“Я просто крайне злой человек, или это какой-то вид сатанинского влияния, или что?

Я не знаю. У меня нет идей по этому поводу. А у вас?”

Джеффри Дамер

Говорят, что хищникам привычней охотиться ночью, когда тьма становится союзником в жестокой игре. Говорят, они ловят тех, кто отбился от стаи. Говорят, что лучшие убийцы охотятся в одиночку, не желая разделять кровавую славу на всех.

Жрец зачислял себя к лучшим — к садистам до мозга костей. Но он не прочь был разделить это бремя с тем, кто не желал даже слышать о том, что происходит во тьме.

— Ты уже выбрал? — раздался перекрывающий громыхающую музыку голос за спиной мужчины, вынуждая того обернуться к своему собеседнику.

— Да, — односложно ответил Арчибальд, делая неспешную тягу, с прищуром рассматривая Руслана, который внимательно изучал танцпол.

— Если угадаю — отпустишь ее? — задал вопрос наемник, а Жрец оскалился.

— Одну. Только одну, — проговорил Арчи, ухмыляясь другу в лицо.

— Ты выбрал нескольких? — недоверчиво покосился Палач на наследника, а тот благосклонно кивнул головой.

— Да. Я предположил, что ты захочешь сыграть роль спасителя, а мне сегодня неохота уходить домой самому, — выдыхая дым в сторону друга, ответил Жрец, струшивая пепел.

— Хорошо. Брюнетка в серебристом платье, возле двух столбов, с идеальной, по твоим меркам, кожей, — наклонившись, прошептал в самое ухо мужчина, а Арчи обнажил белоснежный ряд зубов.

— Не такой идеальной, как у рыженькой в синем, — цокнув, медленно повернув голову в сторону друга, протянул наследник, наблюдая, как у брюнета от злости свело челюсть.

Да, он выловил ее взглядом мгновенно. Хрупкую, утонченную, с белоснежной кожей, словно она никогда не видела солнца. Она танцевала, маняще покачивая бедрами, не замечая никого вокруг, пока десятки сальных глаз уже вовсю раздевали ее.

— Хорошенькая, — изрек Руслан, а мужчина лишь кивнул головой. — Она обручена.

— Ты про кольцо? — с задумчивым видом задал риторический вопрос Арчи. — Пожалуй, да. Но разве меня это волнует?

— Не думаю. Сколько у нее есть времени? — очередной вопрос от Руслана, а наследник тушит окурок об пепельницу и кидает валюту на стол, расплачиваясь за свои напитки.

— У нее его нет, — бросает в лицо наемнику, расплываясь в хищной ухмылке, начиная двигаться в сторону танцпола. Сегодня он заберет ее…

***

На улице душно, влажно, так, что футболка сразу прилипает к коже. Девушка смущенно улыбается. Очаровательный румянец покрывает ее щеки. Она что-то щебечет о том, что ей неудобно, право неудобно принимать помощь от незнакомца, но Арчи лишь отмахивается на это рукой. У девушки сломался каблук. Так не вовремя. Чертовски не вовремя, что она была вынуждена выйти на стоянку в сопровождении до невозможности обаятельного мужчины, с которым познакомилась буквально около часа назад.

Она никогда не была такой неосмотрительной. Всегда и всего сторожилась, но сейчас, будучи расслабленной далеко не маленькой долей алкоголя в ее крови, она позволила ему увести себя на улицу. Подальше от своих подруг, которые даже не заметили ее исчезновения, продолжая отмечать девичник. Ее девичник.

Порыв ветра растрепал огненные кудри, вынудив девушку убирать упавшие локоны на лицо, за уши, так открыто улыбаясь при этом, что любой нормальный мужчина уже пал бы ее к ногам, но не Арчи. Только не он.

Игла. Тонкая. Маленькая. Едва различимая. Вогнанная в шею так стремительно, что Алена даже не сразу осознала то, что произошло, впрыснула в девичье тело усыпляющее вещество. Мужчина же стоял за спиной. Удерживал. Глушил ее крики. Скрипел зубами от злости, пока девушка не перестала бороться. Пока она не обмякла в его руках. Пока он не закинул ее в багажник припаркованного им же авто.

***

Мерцающий свет неоновых ламп. Прохлада подземелья и столь привычная, обитающая здесь сырость. Его обитель идеальна. Выложенный кафелем пол, с установленными сливами для потоков крови и другой жидкости. Каменные стены, кое-где со сколами. Серый потолок. Несколько вытяжек, пара стульев, полки и столы, а также холодильник, мало ли, и масса орудий пыток.

