Пройдет еще совсем немного времени – и эта железная лавина тремя потоками рванет на запад, по пути в клочья разрывая немецкие тылы. Гальдер с Йодлем считают кошмаром неподвижный позиционный фронт в стиле прошлой Великой войны, но он, фельдмаршал Лист, считает, что такой роскоши, как затяжная позиционная война на истощение и последующая почетная капитуляция, Германии никто не предоставит. Все будет гораздо брутальнее, потому что «марсиане» уже показали, что умеют вести стремительную маневренную войну, окружать и уничтожать, и сейчас всему этому они учат самых способных большевистских генералов. Нет, окончательное поражение Германии неизбежно – и непонятно, на что еще надеются в Берлине. Все было предрешено еще в том момент, когда открылась межмировая дыра и из нее полезли эти вооруженные до зубов жуткие русские из будущего. И с каждым днем они становятся только сильнее. Как известно, в самом начале их силы вообще не располагали никакой авиацией; теперь же их пусть и немногочисленные, но крайне эффективные стреловидные самолеты господствуют в воздухе.

Теперь понятно, что эта война будет идти до полного разгрома и истребления германской армии, после чего перед большевиками и их чудовищными союзниками окажется открытой вся Европа. И вот тогда настанет время, когда европейцам, и в первую очередь немцам, придется вспомнить слова «Горе побежденным», которые совсем не будут преувеличением. Но он, фельдмаршал Лист, этого уже не увидит, потому что погибнет раньше, чем это случится. Есть у него такое предчувствие.

07 июля 2018 года, 23:55. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево».

Президент посмотрел на часы, стрелки которых показывали без пяти минут полночь. Только что закончился матч одной четвертой финала чемпионата мира по футболу Россия-Хорватия, и с этим матчем для Президента, как и для множества россиян, чемпионат и закончился. Бились российские футболисты отчаянно, борьба до самой последней минуты была равной, миллиметр в миллиметр; но вот на серии пенальти нервы у них не выдержали. Всего одна оплошность – и остается только сожалеть об упущенной возможности выйти в полуфинал; но не может же он, Путин, еще и учить футболистов, как им надо играть. У них на это тренер есть, а у него и своих, президентских, хлопот полон рот. Для него теперь это мундиаль – явление скорее экономического и политического характера, явная демонстрация материального благополучия и авторитета Российской Федерации – ведь так называемый «весь мир» не исчерпывается Соединенными Штатами, Великобританией, Германией и Францией. Пока футболисты катали свой мяч, вокруг Чемпионата делалась большая политика.

С некоторых пор установилась закономерность, что как только Россия успешно проводит подобное мероприятие, тут же вокруг нее случается какая-нибудь провокация, обостряющая военно-политическую обстановку. Блестящая Сочинская Олимпиада была испохаблена безобразным допинговым скандалом и, самое главное, прозападным мятежом на Украине. Можно ли было тогда, по горячим следам, вернуть все на место? Наверное, можно, ведь Янукович даже написал бумагу с просьбой помочь ему восстановить на Украине конституционный порядок. Правда, несмотря на наличие разрешения от Совета Федерации, просьбу президента Януковича помочь восстановить на Украине конституционный порядок, а также уже готовые к вводу войска, делать этого все-таки не следовало. И тому было несколько причин.

Во-первых – свергнутый президент почти сразу испугался гнева западных лидеров и отозвал свою подпись на обращении с просьбой о восстановлении Конституционного порядка. Во-вторых – из-за его постоянных метаний в стиле испуганной курицы к тому моменту Януковича бросили даже ближайшие соратники. В-третьих – сопротивление перевороту сосредоточилось исключительно на Юго-востоке Украины и вылилось в форму воскресных митингов и демонстраций, иногда сопровождающихся захватами административных зданий, которые, впрочем, к концу дня возвращались обратно под власть администраций. Ведь митингующим надо было идти домой ужинать, а назавтра собираться на работу, отложив свой протест до следующего воскресенья. Потом, когда в Одессе таких протестующих демонстративно сожгли живьем при молчаливом одобрении Евросоюза, протест тут же затух и больше не проявлялся.

