Шипилиха — укрепленный пункт на пути к городу Архангельску — была взята.
Красные полки продвигались вперед. Газета 6-й армии писала об этом наступлении: «Красные бойцы вдут неустанно по всему Северному фронту вперед. Деревня за деревней, село за селом освобождается от белогвардейской нечисти. А взять село или деревню на нашем фронте, где деревня от деревни находится подчас на расстоянии десятков верст, это победы, крупные победы!
Части противника переходят к нам и помогают нам захватывать бронепоезда и артиллерию. Так, на железнодорожном направлении весь 6-й полк и остатки 3-го полка белых перешли к нам и помогли взять три бронепоезда.
Население встречает красных воинов с распростертыми объятиями и хлебом-солью».
Через пять дней после наступления Реввоенсовет 6-й армии доносил В. И. Ленину: «8 февраля, сбив противника с укрепленной позиции на Северной Двине, взяли 2 деревни, более 200 пленных, 2 морских шестидюймовых орудия, винтовки, пулеметы. Второй удар нанесли вблизи железной дороги, взяв деревню Денисловку. Захвачено 8 офицеров, 2 бомбомета, 6 орудий и другая воендобыча. К нашим частям присоединились 5 рот 3-го севполка противника и наступают дальше совместно».
С редким бесстрашием дрались красные части.
В упор по броневикам врага били орудия бронепоезда «Советская Латвия». Коммунисты машинист Статкус и его помощник Терлецкий подняли над паровозом красный флаг с надписью: «Да здравствует красный Архангельск!», повели бронепоезд вперед на врага.
Политрук батальона связи Попов вместе с остальными политработниками пошел в передовые цепи наступавших частей. Впереди цепи, с винтовкой в руках, Попов с возгласом «Даешь Архангельск!» бросился в штыковую атаку и увлек за собою всю цепь.
…Попов с возгласом «Даешь Архангельск» бросился в штыковую атаку…
Комиссар полка Владимиров во время атаки третьей линии кольцевых укреплений шел впереди атакующих с возгласом:
— Вперед! Да здравствует советская родина!
В тылу у белых усилилось смятение, растерянность, части восставали.
Через пять дней Реввоенсовет доносил В. И. Ленину о новых победах:
«13 февраля противник в Архангельском районе отступил на 40 верст. Наше продвижение замедляется вследствие сильной порчи железной дороги. Пока захвачено 11 орудий, из которых 4 действуют против врага, 3 грузовых автомобиля, 4 бомбомета, 22 пулемета, 53 автомата, 750 винтовок, до семи тысяч снарядов и более ста тысяч патронов и другая военная добыча. Пленных и перебежчиков свыше тысячи, из них одиннадцать офицеров. Занято 23 деревни. Настроение наших войск боевое».
Части Красной Армии приближались к Архангельску.
На подступах к городу один из белых полков, считавшийся более надежным в боевом отношении, отказался выступить против красных. Группа солдат подошла к избе, где находились офицеры, и потребовала, чтобы они сдавались.
— Под начало комиссаров хотите? — спросил вышедший к ним офицер.
— Ну и что же… Комиссар — это наш брат, не золотопогонник…
— Бей золотопогонников!
Вперед вышел разведчик в белом балахоне и тронул офицера за плечо.
— Покорись… скидай погоны…
Офицер отскочил, как ужаленный, и мгновенно выхватил шашку.
— Не сметь!
Не успели солдаты к нему броситься, как разведчик упал с перерубленной головой и кровь окрасила его белый балахон. Возмущенные солдаты бросились в избу. Раздалось несколько выстрелов. С офицерами было покончено… К избе спешили солдаты остальных рот.
— Стройся. В порядке пойдем к красным…
— Белый флаг надо, — предложил кто-то.
— С красным пойдем…
Но красного полотнища не нашлось.
— Вот наше красное знамя! — замерзший и упругий, как жесть, окровавленный балахон убитого разведчика был привязан к шесту. Часть скорым шагом направилась к позициям красных…
Среди белых и в Архангельске царила паника.
