Ледяной дождь щипал оголенную кожу. Хрупкое тело билось в судорогах от пробирающего до костей холода. Ника куталась в промокшую насквозь кофту, безбожно шморгая носом. Еще несколько кварталов, и она снова сможет летать. Еще немного. Совсем чуть-чуть. Дойти бы.

Он будет злиться. Яростно смотреть на нее. Покрывать матом и, может, приложит руку. Он как ураган: угрюмый, грозный, смертоносный. Но только он помогает ей дышать. Раз за разом подводя к самой пропасти.

Его называют Белой Смертью. Иногда Красной, иногда Черной, но всегда Смертью. Он словно ведет ее за собой или она следует за ним. Возможно, он и есть сама смерть.

К чему бы он ни прикасался. Как бы невинно и прекрасно ни выглядело это что-то — оно сгниет в его руках, как и все до этого. Он не умеет иначе. Скорее, не хочет. Бездомный ребенок, лишенный материнского тепла, превратился в монстра. А когда монстру дают власть, границы рушатся.

Она попала в его сети недавно. Но уже через месяц стала его пленницей навечно. Веселая, умная, когда-то обеспеченная и беззаботная. Наследница едва ли не золотого трона, с безупречным сценарием жизни. Теперь же она разгуливала в рваных шмотках, с зияющей дырой в районе сердца, в один момент потеряв все.

Он не был тому виной. Она даже не знала его до этого. Но если бы ее не привели к нему, ее тело уже давно бы поедали черви.

Закрытая территория. Охраняемая зона. Мрачные, натасканные церберы на каждом углу. Ни одной эмоции. Ни одного движения. Словно замерли перед броском.

— Куда? — грубо, но доходчиво, поинтересовался перегородивший путь мужчина, с омерзением смотря на трясущуюся то ли от холода, то ли от нехватки счастья в крови девушку.

— Пропусти, это Ника. У нее особые отношения с боссом, — бросив в сторону шатенки короткий взгляд, отозвался Медведь.

На лице перегородившего дорогу мужчины отразилось непонимание, граничащее с недоверием, но пререкаться с правой рукой босса он не стал. Никто бы не стал.

Говорить “спасибо” было лишним. Ника это знала, опустив голову, молча проскользнула внутрь мрачного здания, в котором обитал тот, кто дал ей вторую жизнь.

— Здравствуй, — протянул мужчина, выпустив клубы вязкого дыма через ноздри.

Он сидел на своем кресле, которое находилось в нескольких метрах от входной двери. Одинокое кожаное кресло. Всегда направленное в одну сторону. Иногда он сидел на нем часами. Рассматривая ничем не примечательную стальную дверь. Иногда жестко сжимал ее волосы, пока она приносила ему удовольствие. Иногда он даже брал ее на нем, а после бережно протирал его салфетками.

Нерешительно качнув головой, спешно начиная снимать с себя одежду, девушка запуталась в собственной кофте, жалостливо заскулив, как побитый щенок. Что-то треснуло, но вещь поддалась и упала к стройным ногам, а за ней топ с шортами. На ней остались только ситцевые трусики, в первый раз вызвавшие на его лице отвратительное подобие улыбки. Он не умел улыбаться.

— Нет, — его хриплый голос прорезал воздух. Голова склонилась набок и прищуренный взгляд мерцающих от луны глаз — сузился.

Девушка замерла, дрогнув так, словно он дал ей пощечину. Прикрывая маленькую, но аккуратную грудь, с затвердевшими горошинами сосков от холода, руками. Испуганно смотря в лицо зверя.

— Нет?

Ее дрожащий, писклявый голос, который часто забавлял его, теперь казался неуместным, неправильным. Вся эта картина казалось ему неправильной. Обнаженная девчонка, едва достигшая семнадцати, в его лапах смотрелась отвратительно. Ей было не место здесь, но он захотел ее. Захотел и получил, пообещав и исполнив то, что никто другой не смог дать.

— Приведи себя в порядок. На такую тебя у меня не стоит, — выплюнул мужчина, закинув голову к потолку, делая очередную тягу.

Девушка притихла, испуганно смотря на распорядителя своей жизни. Она чувствовала, как боль начинала сковывать каждую клеточку ее организма. Чувствовала, как она подступала к мозгу, а конечности начинало сводить. Мысли путались. Она терялась в пространстве. До ванны она не дойдет.

