Черт возьми. Сколько шутников в этом проклятом сарае! Я прислонил щит к деревянному косяку, поставил рядом свой увесистый аргумент и подошел к письменному столу. Комната была зеркальным отражением моей. Я сел на абсолютно такой же стул за абсолютно такой же стол.

Полагаю, я услышал шарканье подошв по ковру, начал поворачиваться… Начал, но не закончил.

Что-то обрушилось мне на голову, из глаз посыпались искры. Помнится, я заорал, свалился и долбанулся мордой о стол. Неприятное ощущение.

Вырубить человека не так-то просто: ударишь недостаточно сильно – жертва опомнится и нанесет ответный удар, ударишь слишком сильно – убьешь ненароком. Если нападающий соображает, что делает, он не будет бить по затылку, разве что захочет проломить тебе череп.

Этот удар был нацелен как раз на мой затылок, но я изменил положение, и он пришелся по шее, а затем скользнул по плечу. Бандит достиг цели, вернее, достиг лишь на девяносто девять процентов. С полминуты я еще мог различить какое-то движение рядом с собой, а потом свет померк в моих глазах.

Первой моей мыслью было: надо завязывать, стар становлюсь, удовольствия никакого – одно похмелье.

Мне показалось, что я отрубился у себя дома прямо за столом. Только попытавшись встать, я вспомнил ужасную правду. Меня обступали чужие вещи. Голова кружилась. Я упал, стукнувшись подбородком о край стола, скорчился на полу и изверг съеденное за завтраком. Когда я попробовал пошевелиться, рвота началась снова.

Пока я развлекался таким образом, некто пробежал мимо меня к двери. Я заметил лишь, как мелькнуло что-то коричневое. Но мне было не до наблюдений.

Сотрясение мозга, пронеслось у меня в голове. Я не на шутку перепугался. Бывает, после такого удара что-то там в мозгах сдвигается и не становится на место. Бывает, людей парализует. А бывает, они засыпают вечным сном.

Не поддавайся, Гаррет, ни в коем случае не теряй сознания – вот что говорят врачи. Вставай, Гаррет, наплевать на рвоту. Смелей. Заставь свое тело повиноваться воле.

Беда, что воли у меня осталось кот наплакал.

Все же через какое-то время, собравшись с силами, я пополз к двери. По дороге несколько раз терял сознание, но в целом упражнение подействовало благотворно. Я почувствовал себя посвежевшим, почти бодрым и решил, что в этот раз, пожалуй, не помру. Я настолько воспрянул духом, что даже открыл дверь, прополз еще пару футов и только потом ослабел и опять вырубился.

Чьи-то нежные пальцы осторожно скользили по моему лицу, ощупывали его, как пальцы слепой женщины. Я с трудом пошевелился и на сотую долю дюйма приподнял одно веко.

Моя милочка в белом одеянии пришла мне на выручку. По крайней мере, вид у нее был весьма взволнованный. Губы красотки шевельнулись, но я ничего не услышал и запаниковал: бывает, люди и слух тоже теряют.

Она отскочила – и зря. Я был сильно не в форме, любая улитка могла помериться со мной в беге и выйти победительницей. К тому же ногу мне прищемило дверью. Я попался, как мышь в мышеловку.

– Не уходите. Пожалуйста, не уходите, – слабым голосом взмолился я.

Во мне проснулся сыщик. Пытливый ум вновь принялся за работу.

Она вернулась, опустилась на колени и продолжила ощупывать мою голову.

– Тебе очень больно? – Это был даже не шепот, а тень шепота, но звучал он озабоченно, обеспокоенно. Лицо ее было полно заботливого внимания.

– Я ранен в самое сердце: вы все время убегаете от меня. – Нам, сыщикам, пальца в рот не клади. Мы такие, сразу берем быка за рога. – Я никогда не видел женщины красивее вас.

Лицо у нее прояснилось. Чудно, до чего же женщины любят комплименты, самая твердокаменная и то не устоит. Красавица даже чуть-чуть улыбнулась.

– Кто вы?

Я хотел было признаться ей в любви, но счел это несколько преждевременным. Признаюсь через десять минут.

Она не отвечала. Она просто поглаживала мой лоб и виски и напевала что-то тихо-тихо, я не мог разобрать слов.

