— Что это? — спрашиваю у командира группы дивизионов.
— Переселяем технический дивизион в другую казарму, — отвечает он.
Командир подумал, что я пойду проверять внутренний порядок в казармах. Говорю ему: «Садись в машину, поехали на дежурный дивизион, но перед этим заедем на КП группы (ПУЦР)». Проезжая стартовую позицию, я увидел возле ПУ с ракетой покосившуюся транспортно-заряжающую машину (ТЗМ).
— Давай, командир, подъезжай к ПУ.
И вот почему я так сказал. Сначала я думал, что на ПУ заряжена учебная ракета (габарит), для тренировки стартовых расчетов по заряжанию, а ТЗМ остановили, как сказал командир, из-за неисправности. Но я увидел, что на ПУ боевая ракета и изумился, почему не исправную ТЗМ не убрали с ПУ в технический дивизион.
Подъехав к ПУ, увидел вторую ракету в укрытии на заряжающий машине (ЗМ), а неисправная ТЗМ местами уже поржавела. У командира дивизиона спрашиваю: «Так у вас что, обе дежурные ракеты на одной ПУ (одна ракета на ПУ, другая на ЗМ), да еще и неисправная ТЗМ стоит возле ПУ?» Дивизион уже вторую неделю несет боевое дежурство. Командиру бригады задаю вопрос: «Кто ставил дивизион на боевое дежурство?»
Внятного ответа не получил, понял, что никто его не проверял и не ставил на б/д, а просто командир группы докладом сменил один канал на другой.
— Юстировку этой ракеты хоть проводили?
— Так точно, — отвечает командир дивизиона.
— Несите, — говорю, — котировочные заглушки. Они должны храниться на К-3 (кабина старта).
Комбат побежал и пропал. Не стали ждать. Поехали в технический дивизион, чтобы забрать неисправную ТЗМ и перезарядили ракету на другую ПУ, а на эту ПУ зарядить ракету с ЗМ.
В техническом дивизионе на площадках заправки ракет окислителем и горючим отсутствуют учебно-заправочные ракеты.
— Где учебно-заправочная ракета? — спрашиваю у командира тех. дивизиона.
— Одна стоит возле 1-го сооружения, вторая возле 63-го сооружения, — отвечает он.
— А чего они там стоят? И как ты проводишь тренировки расчетов по заправке ракет, которые положено проводить согласно курсу боевой подготовки один или два раза в неделю, в зависимости от заступления дивизиона во внутренний наряд и караул?
Опять внятного ответа не получил. Когда запускали технологический поток по наполнению ракет на стартовых позициях (положено раз в месяц), спросил о том же самом уже не командира группы, а командира тех. дивизиона. Он только руками развел. «Понятно», — говорю.
Ладно, некогда разбираться, быстро отправляю тягач на СП забрать не исправную ТЗМ, а второй тягач с ТЗМ для перезарядки ракеты на другую ПУ. Не стал выяснять, почему не убрали не исправную ТЗМ, чтобы не выслушивать препирательства одного командира дивизиона с другим.
Пока выезжали ТЗМ, я позвонил ОД корпуса ПВО, чтобы сняли дивизион с боевого дежурства на время перезарядки пусковых установок, и поставили другой на дежурство.
При мне перезарядили ракету на другую ПУ, а на эту ПУ загрузили ракету с ЗМ. В это время заместитель по вооружению группы дивизионов принес котировочные заглушки, я не стал спрашивать, где он их нашел. Не было времени: день был на исходе, а мне еще ехать в Феодосию. Спрашиваю командира дивизиона и комбата: «Сами юстировку ракет проведете?» «Обижаете», — ответили. «Заодно, — говорю, — и облет головок самонаведения проведите. Аэродром „Бельбек“ рядом, самолеты взлетают через каждые 20–30 минут».
Перед выездом хотел по телефону доложить об этих безобразиях с боевым дежурством руководству корпуса. Потом подумал, кому звонить и что говорить? Все равно не поймут. И это лучшая группа дивизионов С-200В в корпусе, да и в войсках ПВО Украины одной из лучших была.
ЗРК «Найк Геркулес» (аналог ЗРК С-75В), США.