Единственными, кто восстал против мятежников всерьез, были крымчане, которых поддержал местный Парламент, сначала выведший республику из состава Украины, а потом подавший прошение о присоединении ее к России. То же сделали и две области Донбасса, где народный протест был так силен, что его вождям все же удалось взять власть. Но на Донбассе все было не так однозначно, как в Крыму. Вожди протеста, как и поверившие им массы, сначала боролись исключительно за федеральное устройство Украины, а потом, когда стало понятно, что это невозможно, решили стать независимыми мини-государствами вроде Монако, Лихтенштейна или Сан-Марино. В таком виде их и застала бандеровская карательная операция. В то время как немногочисленные ополченцы сражались с натиском перешедшей на сторону бандеровцев армии, основная часть населения делала вид, что не происходит ничего из ряда вон выходящего. Мол, на референдуме они проголосовали, и теперь все остальное пусть делает Путин. Таким образом, характерные для всей Украины иждивенческие хатоскрайнические настроения (которые были сильны и на Донбассе) сумели выключить из активного сопротивления множество сочувствующих русскому миру. Нет, эти люди были против бандеровцев, захвативших власть в Киеве, но и пойти в ополчение считали для себя неприемлемым, считая, что делать это за них должен кто-то другой.

Мог ли он, Путин, в таких условиях, когда почти никто из местных не желал пошевелить и пальцем, бросить российских солдат разгребать эту кашу голыми руками? Да, сначала у него было такое желание, но потом он изменил свое мнение. Русские солдаты не должны были гибнуть только потому, что украинские аборигены решили, что их хата с краю и их ничего не касается. Тем более что никакой благодарности от спасаемых не ожидалось, а вот проклятий с их стороны и цинковых гробов может быть более чем достаточно. Поэтому нет, нет и еще раз нет.

Каждый должен был получить то, за что он голосовал на референдумах и за что был согласен бороться. Крымчане – российское гражданство и защиту Российской армии, жители Донецкой и Луганской республик – материальную поддержку и помощь добровольцами, а остальные – ровным счетом ничего, кроме возможности приехать в Россию как политические беженцы. И никаких обид. За что каждый боролся, то и получил. Там, в Европе и в Америке, были в бешенстве от такого решения, потому что, разжигая майдан, они рассчитывали превратить Украину в некое подобие Афганистана, бездонную прорву, в которую без остатка будут уходить материальные ресурсы, человеческие жизни и политический авторитет. Но война за евроассоциацию, кружевные труселя и пенсии в евро так и не состоялась, Россия на нее не явилась. Не удалось бандеровцам сломать через колено и Донбасс. В ожесточенных боях ополченцы отстояли право на свой язык и свои идеалы. Хотя одно время, когда там было особо тяжело, гуманитарные конвои из России в Донецк и Луганск ходили регулярно как трамваи.

Но России тоже пришлось заплатить определенную цену за решение принять в свой состав Крым и поддержать борьбу народа Донбасса. Бенефициары украинского переворота просто из кожи вон лезли, чтобы уязвить Россию, создать ей проблемы и сложности, заставить нести материальные потери. Санкции следовали за провокациями, вроде сбитого украинскими зенитчиками малазийского Боинга, а за санкциями следовали новые провокации.

Тем временем события развивались своим чередом. Нормандский процесс, Минск-1, Дебальцево, Минск-2… Нудные, вязкие как патока, переговоры, нужные только для того, чтобы потянуть время. Причем это обоюдно делали обе стороны – в надежде на то, что у противника раньше закончатся ресурсы и воля к сопротивлению. Вожди майдана и их вечно пьяный президент лелеяли надежду, что Россию раздавит западными санкциями, а он, Путин, надеялся, что полоумная и вороватая украинская власть влезет в неотдаваемые долги и окончательно надоест своим кураторам.