И она испугалась. Может ли ответ быть таким простым, как доверие?
Если да, то как заставить ее увидеть, что она что-то значила для него? Что он действительно хотел ее надолго, а не на одну ночи?
Мейсон от волнения ходил по уборной и споткнулся, когда его ноги начали заплетаться.
«Что за хрень?»
Закружилась голова, он протянул руку к стене и удержался. Мужчина покачал головой, борясь со слабостью, которая растекалась по его конечностям.
«Черт, Джесси была права».
Печеньки были отравлены, но кем и с какой целью? Неужели криминальный гений ищет новые образцы для экспериментов? Неужели они до сих пор поджидали идиота, который попадет в их ловушку? Они хотели, чтобы кто-то из перевертышей вырубился, чтобы потом попросту выкрасть его?
Какого черта. Он съел только два, и у него всегда были способности к быстрому восстановлению, отточенные за годы работы в спецназе, где обучали противостоять применению химического оружия. Мейсон засунул голову под кран, открыл холодную воду и поочередно то глотал ее ртом, то умывал лицо. Живительная жидкость отрезвила его, и мужчина откинул голову назад, чтобы удовлетворенно рыгнуть.
Ему стало лучше, и в голову вернулась ясность. Что, если кто-то еще съел несколько отправленных печенек? Кажется, Джесси не поверила ему и, наверно, уже упаковала их для того, чтобы отослать в лабораторию, но на всякий случай...
Мейсон вернулся назад в пустые коридоры FUC к рабочему месту Джесси. Он нашел коробку на ее столе, этикетку, написанную неряшливыми каракулями, так не похожими на ее обычный аккуратный почерк. Подняв конверт с пузырьковой пленкой, Мейсон встряхнул и взвесил его. Ужас заставил мужчину уронить легкий пакет, в котором не осталось ничего. Разве что легкий запах, как напоминание.
«Она съела печеньки!»
Мейсон выбежал из кабинета и рванул мимо лифта к лестнице, перепрыгивая через перила. Он вылетел в главный вестибюль и выбежал через стеклянные двери в стремительно наступающую ночь.
Мужчина осмотрел улицу, но не увидел никаких признаков Джесси. Сделав глубокий вдох, он позволил своему носу отфильтровать несметное количество ароматов. Мейсон почти упал на колени от радости, когда почувствовал знакомый цитрусовый запах. Он рванул вперед, беспокойство заставило его сердце сжаться, а адреналин превратил ноги в пружины.
И все же он чуть не опоздал. Мейсон уже увидел Джесси, в знакомой военной куртке и ярко-красной шапке, и тут упала на землю прямо у ног пары неуклюжих фигур.
Издав рев, который не часто услышишь за пределами леса, Мейсон бросился на мужчин, которые схватили его Джесси и закинули ее в ожидающий их фургон. Бандиты прыгнули в машину, но прежде чем та смогла отъехать, Мейсон вскочил на капот, смяв его, и ударил кулаком в лобовое стекло. Стекло треснуло. Еще один удар кулаком, и он разнес его на куски, которые упали в кабину. Конечно, это сделало задачу для парня, наведшего ствол ему в лоб, намного легче.
– Сваливай или я разнесу тебе мозги, – сказал бритоголовый незнакомец, в его глазах был дикий блеск.
Отлично, он наткнулся на гребаную гиену. Сумасшедшие гребаные ублюдки. Но Мейсон не боялся за себя. Раньше он сталкивался и с худшим. У него даже были шрамы, чтобы это доказать. Он улыбнулся.
– Ты связался не с тем медведем, – не успев это договорить, Мейсон быстро прыгнул на крышу грузовика, не останавливаясь, когда мужчина выстрелил, перевернулся на спину, прислушиваясь и подсчитывая количество выстрелов, сделанных гиеной.
Один, два, три...
Полностью заряженный 9-миллиметровый «глок» делает до семнадцати выстрелов. Когда бритоголовый водитель прекратил стрельбу на шести выстрелах, Мейсон вскочил с того места, куда приземлился на колени, и начал пробираться к переду грузовика. Вместо того чтобы стрелять снова, ублюдок запустил двигатель. Мейсон вытянул руки, ухватившись на металл, когда грузовик газанул от бордюра. Его ноги болтались, и он напряг пальцы, чтобы удержаться. А потом полетел вперед, когда водитель ударил по тормозам. Крутясь и переворачиваясь, Мейсон приземлился, вскочил и, наконец, вытащил свой собственный револьвер из кобуры на лодыжке одним движением. Шины завизжали, когда фургон стал разворачиваться.