— Расскажи мне о своих ощущениях, Ника? Расскажи о том, что ты чувствуешь и, возможно, я дам тебе это…

Он издевался, вращая цветную таблетку, пристально наблюдая за тем, как девушка дернулась, бросившись к нему, пытаясь ее вырвать. Отобрать. Забрать. Спрятать. Проглотить.

Отбросить ее не составило труда. Хрупкое тельце полетело к его ногам, не очень-то удачно приземлившись на пол. Она дрожала, на лопатках виднелись синяки после прошедшей ночи с ним. Тогда он едва не содрал ее кожу живьем, судорожно вколачиваясь в молодое тело, пригвоздив ее к бетонной стене. Сейчас же в его взгляде читалось отвращение.

Поднявшись, мужчина накинул на голый торс кожаную куртку. Размял шею и направился к выходу, игнорируя тихие всхлипы. Он остановился на полпути, когда Ника притихла, давясь слезами, небрежно швырнул таблетку, ухмыльнувшись, когда девушка поползла за ней, словно это составляло единственную ценность в ее жизни.

— Я вернусь утром, — проговорил мужчина, спрятав в наплечную кобуру взятый с полки револьвер. — Придай себе товарный вид. Трахать это я не стану, — сухо дополнил, полным отвращения взглядом окинув ее напоследок, захлопнув за собой дверь.

***

Мазнув рукой по запотевшему зеркалу, девушка уперлась тонкими руками о раковину, не сдерживая стекающих по щекам слез. Бесцветные, тусклые глаза, лишенные прежнего счастья, смотрели на то, что от нее осталось.

И без того бледная кожа стала прозрачной. Выпирающие ранее косточки, которым завидовали все девочки ее бывшего класса, теперь же уродовали ее. Истощенная. Сломленная.

— Ты прекрасна, маленькая Лолита, — хмыкнув, проговорил за ее спиной мужчина, вынудив ее вздрогнуть.

— Уже утро?

— Почти. Скоро рассвет.

— На тебе кровь…

— Не моя, — откинув в сторону кожаную куртку, отозвался собеседник, сделав шаг в ее сторону.

— Кто-то умер?

— Каждую секунду кто-то умирает, Ника, — сняв кобуру, начиная расстегивать ремень за ее спиной, проговорил ей в ответ.

— Минет или сразу…

— Нет, — аккуратно коснувшись ее волос, убирая их на другую сторону, сказал мужчина, вплотную подступая к ней. — Сегодня я займусь с тобой любовью, Ника. Это лучше, чем просто трах, который происходит у нас с тобой, как только тебе нужна доза. В какой-то степени это даже лучше той дряни, которой ты пичкаешь свой организм.

— Любовью?

— Да, принцесса, именно так.

— Разве ты знаешь, что это? — хрипло отозвалась девушка, пискнув, когда его рука с силой сжала ее талию, впечатывая в его тело, обдавая ее теплом и желанием.

— Ты удивишься, узнав сколько я знаю и какие палитры чувств я умею испытывать, — едва касаясь ее кожи, проговорил мужчина, прикрыв глаза, словно она была для него неистовым глотком наслаждения.

— Ты многословен сегодня.

Ника дрогнула от прикосновения его шершавых рук, позволив себе посмотреть на него в зеркало. Он нависал над ней мрачной, каменной глыбой, с множеством рубцовых и гладких шрамов. Его губы смыкались на ее тонкой шее, раз за разом оставляя за собой влажный след. Кожа покрывалась мурашками, и сладкая истома разливалась по всему телу. Жарко. От него было жарко.

— А ты так и не называешь моего имени, — оскалившись, отозвался мужчина, носом зарываясь в растрепанные волосы, упоительно пахнущие медом и молоком.

— Тебя это беспокоит? — хмурясь, прошептала шатенка, наблюдая за ладонями медленно опускающимися на ее бедра.

— Меня мало что беспокоит, — хрипло проговорил мужчина, наматывая волосы девушки на свой кулак, вынуждая прогибаться в пояснице, открываясь для него.

Хрупкое, бледное тело вжалась в мраморную раковину, обжигаясь холодом. Приняло недвусмысленную позу, готовясь к приглушенной наркотиками боли. И разве это называется “любовью”?

Он вошел медленно. Непривычно медленно. Стенки сжались, обхватывая член внутри, и мужчина зашипел. Ника боязливо обернулась, но кулак сжался сильнее, дернул ее голову за импровизированный хвост и заставил смотреть перед собой.