крикнул так, что все невольно обернулись к нему:

- Я тоже должен быть здесь!

- Это невозможно, старший офицер, - отрезал я и тут же подсластил пилюлю. - Приказываю заменить меня в рубке!

Мое распоряжение несколько успокоило честолюбца, и он, скрывая облегчение, шлепнул ладонью о планирующую плоскость.

- Слушаюсь, капитан!

Следом за Ге поспешили исчезнуть и прочие зрители. Они знали, что с кислородом шутки плохи. На несколько мгновений я остался один. Меня охватило нетерпеливое желание выпустить силовые линии и вскрыть эту старую летающую посудину, однако я с трудом, но удержался. Если внутри и впрямь находился человек, и если он жив, то подобный шаг мог оказаться для него гибельным.

Впрочем, сержант Уртус проявил чудеса оперативности. Очень скоро в ангаре появились прозрачные панели. Соединенные между собой, они образовали конусообразный кокон, изолирующий катер от агрессивной хлористой среды. Облачившись в скафандры, я, а следом сержант Уртус, вошли в эту импровизированную клетку. Панели сомкнулись, прокладки между ними заполнил гелий, обеспечивая полную герметичность. Мощные вакуумные насосы принялись выкачивать хлор, пока не свели его концентрацию к ничтожным долям. После этого Уртус открыл контейнеры с жидким кислородом и азотом. Пузырясь, жидкость испарялась, в несколько мгновений заполнив оболочку воздушной смесью, примерно схожей по составу с земной атмосферой. Заработали обогреватели, повышая температуру. Вскоре условия внутри прозрачного кокона стали вполне приемлемы для человека. Я кивнул Уртусу.

- Приступай.

Мой помощник давно ждал этого приказа. Острый лепесток пламени вонзился в борт судна рядом с краем кабины. Полетели раскаленные брызги. Металл просекла узкая черная полоса. Несмотря на то, что напор огня был чудовищен, керамопластик поддавался с трудом. Он был рассчитан на громадные нагрузки, в том числе и температурные. Уртус медленно водил резаком, столь медленно, что заставлял меня изнывать от нетерпения. Наконец я не выдержал. Оглядевшись и убедившись, что ангар пуст - астронавты решили не рисковать и дружно покинули помещение, где велись работы с кислородом - я подтолкнул Уртуса под локоть. Тот вопросительно мигнул серым глазом. Я приказал взглядом, чтобы он отошел в сторону. Уртус догадался о моих намерениях и поспешно отступил к самому краю кокона. Теперь за дело взялся я. Приставив пальцы к броне, я вонзил в нее силовые линии. Какое-то время потребовалось, чтобы наполнить их энергией, затем я рванул линии на себя и вскрыл катер, словно консервную банку. В борту образовалось правильное четырехугольное отверстие, сквозь которое я без труда проник внутрь.

Здесь царствовала темнота, лики приборов безмолвствовали, а воздушная смесь была перенасыщена углекислым газом, наличие которого засвидетельствовали газовые анализаторы. Замкнутое пространство обычно свободно от пыли, но здесь она была. Тонкий серый слой, похожий на пушистый лишайник, покрывал пол, кресла, приборную панель, проступал причудливыми проплешинами на потолке и стенах. Потребовалась не одна сотня лет, чтобы образовался этот затейливый ковер. Такой же слой пыли покрывал и человека, который полулежал в кресле так, что его ноги и нижняя часть туловища свешивались на пол. Тело человека, облаченное в неопределенного цвета комбинезон, было изогнуто, словно он бился в агонии и так и застыл, внезапно окаменев. Я смахнул ладонью пыль с лица. Это был доктор Олем.

Уртус понял, что обнаруженное существо знакомо мне. Понизив голос до шепота, он скороговоркой спросил, чтоб его не могли понять следящие за нашими переговорами операторы:

- Капитан знает его?

Я утвердительно кивнул и попытался нащупать пульс. Пульса не было, рука на ощупь казалась каменной, но внутренние чувства подсказывали, что доктор жив и пребывает в странном состоянии, напоминающем летаргический сон. Об этом же подумал и Уртус.

- Он жив.

Это не было вопросом, это было утверждение. Кашлянув, чтобы прочистить горло, я принялся говорить.

- Старший офицер Ге, мы обнаружили существо, возможно, пребывающее в состоянии анабиоза. Скорей всего, это кислородное существо, представляющее интерес для нас. Приказываю немедленно подготовить герметичный модуль и заполнить его двадцатипроцентной смесью кислорода. Остальное - азот, гелий и немного углекислоты. Прикажи биохимикам изготовить пищевые концентраты на основе простейших белков, полинасыщенных жирных кислот и солей. Примерный состав должен быть им известен. Как только модуль будет готов, немедленно доложи. Я буду ждать.