Торин, молчаливой горой просидевший всё это время, бросил на хоббита предостерегающий взгляд.

– Владыка, сейчас неведомо, нарушат ли ховрары, хазги и дунландцы мир с тобой прямо сейчас. В конце концов, мы крепко намяли им бока, даже хазгам, иначе они бы так и продолжали войну. Правителя Рохана они уважают и опасаются; они верят в его слово. Нет-нет, погоди, мой король! – заспешил хоббит, видя кислое выражение лица Эодрейда. – Речь не о тебе, не о твоём слове, даже не о твоей королевской чести! Речь о том, когда Рохан будет в большей безопасности – когда соседи, пусть незваные и недобрые, верят принятому миру, или когда нет. Слово владыки Эдораса сейчас – поистине золотое слово, потому что он никогда не отступал от него. И быть может, своим словом ты вернее защитишь королевство, нежели чем мечами и копьями? Рохану нужно окрепнуть, выиграть время…

Эодрейд молча кивнул, давая понять, что услышал всё, что хотел. Хоббит поклонился, сел обратно, взглянул на собратьев-гномов: Торин несколько раз энергично кивнул, Малыш потряс кулаком – молодец, мол.

– Мысли мастера Холбутлы мне понятны, – ледяным тоном проронил властитель Рохана. – Что скажут теперь остальные? Вы, мастера гномы? Ничего?.. Досадно. А что скажешь ты, Храбрейший? По поводу Морского Народа?

Грузный Эркенбранд с трудом выбрался из кресла, решив говорить стоя для пущей важности.

– Что могу сказать я, старый и немощный? – Голос его всё ещё дрожал от обиды. – Мой король давно уже живёт плодами собственных мыслей, и даже в Коронном Совете первое слово достаётся чужакам с наёмниками!

Фолко даже вздрогнул от обиды; кулаки его сжались.

«Старый ты пень, совсем, видать, из ума выжил!.. Как ни старайся, как ни бейся за роханское знамя, себя не щадя, а всё равно – для Маршалов как чужаком да выскочкой был, так им и останусь!..»

Рядом с хоббитом яростно засопел Малыш, уже готовый броситься на обидчика.

– Храбрейший, обида помутила твой разум, – холодно оборвал старого воина король. – Мастер Холбутла и впрямь получает содержание из моей казны, поелику никаких ленных владений в пределах Рохана не имеет, что, я вижу, есть моё немалое упущение. Однако ни он, ни досточтимые мастера гномы не есть ни наёмники, ни, тем более, чужаки. Поистине, меня огорчают твои слова, Вестфольдинг. Мастер Холбутла, равно как и мастера Торин и Строри, оставил родину, встал рядом с нами собирать кровавую жатву – как и ты, Эркенбранд, и ты, Брего, и ты, Фрека, и ты, Сеорл, и ты, Хама, и ты, Теомунд! Мужеством и доблестью своими мастер Холбутла, мастер Торин и мастер Строри заслужили быть сегодня в Совете, таково моё королевское слово, и был бы я рад, коли подобных им сыскалось бы больше!.. И хватит об этом, Эркенбранд. Хочу звать тебя не только Храбрейшим, но и Мудрейшим!..

– Что я могу сказать… – Эркенбранд побагровел так, что Фолко испугался – не хватил бы непомерно гордого старика удар прямо здесь, за пиршественным столом. – Наверное, план хорош… там, где про Морской Народ… Но хотелось бы услышать, – он упрямо гнул своё, – что, кроме собственного убеждения, положил король в основу столь удивительного решения? Разорвать договор с соседями, сколь бы худы они ни были, – такого у нас ещё не случалось!

– Ты всё хочешь обсуждать своего короля, – бледно улыбнулся Эодрейд, – а не то, что он предлагает. Рассудите сами, Маршалы: рати хазгов и дунландцев изрядно потрёпаны, ховрары понесли потери куда тяжелее наших. Самое время ударить вновь!.. А не ждать, когда враги наши придут в себя! Ибо что они станут делать спустя несколько лет, когда подрастут молодые воины? На кого они обрушатся?.. Не на нас ли?..

Эркенбранд скорчил недовольную гримасу и сел, разводя руками.

– Кто ещё? – Король оглядел своих Маршалов. – Ты, Брего? Фрека?..

– Если позволит владыка Эодрейд, – вдруг поднял голову Торин; король кивнул.

