…Устав после длительного перехода по горам, я остановился на ночёвку на плоском каменистом плато, разделяющем две широкие и длинные долины, по обеим сторонам которых лежали фиолетово-коричневые горные хребты. Несмотря на летнее время, на перевалах лежал толстый слой спрессованного снега. Аквамаринового цвета по краям и фиолетово-чёрное в середине горное озеро, расположившееся сотней метров ниже меня – в цирке горной цепи, привлекало к себе сотни огромных белых чаек. Издавая оглушительные хохочущие крики, они парили над озером и вытекавшей из него маленькой горной речкой, изредка взмахивая похожими по форме на серп молодой луны крыльями.

Холодный вечерний туман подкрался к старому, давно брошенному домику геологов, сколоченному из тонких досок, сквозь широкие щели в которых просачивалась сырость, и с ней – неясное, тонкое чувство беспокойства. Я видел, как тяжёлые пласты тумана белой клочковатой лавой сползали с острого гребня горы. Они утолщались прямо на глазах, словно вбирая объём из каменистых поверхностей скал.

Лёжа на сколоченных из неструганых досок нарах, я бездумно смотрел в потолок. Прозрачная полиэтиленовая плёнка, приделанная в окне вместо разбитого давным-давно стекла, хорошо пропускала свет. В помещении было светло – северная летняя ночь позволяет видеть всё отчётливо, но она и обманчива, вместе с туманом она способна создавать настоящие миражи. Наверное, я не заметил, как задремал, потому что внезапно услышал тонкий прерывистый крик чайки возле самого входа, и дверь, которую снаружи кто-то потянул на себя, со скрипом растворилась.

Я подумал: «Как же это я не услышал, что кто-то подошёл к домику?». В распахнутую дверь ворвался холодный ночной ветер, мне показалось, что, прежде чем затихнуть, он мягкими, но упругими руками ощупал все предметы внутри помещения. С потолка посыпалась мелкая труха и пыль, за многие годы скопившиеся между досками. Они засыпали мне лицо и глаза, протерев которые, я обнаружил, что в домике не один.

Но что за удивительные существа вошли сюда! Три человека огромного роста стояли передо мною, их спокойные позы не источали агрессии, свободные, длиною до колен одежды с капюшонами, откинутыми за спину, были светло-серого цвета. Взглянув в их лица, я с отчаянием понял, что пропал – это были не люди! Их тела, руки и ноги ничем не отличались от человеческих, но головы их были головами животных, и мне вспомнились египетские боги, яркими минеральными красками запечатлённые на стенах усыпальниц фараонов.

У человека, стоявшего слева, была низко посаженная на широких плечах светло-серая широколобая волчья голова, уши на ней стояли торчком, взгляд узких глаз словно бросал вызов. Уголки его губ подрагивали, похоже было, что он улыбался, как умеют улыбаться собаки и волки, приподнимая верхнюю губу и демонстрируя задние резцы, улыбка его была дерзкой и бесстрашной. Чувствовалось, что в любой момент он может вступить в схватку и как берсеркер неистово рвать противника. В правой руке он держал короткий жёлтый металлический жезл.

В центре стоял человек с головой оленя, большие, круглые и влажные карие глаза его излучали покой и кротость. Прекрасные ветвистые рога доставали до самого потолка, множество больших и малых отростков создавали великолепную вязь – орнамент, имеющий внутреннее сияние. Создавалось впечатление, будто огромная корона венчала его большую голову, переливаясь искристым светом при малейшем покачивании или повороте головы.

Крайним справа вполоборота ко мне стоял человек с головою птицы, белоснежные чаячьи перья отливали матово-серебристым светом и излучали мягкое сияние. Я заметил жёлтый, будто бы сделанный из старого рога клюв и круглый чёрный глаз, немигающе смотревший на меня.

Они заговорили со мною, как мне показалось, все одновременно. Я не мог разобрать ни слова, потому что скорость их речи была фантастически высокой, как будто аудиозапись воспроизводилась на повышенной скорости. Слова сливались в единый поток, состоящий из свиста, пощёлкивания, рычания, который моё сознание воспринять не могло.

