Маше я тут же все и выложила по телефону:
Я хотела, чтобы он сделал это сам...
- А почему не ты?
- Это сложно... Мне хотелось написать за него, а чтобы он написал за меня...
(Чтобы мы независимо друг от друга написали одно и то же.)
"Я каждый день знаю, что уйду отсюда, пойду домой, - пешком, я недалеко отсюда живу, - а дома - сел - и все исчезло, все, отрешился. Хотя такого уж четкого принципа, вроде "ни дня без строчки", и нет, но вот - сел - и все. Мгновенно ушел - от всего этого".
При этих словах он слабо махнул рукой в сторону экрана - и меня, если бы я не сидела с другого краю.
Я все время забываю самое простое - что он мужчина, что ему трудно полюбить "изнутри".
В общем, тут все повернулось по-старому, как в давнем (да! зима уже давно не "на краю", а в разгаре) стихотворении про дождь. Я оказалась сама себе (и ему) соперницей. Я - это ты, как я могу за тебя - написать, подойти - и тебя же любить? Читать твое - и за тебя писать? Бесконечная река рефлексии, только немного похожей на твою, а может, просто - впадающей в твою?
Я была с тобой в каждом отдельном мгновении "Дневника", содрогалась, когда через южную листву целились тебе в спину, бродила в четырех стенах после ухода Анны - и не могла тебя окликнуть, стояла за спиной, когда ты разговаривал в кафе со случайной, с позволения сказать, знакомой... А я была - душой. А ты меня - не видел и не чувствовал. Кажется, я теперь даже знаю гаммы. И очень знаю, как это - стоять перед начальством и доказывать ему себя. А оно тебя не видит - видит нелепого, возможно, не бездарного, но непонятного даже со своим талантом, раздражающе упорно выдающего темный бред. А теперь даже знаю, что можно, ничего не доказывая, справляться самому. Впрочем, это ты справляешься сам. Я женщина - я бы не справилась, не будь вот этого, под названием "Жар". Я и тебе тогда, в редакции, призналась: больше не могу одна, сама в себе - ты явно не так понял. Смешной человек, речь шла о другом! Мне даже сочинить наш роман никак не удается.
----------------------------------------------------------------------
Ты входишь в дом и пьешь до дна.
Весна была нема.
А я, как полная луна,
Могу теперь сама.
А я, как древняя страна,
Все помню без ума,
И слышит только тишина,
Что слышу я сама.
А ты по праву входишь в дом
И говоришь: потом,
Потом стихи, сейчас - вино
И темной ночи дно.
И я , как путника, прошу:
Не трогай, чем дышу!
Себя зачем же наказал,
Что трогал, чем дышал?
И что же делать нам вдвоем,
Любимый без ума,
Когда ты сам нашел мне дом,
Где я могу сама?
----------------------------------------------------------------------
Весна, нарушающая согласование времен - конечно, молодость. Мне тогда, как и теперь, необходима была тетрадь. Но я жгла тетради, не встречая среди многих - даже хороших и любимых - пишущих пары себе.
----------------------------------------------------------------------
Праздник Введения. Непонятно почему (все причины в отдельности ничтожны) не пошла в храм. Выяснилось, что время на храм всегда есть, но, к сожалению, поздно.
У Маши год назад, в эти же дни, развивались странные отношения с неким М, нашим общим с Котей приятелем. Этот самый М. явно метался, ища дружбы с девушками. Непременно просвещенными, может быть, даже "творческими". Нашел нас четверых. М. оказался редкой в наших краях красивой, но пугливой рыбкой, его огорчала наша пристрастность, ему повсюду мерещились сети. Он не знал, с какими неумелыми рыбаками имеет дело. Тогда, в ноябре, М. как бы сидел в башне, а девушки, т.е. мы, как бы ждали снаружи (хотя по-настоящему в башне сидели все). Машка тогда, изложив свои "мысли по поводу" в тетерадке, как у нас водилось, отдала ему все. После этого они не разговаривали, кажется, полгода. Примирение вышло бледным, скомканным и уже на фоне приближающейся свадьбы М. (с Джульеттками дружил - женился на единственной в нашей маргинальной тусовке Аннушке).