19 февраля «главнокомандующий» генерал Миллер бежал на ледоколе «Минин» из Архангельска. Это было позорное бегство. За ледоколом «Мининым» шла яхта «Ярославна». На борт этих судов взяли богатых буржуа, штабных, «веселых» дам, а своих раненых бросили… Впопыхах чуть не забыли даже личную охрану Миллера — отряд датчан. Белые попытались увести с собой ледокол «Канада» и «Сусанин», но матросы отказались уйти от родных берегов. «Ярославна» дала несколько орудийных выстрелов, но снаряды ушли на пристань, где столпились не успевшие бежать белогвардейцы. Один ив белогвардейцев, Соколов, в своем дневнике так описывает последние бесславные дни белых на Севере: «А к пристани все шли и шли одиночные офицеры и чиновники, позабытые штабом. Много было среди них офицеров, только что, ночью, прибывших с Двинского фронта. Они стоят на пристани, кричат, машут платками и папахами, но бесполезно. „Минин“ уже на середине Двины. Более смелые и находчивые, бросив свои вещи и запасшись досками, бегут по льду к ледоколу… На пристани и на набережной собирается огромная толпа. В толпе немало офицеров…»
Спасший свою шкуру адмирал Иванов приказывает артиллеристу яхты «Ярославна»:
— А ну-ка, разгони эту толпу, чтобы помнили нас…
Белогвардейская пушка стреляет по толпе. На пристани офицеры выкатывают пулемет и угощают в свою очередь своих собратьев, удирающих на «Минине» и «Ярославне». Среди убегающих раненые, убитые, в том числе подстрелены адмирал Иванов и полковник Короткевич. «Минин» пробирается к морю, а по льду к нему бегут офицеры. Они проваливаются в полыньи, тонут…
В этот же день Архангельская радиостанция передала в Советскую Россию:
«Архангельск оставлен белыми сегодня утром.
Оставшиеся воинские части перешли на сторону советской власти. Организован временный комитет из профессиональных союзов, взявший власть в свои руки. Созывается совет. Порядок сохраняется. Комитет ждет распоряжения Центральной советской власти. Принимаются меры к задержанию бежавших».
Наступление Красной Армии в архангельском направления обеспечило ликвидацию белых и в Мурманском районе. Еще с осени 1919 г., когда войска интервентов оставили Мурманск, подпольная большевистская организация начала готовиться к восстанию. В момент перехода Красной Армии в наступление намечено было нанести удар врагу одновременно и в тылу.
В Мурманск начали поступать первые сообщения с Архангельского фронта. Белые приуныли. Группа белых офицеров пыталась тайно бежать, оставив своих солдат на произвол судьбы. Попытка к бегству свидетельствовала, что белые чувствовали себя весьма непрочно.
По решению подпольной большевистской организации восстание было назначено на 19 февраля. Все приготовления были закончены. В 12 часов дня по сигналу — выстрелу из пушки миноносца «Юрасовский», стоявшего у борта транспорта «Ксения», вооруженные рабочие отряды и распропагандированная большевиками комендантская команда должны были выступить.
Пробило двенадцать, час, а сигнала все еще не было.
Командир миноносца «Юрасовский» проведал о готовящемся выступлении и хотел увести корабль в море. Он уже отдал приказ — «отдать концы!» Но с транспорта «Ксения» следили за командиром и едва он произнес команду, как раздался выстрел из винтовки через иллюминатор. Командир упал на мостик мертвый.
Сигнал был дан.
В городе началась перестрелка. Рабочие отряды разоружили полицейских, сопротивлявшиеся отряды отогнали в горы и захватили все важнейшие учреждения города.
К 5 часам дня вся власть в Мурманске была в руках восставших рабочих. Восстание в Мурманске послужило сигналом для других пунктов Мурманской ж. д. Население Мурманска, Сороки и прилегающего к Мурманской ж. д. района с радостью и нетерпением ждало прихода красных частей.
21 февраля 1920 г. части Красной Армии вступили в Архангельск. Власти интервентов и их ставленников, белогвардейцев, был положен конец. Рассеянные по Северу отдельные части белых сдавались или уничтожались красными частями. Север навсегда стал советским.