Видимо, поняв это, человек-чайка сделал перед своим телом кругообразное движение рукой, и передо мной, как на экране, возник образ залитого ярким летним солнцем обширного горного плато, северным ограничением которого служила широкая светло-голубая лента реки. Всмотревшись, я увидел, что река эта сливается с другой рекой, а в месте их слияния стоит небольшой город. Редкие деревья росли только в пойме реки и в городе, а на самом плато раскинулась степь, покрытая невысокой зелёной травой, кое-где эта трава уже пожелтела от невыносимой жары. Человек-птица указал мне на эту местность, прокричав что-то высоким гортанным голосом.

Глаза всех троих пристально и призывно смотрели на меня, гипнотически сияя в полумраке. Я наконец-то осознал абсурдность происходящего и захохотал как одержимый. Видения стали бледнеть, а трое полулюдей-полуживотных – словно уменьшаться в размерах и удаляться всё дальше и дальше, пока, наконец, свет в моих глазах не померк…

– И вот я приехал сюда, – закончил я и, совершенно уже опустошённый, сел на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший возле стола.

Седой человек, абсолютно неподвижно сидевший передо мной, глядел сквозь меня, и взгляд его уже не был тем похожим на острый клинок взглядом, каким он мне казался вначале. Сейчас он окутывал меня мягким покрывалом, проходил сквозь моё сердце как неиссякаемый тёплый поток. Поток этот создал нечто подобное защитному кокону вокруг моего тела, так что я ощущал себя надёжно защищённым.

Воздух в помещении, казалось, вибрировал, как во время жары, сияя собственным светом, подобным свету ламп, в которых светится под воздействием электричества инертный газ. Глядеть на мир сквозь тёплый вибрирующий золотистый поток доставляло настоящее удовольствие, все предметы вокруг казались дружелюбными: как живые, они «смотрели» на меня. Висевший на стене справа от меня украшенный широкими цветными лентами материи, сделанный из светло-коричневой шкуры шаманский бубен, казалось, увеличивался и уменьшался в размерах в такт с ударами моего пульса, холодный пот мне больше не мешал.

Мне показалось, прошёл целый час, пока я сидел недвижимо в ожидании ответа. Ни одна мысль не нарушила безмолвия, только странный звенящий звук, похожий на женский голос, «держащий» одну высокую ноту, звучал в моей голове.

Наконец, седой человек взглянул мне прямо в глаза и сказал негромко, но твёрдо:

– Ты наш человек…

Я не знал, что ответить и просто сидел на стуле, выпрямившись, как палка. Он же продолжил:

– Только шаманы видят такие сны, но ты не шаман. Пока не шаман. Ты должен выполнить то, что предначертано тебе судьбой, иначе добра не жди. Если же ты сделаешь то, что от тебя требуется, то сможешь пройти дальше. Я направлю тебя… Ты должен пойти вот в это место...

И он мне подробно объяснил, куда и к кому я должен пойти, после чего сказал мне всего лишь несколько фраз и написал на небольшом листке бумаги несколько слов, вручив мне его со словами прощания:

– Если ты веришь по-настоящему, то непременно найдёшь настоящее.

Медленно передвигаясь и стараясь не разрушить золотистый поток, я вышел во двор. Сидевшие на крылечке люди не обратили на меня внимания, беспокоясь о решении своих проблем и заглядывая в комнату, кто-то из них сразу же прошёл внутрь. Каменные воины в тени дома смотрели прямо перед собой, в их глазах я прочёл теперь лишь равнодушие.

Распахнув скрипучую деревянную калитку, я вышел на улицу, по которой шли люди, по проезжей части неслись автомобили. Всё это вокруг казалось совершенно нереальным, я чувствовал себя автономной частицей, на которую не могут оказать воздействия никакие силы мира. И действительно, люди проходили вплотную ко мне, почти задевая меня плечами, словно бы совсем меня не замечая, мерцающий тёплый кокон, окутывавший моё тело, как будто отводил их в сторону. Даже малейший ветерок не касался лица, хотя я ясно видел, что кроны больших тополей раскачиваются от ветра.