Вот еще, какой случай был в подразделении Одесского корпуса. Мне надо было выбрать еще несколько позиционных районов для запуска мишеней. Потому что, запуск производился с одной позиции на полигоне «Чауда», и все части, выполняющие стрельбы, знали, когда и откуда запускаются мишени, главное — их количество. Поэтому и нужно было ввести еще один элемент внезапности нанесением удара воздушных целей по позициям ЗРВ и обнаружением их только тогда, когда они идут на встречном курсе, выстроившись по плотности, высоте и глубине в эшелоне.
Одну из таких позиций решили присмотреть на горе Меганом. Там находилась радиотехническая рота и командный пункт системы С-300ПС. Когда ставили Ф-9 для обеспечения управления дальним дивизионом С-300ПС в Алуште, то расчистили большую площадку. Я решил посмотреть, возможно ли разместить несколько ПУ для запуска мишеней. Подъезжая к городку группы дивизионов С-300 (он был расположен в бывшем дивизионе С-75, ниже и правее от горы Меганом, возле моря), встретил начальника тыла генерал-лейтенанта Луценко А. В. с группой офицеров тыла.
Я предложил генералу подняться на Меганом, заодно и посмотреть, как дела у роты. Поднявшись наверх, а это от городка на расстоянии километров 5–8, посмотрел площадку, там можно было разместить не более двух ПУ. Заодно проверил организацию боевого дежурства на КПС по контролю функционирования. Радиолокатор обнаружения и пункт боевого управления боеготов, расчет на месте. Выйдя из кабины Ф-9, увидел, что внизу по дороге едет ГАЗ-66, в кузове сидит солдат и держит пару термосов. Я спрашиваю командира группы, что это везут, он отвечает: «Обед боевому расчету». «Что, и так вот три раза в день доставляют? Почему не поставишь в роту на довольствие? У тебя-то здесь человек 6–8 вместе с дизелистами, какая разница, в роте готовить на 20 или на 30 человек». Командир группы что-то начал объяснять, но я так и не понял, в чем проблема.
Ладно, говорю, иди занимайся своими вопросами, я с питанием личного состава КПС сейчас решу вопрос. А сам с командиром роты пошел на КП. Там небольшое укрытие, стоит планшет и два выноса (ВИКО), дежурит оператор. Слышу: в казарме генерал Луценко разговаривает на повышенных тонах. Мы пошли сразу в столовую, проверить, что за шум.
Когда зашел в столовую, первое, что бросилось в глаза, это один стол и один стул, которые стоят в разных углах. Спрашиваю у командира роты, где столы и стулья, где питаются солдаты? Молчит. Зашли на кухню, а там повар, старшина, замполит и генерал Луценко А. В. Он говорит: «Нет ни одной ложки и кружки, солдаты почему-то их носят с собой и прячут в тумбочках».
На стеллаже стоят две миски и одна тарелка. Бачок один, и если в нем готовят первое, тогда в чем готовят второе? Правда, есть чайник, но все равно непонятно. И тут я понял, почему командир группы С-300П не захотел здесь ставить на довольствие своих солдат. Понятно, что меню-раскладка здесь не выдерживалась, кормили тем, что было на складе. Нашли по телефону командира батальона, генерал Луценко А. В. дал команду, чтобы до конца следующего дня все было укомплектовано и питание организованно согласно меню-раскладке.
О чем он там говорил с начальником тыла бригады, я уже не слушал. Понятно, что они ничего не устранят до конца следующего дня. Начальник тыла забрал старшину в Феодосию, ему со склада зенитно-ракетной бригады выдали по штату всю посуду, бачки, термосы, белую поварскую форму с колпаком, и отправили в роту.
В конце начальник тыла говорит: «Все это бесполезно. Приеду в Киев, надо отправлять комиссию в бригаду и делать ревизию по всем ротам и батальонам».
Через дня три-четыре на полигоне «Чауда» я встретил генерала Луценко и говорю ему, что надо кого-то послать из офицеров на Меганом, проверить все ли там устранили недостатки. Генерал ответил, что нет ни времени, ни свободных офицеров. На полигон уже прибыло до тысячи человек личного состава и еще прибывает. Нужно организовывать питание, размещение, обеспечение ГСМ и главное, развернуть «пункт питания» для генералов Генерального штаба во главе с Министром обороны. Как говорится, это вопрос жизни или смерти.