Я никогда не понимала, зачем Маша это сделала. М. и без того был истерзан. Он совсем не хотел никого мучить. Вот и сбежал. Предсказать его реакцию было не сложно. Но роман кончился свадьбой, все встало на места. И вот теперь Маша, под влиянием, может быть, моей повести к А., решила вернуть тетрадку. Я забрала ее с вахты на башне и принесла ей. Вместе с тетрадкой М. прислал гневную отповедь: как посмели мы, гнусные сплетники, нарушать его покой, глумиться над церковью, осквернять все чистое и светлое? "Одна рыба всегда слишком явная цель для целой флотилии китобоев".
Маша только временно взяла на себя положенное мне.
Мне давно пора - растратить вас до конца и проститься. Вас слишком на многое хватает. Я бы рада кончить все записи, но это не зависит от меня...
Говорю на следующий день Маше:
-Трудно быть героем. Героя всегда тянет убить автора.
----------------------------------------------------------------------
Ну, скорей! Кончаешься?
А она не хочет,
Бесполезным чаяньем,
Прелестью морочит.
Выпьем на прощание?
Разобьем на счастье?
А она: терзанию
Длиться, не кончаться.
А она: о пустыни
Помолись, невеста!
Не чинись: где пусто мне,
Как тебе не тесно?
Что ж, с утра и до ночи
Умирать от страха?
А она: на донышке
Не мечтай - не сахар!
----------------------------------------------------------------------
5 декабря. То, чего я ждала, произошло. Меня выгнали из "Эмки" с позором и треском - когда у ж е ушла. Посоветовали писать. Сказали, что я плохой корректор. Передо мной закрыли все двери, кроме одной.
Как раз писать (это) я не могла.
"Пишите". "Не дышите!" Мне нужно было срочно сказать А. об этой комнате... Которая продается по страшной дешевке. Я не смогла.
Котя увел меня, увещевая не расстраиваться из-за денег. Не заметила, как мы оказались в "Дне". И сели покурить с Женькой. И я и ему сказала: позвони А, скажи. Он кивнул рассеянно:
- Если бы я его увидел...
- А я - видела! И - не решилась!
Потом они с Котей заговорили о крестном ходе. Я прокралась в корректуру. В одну из моих бывших корректур.
- Позвонить?..
- И можно даже сесть! И расслабиться! Чувствуй себя как дома!
Я села. И расслабилась. И набрала номер, по которому в течение двух недель дозвониться было немыслимо.
- Слушаю.
- Это Елена... Я от Жени слышала - у вас проблемы с жильем?
- Да (спокойно).
- Я решила, что должна вам сказать: один мой приятель...
- Нет, я уже почти решил - и почти договорился с банком. Но все равно спасибо хотя бы за такую поддержку.
И тут я говорю:
- Приходите на крестный ход!
Выяснилось, что он православный. То есть - настоящий. У него есть имя, и можно заказать...
----------------------------------------------------------------------
Из редакции я сразу пошла в собор, где уже были все мои подруги, а главное - престольный праздник с акафистом. За акафистом мне снова стало грустно. Незаслуженно грустно. Я не так плохо воевала с собой (все-таки для нашей войны пока еще плохо).
Зато торжественно впервые был заказан молебен за А. Никто не мог нас разлучить - кроме нас самих, а сами мы только этим и занимались. Видит Бог, не первые, не впервые.
----------------------------------------------------------------------
Ну вот и все.
Молчи. Оставь слова
Для тщетного пустого убежденья.
Нетленная любовь и без того жива,
А тленная умрет в ближайшее мгновенье.
Вот кончилось.
Стою - русалкой под крестом.
Молчи, не говори, не дли минуту боли.
Дай только умереть злодейке, а потом
Ты выйдешь, как корабль из гавани на волю.
Мы ничего не знаем о любви,
Как мальчики с машинками, как девы