Пуф. Пуф.
Мейсон прострелил две передние шины и направился в сторону фургона, снова выстрелил, на этот раз в двигатель, заставляя его захлебнуться и умереть.
Тела высыпались из фургона, и внезапно в ночи раздался свист пуль. Одна из них попала ему в предплечье, но это не имело значения.
В спецназе их всегда обучали стрелять одинаково эффективно с обеих рук. Перекинув оружие в левую, Мейсон стал стрелять, одновременно перемещаясь зигзагом. Мужчина попал одному отморозку в запястье, то завопил – и один пистолет покинул поле боя. Пуля врезалась в его бедро, заставляя зарычать, но Мейсон проигнорировал боль. Он больше был рад тому, что эти идиоты не умели стрелять по движущейся цели.
Рванув вперед, Мейсон несколько раз быстро выстрелил и услышал еще один визг, а затем и топот ног, когда гиена и последние два приспешника скрылись из виду.
Поравнявшись с грузовиком, Мейсон заколебался, разрываясь между желанием поохотиться на ублюдков и необходимостью проверить состояние Джесси. Страх за девушку заставил его ворваться в фургон. Он нашел ее – Джесси лежала на полу на спине, приоткрыв рот и храпя. Подняв ее на руки, Мейсон осмотрел ее на наличие травм, но не увидел ничего, кроме расцветающего синяка на лбу.
Резкий вой сирен наполнил ночь, их звук усиливался, приближаясь. Выскочив из фургона и морщась из-за боли в бедре, мужчина отошел на расстояние около двадцати футов, а потом повернулся и выстрелил в бензобак. Тот загорелся, и Мейсон быстро повернулся и побежал прочь, склонившись над своей драгоценной ношей, на случай, если летящие обломки достигнут их, когда автомобиль позади взлетит на воздух.
В более контролируемых обстоятельствах он бы вызвал FUC и заставил их отбуксировать фургон вместе с двумя телами, лежащими рядом с ним, но с человеческими властями нужно было действовать быстро – и так, чтобы скрыть улики.
В городе все время происходили перестрелки, однако единственное, чего никогда не допускали перевертыши – так это чтобы их кровь попала в руки людей.
Как бы то ни было, их местный полицейский чистильщик, крот, сделает так, что некоторые улики исчезнут, чтобы ничего не вызвало подозрений. Переложив Джесси на другую руку, Мейсон прошел несколько кварталов, держась ближе к зданиям и теням, избегая любопытных взглядов незнакомцев. Вечерняя апатия буквально окутывала город, вероятно, это и было единственной причиной, по которой мужчине сошел с рук побег с такой драгоценной ношей.
В конце концов, он вернулся в здание FUC к своей машине на подземной парковке. Теперь Мейсон стал более осторожным. Он молча извинился перед Джесси, когда перекинул ее с рук на плечо, чтобы снова вытащить пистолет и выставить его перед собой, подкрадываясь к машине. Никого. Вздохнув с облегчением, он осторожно положил девушку на заднее сиденье своего «доджа-челленджера». Опустившись на свое место, Мейсон поморщился. Не из-за боли в ранах, а из-за пятен крови, которые он наверняка оставит на кожаных сиденьях.
Войдя в свой дом, квартиру на верхнем этаже кондоминиума, которую в последний месяц он посещал чаще, чем в последние несколько лет, он поблагодарил звезды за лифт, который начал движение и не прекращал его, пока не остановился на нужном этаже. Высокотехнологичная функция для тех, кто любит себя, предпочитая неприкосновенность частной жизни, даже так близко к дому.
Процесс укладывания Джесси на кровать подарил Мейсону извращенное удовольствие, хотя он знал, что девушка наверняка разозлится и ударит его, когда придет в себя. Но это не помешало ему снять с неё шапку и пальто, а также сапоги. Мейсон укрыл Джесси одеялом, а потом направился обратно в гостиную, чтобы позаботиться о себе.
Ему пришлось убрать сотовый от уха, когда Хлоя, хоть и по понятным причинам, стала орать как сумасшедшая, разглагольствуя об их безответственном отношении к работе. Мейсон мог только спокойно согласиться, огорченный тем, что его неосторожное пренебрежение собственной безопасностью стало угрозой жизни Джесси. Однако, несмотря на его глупость, из этого испытания получилось что-то хорошее. Хлоя приказала ему охранять Джесси днем и ночью, на случай, если попытка отравления была целенаправленной, а не случайной.