Девушка зафиксирована на хирургическом столе. Она уже отходит от действия транквилизатора. Он мог бы вколоть ей тетродотоксин, чтобы обездвижить ее, оставив привилегию чувствовать боль и вкушать его наслаждение, но пока он не спешил вкалывать ей его. Может быть. Очень даже может быть, сегодня он захочет не только убить. Впрочем, секс никогда не привлекал его так, как пытки. Не возбуждал. Не порождал в нем гамму потрясающих ощущений, от которых словно электрический разряд проходит по телу, заставляя покрываться гусиной кожей. Это будоражит. Восхищает. Пленит и дурманит. И разум словно в тумане. Мысли путаются. Приходится ждать, чтобы вновь научиться думать. Обрести ясность. Упоительно. Он словно пьян.

Она стонет. Заставляет мужчину, изучающего полки с жуткими орудиями, обернуться, посмотреть на нее. В ледяных глазах отражается предвкушение. Он словно ребенок, которому купили обещанную конфету. Словно школьник, получивший свою первую пятерку. Он так возбужден. Это ломает. Его передергивает. И он направляется к ней.

В ее глазах он видит сокрушающий страх и отчаянье. Она в панике плачет, а он нежно обводит пальцами контур ее лица. Идеальная кожа. Мягкая. Без единого изъяна. Он наклоняется, проводит языком по ее скуле. Она дрожит. Пытается вертеть головой, но он фиксирует ее за подбородок. Глушит ладонью ее крик. На вкус она так же идеальна, как и внешне. Она словно тает на языке. Он закатывает глаза, задирает голову кверху. Наслаждается. Мечтательно прикрыв глаза.

Наклоняется вновь. Проводит носом в районе обнаженной ключицы. Вдыхает полной грудью аромат ее кожи. Трется как кот, почуявший валерьянку. И тут она рушит все. Алена кричит. Молит. Рыдает. И снова молит. Она просит его прекратить.

Странно. Прекратить…Он перекатывает это слово на языке. Но ведь он еще ничего не сделал? Не начал, чтобы она просила его прекратить. Еще ничего. Совсем ничего.

Жестко сжав ее челюсть, так, что кожа побелела из-за его пальцев, он наклонился к ней, остановившись в паре сантиметров от ее губ, хищно вглядываясь в испуганные, мельтешащие глаза.

— Если ты не заткнешься, я вырву тебе язык щипцами, — сладко протянул наемник, а его губы изогнулись в подобии улыбки.

На лице девушки отразился ужас. Она вздрогнула, захлебываясь в собственных слезах, не решаясь отвести от него взгляд. Жрец отпустил ее, сделав шаг назад, чтобы вновь начать изучать инструменты, которые сегодня он хотел опробовать на ней, после того, как проведет своего рода ритуал. Оставит свой след. Свою подпись, которую с превеликим удовольствием копируют дилетанты, начинающие изучать мастерство убийц.

Арчи фыркнул и поежился. От мыслей о подражателях ему становилось мерзко. Ему хотелось выловить и пустить на ремни каждого, кто хотел присвоить его славу себе. Но этого делать было нельзя. Они нужны были ему для отвода глаз.

Мужчина оставил свой выбор на резном скальпеле, который приобрел совершенно недавно. Нежно, с невиданной любовью, он провел пальцем по лезвию, с раздражением отвлекаясь на скулеж девушки позади себя.

— Прошу вас, — с мольбой произнесла Алена. — У моей семьи есть сбережения. Мы отдадим вам все, только отпустите. Отпустите, прошу вас, — едва не хныча, дополнила, глотая солоноватые слезы, едва решаясь смотреть на маньяка, притащившего ее сюда.

Мужчина задрал голову к потолку, не сумев сдержать издевательский смех, вырвавшийся из его глотки. Из раза в раз, он слышал одни и те же слова. Они словно мантру повторяли их в надежде, что он остановится, прекратит. Забавно. Разве он был похож на того, кто нуждался в средствах? Разве человек, нуждающийся в деньгах, мог позволить себе машину за несколько сотен? Идиотки. Безмозглые идиотки. Неимоверно раздражающие его.

— Твоя кожа интересует меня больше, чем какие-то бумажки, — разворачиваясь, немного склоняя голову набок, проговорил Арчи, а девушка содрогнулась от его слов, вновь начиная дергать руками и ногами, стараясь освободиться от не особо затянутых ремней. — Тише, тише, мой огненный ангел, я обещаю сделать все как можно больнее, — расплываясь в садисткой ухмылке, протянул наемник, подойдя и наклонившись над девушкой, убирая рыжие волосы с ее лба.