– А почему повелитель так уверен, что наши враги не начнут междоусобицу? Почему не попытаться устроить так, чтобы ховрары вцепились в горло хазгам или же они вместе – хеггам? Или чтобы все дикие племена, заполонившие Эриадор, не пошли бы искать добычи во владениях Отона? Король-без-Королевства умел, когда надо, мастерски ссорить соперников, не давая им объединиться.

– Гному виднее – он под Олмеровой рукой ходил! – недовольно пробурчал Эркенбранд.

– Довольно, Вестфольдинг! – Король шагнул к старику, сжимая кулак. – Ты оскорбляешь тех, кто честно проливал кровь за жизнь и свободу Рохана! Уйми гордыню, предупреждаю, пока я не приказал вывести тебя с Совета!..

Фолко заметил жёсткий и неприязненный взгляд Брего, исподтишка брошенный на правителя.

Однако Эркенбранд, похоже, сообразил, что зашёл слишком далеко.

– Прошу прощения у моего короля… – проворчал он, по-бычьи нагибая голову.

– Прощение дано, – уже мягче ответил Эодрейд. – Я жду слова остальных моих Маршалов!

– А можно мне? – вдруг поднял руку Малыш, невинно уставясь на хозяина Эдораса.

Король улыбнулся, кивнул.

– Надеюсь, мастер Строри, гнев досточтимого Эркенбранда, держателя Вестфолда, правда, несколько раздражительного сегодня – на тебя не падёт.

– Я – за поход, – безмятежно объявил Маленький Гном. Фолко и Торин воззрились на него с удивлением, а гном, похоже, даже пнул младшего товарища под столом. – Только чтобы так, слова королевского не нарушая.

– Это как же? – проскрипел Эодрейд, буравя Малыша взглядом.

– Ну, всякое же может случиться с каким-нибудь нашим караваном… – с энтузиазмом принялся объяснять Строри, однако король лишь покачал головой.

– Понимаю тебя, достойный гном. Но, увы, у нас нет на это времени. Ждать, пока случится что-то такое в этом роде…

– Королевское же слово, – торжественно провозгласил Малыш, – нарушать никак не можно. Оно, королевское слово, дороже крови и жизни…

– Нет! – вдруг яростно перебил король. – Дома отстроишь, поля засеешь, скот и кони новые родятся. А людей не вернёшь! Воины – другое дело; но и они, коль суждено погибнуть, погибнуть должны не напрасно! Вот и думайте, Маршалы!..

– Э… э… О мой король… Король мой, значит… Мыслю я… э… опасно это. Ну да. Опасно. Вот. – Брего наконец решился подать голос.

– Опасно, говоришь ты, Третий Маршал? О да, конечно, опасно! Очень опасно идти с шестью тысячами против троекратно сильнейшего врага!.. Однако штурмовать Эдорас было ещё опаснее – или драться с подкреплениями Терлинга на берегах Гватхло!.. Но мастер Холбутла заметил справедливо – союз с Морским Народом круто меняет дело. Это четыре тысячи мечей! С таким войском можно смело идти на Тарбад – быстро и скрытно, вдоль русла реки!

Фолко сжал зубы: принятый разговором оборот очень ему не нравился. Эодрейд говорил так, словно решение уже принято и осталось решить сугубо военные вопросы – хватит ли сил, куда направить главный удар, как привлечь союзников, словно все уже согласились с тем, что договор, подписанный правителем Рохана – не более чем разрисованный детскими каракулями кусок тонковыделанной кожи.

– Но корабли Морского Народа уже ушли, – возразил Фрека, Четвёртый Маршал. – Это ж их теперь вновь собирать надо, гонцов в Умбар слать или ещё куда… И времени сколько уйдёт, пока они силы соберут!

– Да не пойдут они второй раз-то! – неожиданно раздался резкий голос Маленького Гнома. – Они ж пираты известные, честных по пальцам одной руки пересчитать можно. Ну Фарнак, конечно же, Лодин тоже… Говорят, Хельги ничего… А остальные… Тот же Скиллудр! Где для них добыча? Они у ховраров всё, что могли, уже взяли. Друг мой Фолко сказал уже – эльдринги монету звонкую любят, а где сейчас в тех краях монета? Ну, а с хазгами они не дураки просто так в драку лезть.

Это было верно. Дураков просто так лезть в драку с хазгами действительно не имелось.

– Верно! – прогудел Торин. – Морскому люду платить нужно, и желательно вперёд. Тогда они сражаются, словно орки, когда их Моргот подгонял…

Эодрейд опустил взгляд, но отнюдь не от осознания собственной ошибки. Напротив, он словно бы смертельно устал от непроходимой тупости своих приближённых, не понимающих очевидных вещей.