Да кто я такой, чтобы задавать вопросы посланнице небес? Я закрыл глаза. Будь что будет.

Она запела чуть громче. Колыбельная, прекрасная и завораживающая. Бог с ними, с делами. Вот она, настоящая жизнь.

Что-то легкое, как пушинка, коснулось моих губ. Я приоткрыл глаза. Она улыбалась. Она склонилась надо мной, ее личико было совсем близко.

Да. И вдруг что-то изменилось. Она вскочила – и была такова. Раз – и нету! Я не успел преодолеть слабость и повернуться – она уже испарилась.

По коридору затопали шаги, сначала деловитые, потом торопливые.

– Гаррет! Что стряслось?

Теперь Черный Пит стоял на коленях около меня. Слабое утешение: предшественница его была куда привлекательней.

– В твоей комнате… меня съездили по башке, – просипел я.

Он распахнул дверь и кинулся внутрь. У меня хватило соображения выдернуть ногу. От этого я устал так, словно вкалывал целый день.

Из комнаты выскочил Питерс, в руке он сжимал лист бумаги:

– Все перевернуто. Но вот оно, завещание. Какого еще черта им могло понадобиться?

– Полагаю, искали именно его.

Он сердито взглянул на меня:

– Ты все там заблевал.

– Ничего не поделаешь, у меня не было выхода.

– Если приходили за завещанием, почему не взяли его?

– Я упал лицом на стол. Чтобы достать завещание, нападавшему пришлось бы передвинуть меня. Я мог очнуться. Он выскочил, когда я начал приходить в себя. Кто мог подслушать наш разговор?

– Кухарка и Кид не могли: они были наверху со стариком. Уэйн хоронил Снэйка, Хокеса и Тайлера.

Питерс помог мне сесть.

– Кстати, куда вы дели тела?

– Их оттащили к колодцу: там прохладней. А какая, собственно, разница?

– Значит, остается Чейн. Или Деллвуд, если предположить, что он вернулся.

– Чейн, скорее всего, ходил смотреть, как обстоит дело с пожаром в конюшие, хотел попробовать спасти уцелевшие вещи.

– Это был не призрак. И не оживший труп. Третий труп нашли?

– Не было времени искать.

– Так он сам нас найдет.

Я поднял руку, ухватился за Питерса и с его помощью поднялся. Держась другой рукой за стенку, я смог принять вертикальное положение.

– Что с диагнозом?

Страшно болела голова, я даже перестал чувствовать ожоги. Правду говорят: нет худа без добра.

– Они искали тебя, хотели рассказать…

– Расскажите вы.

– Генерал уволил меня и Кида. Мы ему прямо заявили, что никуда уходить не собираемся.

– Похоже, вы также не собираетесь рассказать мне об этом паршивом диагнозе.

– Не хочется говорить: в это трудно поверить.

Ясно. Но все-таки я позволил Питерсу свести меня вниз, привалился к ограде фонтана и, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, дождался появления Морли и остальных.

– Что, без демонолога не обойтись? – обратился я к ним.

– Не смотри на меня так, – запротестовал Морли. – Я не виноват.

– Вид у тебя обалдевший.

– Обалдеешь с этими привидениями. Хуже вампиров и оборотней. У меня просто руки опускаются.

– Ты прав.

Морли не хотелось верить, что мы имеем дело со злыми духами. Я тоже не был готов к этому. На карту поставлено наследство – при чем тут всякая чертовщина? Не первый случай, когда вину за кровопролитие сваливают на каких-то сомнительных призраков.

Но Хокеса и Брэндона убило не привидение. Не привидение устраивало мне ловушки, пыталось зарубить меня топором, спалить в конюшне и продырявить мне башку.

Все уставились на меня, как на командира, ожидая решительного слова.

– Голова разламывается, – сказал я. – Морли, ты останешься на ночь, не бросишь меня?

– Все время боялся, что ты попросишь.

Это у него такая милая манера соглашаться.

– Я заплачу, – пообещал я.

– Каким образом, если у старика нет ни гроша?

Я не стал говорить, что получил приличную сумму авансом. Хотя было столько расходов, от нее, наверное, немного осталось.

– Что-нибудь придумаем. Как он воспринял все это?

– Мягко говоря, без восторга.