— Говори.

— Не в чем мне сознаваться, — сиплю я, почти теряя сознание.

Все эти дни я молчу, потому что он — мое сердце, а без сердца я все равно жить не смогу.

— Довольно.

Рыжий Уизел — где он был все это время? — стоит рядом с мучителем и презрительно глядит на меня.

— Оставь его, Дон, он и правда не знает. Мы сами найдем, — выплевывает он сквозь зубы, а мне хочется заорать в его гнусную рыжую морду: “Сволочь, ты же был ему другом. Зачем?”. Потому что даже слизеринцы лучше него понимают, что значит друг.

Кейн пытается возражающе блеять, но Уизли резко машет рыжей башкой, и министерский обмылок брезгливо сплевывает прямо на дощатый пол. Видно, слишком многое позволено ему здесь, в Аврорате.

— Неужели ты думаешь, что этот трус уже сто раз не сознался бы, если бы знал? — припечатывает Уизли разговор веским доводом. Толстая морда Кейна недовольно кривится, но все же он опускает палочку вниз.

— Иди. Я сам скажу ему еще пару ласковых, — обещает рыжий, направляясь ко мне.

Жирный Кейн хмыкает, мечет в меня мстительный взгляд, а Уизли неспешно подходит.

Я усмехаюсь. Не боюсь его, никогда не боялся. И поэтому всего лишь удивляюсь, когда Уизел расслабленно и как-то лениво мажет мне в рот кулаком.

Я чувствую во рту соленый металлический привкус, и изумленно смотрю на него. После той боли, которую они мне уже причинили — это детские игры. Но я все равно удивлен.

— Понравилось? Хочешь еще? — рыжий придвигается ко мне близко-близко, словно ища продолжения, и неожиданно быстро и горячо выдыхает: — Он смотрит. Я должен был это сделать. Прости. Спасибо, что не выдал, Малфой, — и пока я пытаюсь хоть что-то сообразить, Уизел продолжает быстро шептать мне в самое ухо: — Передай ему. Мы с Гермионой все подготовили. Осталось всего несколько дней. Пришли завтра в Нору домовика, я сообщу.

И тут же отшвырнув меня, с такой кислой рожей, что я лишь поражаюсь, откуда у Уизела такой актерский талант, он разворачивается на каблуках и решительно уходит прочь от меня. А его бордовая мантия реет гриффиндорским флагом по коридору.

***

— Откуда? Малфой?

Поттер растерянно ведет рукой мне по лицу, и от этой нехитрой ласки я готов вытерпеть все то же самое хоть сто раз подряд. Он уже может ходить без помощи магии, и я этому рад.

— Откуда? — он требовательно глядит на меня.

Заклинания не оставляют кровоподтеков. Поэтому сейчас он впервые видит мою кровь на губе. И я уже знаю, что он настырный, он не отвяжется.

— Персональный привет тебе от Уизли, который он написал почему-то на мне, — я сдержанно улыбаюсь, чтобы не потревожить больную губу и прибавляю: — Скажи ему, пусть в следующий раз выбирает сову.

Поттеровские зрачки темнеют, заполняя всю радужку, и я, пытаясь предотвратить скорый взрыв, кладу ладонь ему на рукав:

— Он просил тебе передать, что они все подготовили.

Он замирает.

— Ты… знаешь? — его глаза напряженно следят за моим лицом.

Я хмыкаю и пожимаю саднящим плечом. Глупый вопрос.

— Черт. Я не должен был тебя… вас в это втягивать.

Он отходит к окну, принимаясь тереть лоб рукой.

— Драко, прости, я не хотел, чтобы ты…

Он настолько красив в своей виноватой растерянности, и я его настолько люблю, что мне остается только хмыкнуть и выдать привычное:

— Поттер, заткнись.

***

Министерство полностью сменяется всего за неделю. И Поттер снова национальный герой. С газетных страниц не сходят его послевоенные колдо, и публика, как продажная шлюха, снова возносит его до небес.

Он где-то пропадает целыми днями, но вечером исправно возвращается в мэнор. Ко мне и к отцу.

Не знаю, как им удалось с отцом подружиться, но все вечера они теперь проводят вдвоем, так жарко обсуждая свежие новости, что я иногда себя чувствую лишним. Хотя я и так лишний. Я всегда был лишним при нем.

***

— Малфой, где ты был? Мы тебя заждались, — Поттер давно уже перебрался с чердака в парадную залу, и теперь они опять сидят перед камином вместе с отцом. Я хочу, чтобы так было всю жизнь. Но каждый день я боюсь, что этот день будет последним. Что он однажды встанет и просто уйдет.

— Соскучился? — я усмехаюсь, начиная расстегивать мантию и направляясь к себе.

— А как же, — он мне улыбается, да, мы с ним подружились. Но только я жаден так, что мне этого мало. Я хочу его целиком. — Зайди ко мне вечером, Драко. Нам надо поговорить.

Мое сердце падает на пол. Наверное, именно так они разбиваются. Когда с разгону падают вниз.

***

Нет, я не хочу к нему заходить. Но я и так уже оттягивал этот миг сколько возможно. Поэтому набираю в грудь воздуха и переступаю порог.

— Тебя только за смертью… — он протягивает мне мой же огневиски в стакане, и я усмехаюсь.

— Опять надел мой халат, чудовище? — я до сих пор делаю вид, что злюсь, когда он без спроса берет мои вещи, хотя сам… да о чем говорить. Ради него это все. Вся моя жизнь для него. Но он об этом никогда не узнает.

— Он пахнет тобой, — Поттер пожимает плечом так, как будто это все объясняет, и мое горло невольно сжимается. Но надеяться слишком больно, поэтому я просто игнорирую эти слова. — Но если ты хочешь, я сниму его прямо здесь.

Поттер смеется, а я тяжело сглатываю и считаю до трех. Когда я открываю рот, я снова мистер Непринужденность:

— Не будь идиотом. Я не желаю на это смотреть.

Поттер фыркает и внезапно серьезно глядит на меня:

— Драко. Спасибо за все. Наверное, мне пора уходить.

Всё. Он все же это сказал. Мне кажется, я умираю.

Хладнокровно пожимаю плечом.

— Уходи, — я все же не выдерживаю, опускаю глаза.

— Ухожу, — он тянется к завязкам халата, и внутри у меня все обрывается. Он ведь сейчас и правда уйдет.

— Поттер, — я невольно тяну к нему руку, сдаваясь.

В его глазах полыхает гриффиндорский огонь, когда он делает движение рукой. Халат падает вниз.

— Так мне уходить?

Я снова сглатываю и снова медленно считаю до трех. Хотя в этот раз мне не поможет, даже если я досчитаю до ста. Под халатом у него ничего. Только он. Мне жарко и сильно тянет внизу.

Поттер, абсолютно голый в своей собственной спальне мэнора, стоит и смотрит с вызовом мне в глаза.

— Это все, что я пока могу предложить тебе за спасение. Тело и душу. Тебе что-то нужно из этого? Драко?

А я только и могу, что тупо смотреть на него.

Поттер подходит ко мне и говорит, кусая губу:

— Я знаю, что они с тобой делали из-за меня. И как ты терпел. Рон рассказал, — Он стоит рядом со мной, горячий, манящий, совершенно не смущаясь своей наготы. Зато я не знаю, куда спрятать глаза. Совершенные мускулы, стройные ноги, поджарый живот.

— Зря рассказал.

— Нет, не зря. Я должен был знать, что сделал для меня человек, которого я люблю.

— Которого что? — словно очнувшись, я недоуменно ловлю его взгляд.

— Люблю, — Поттер смотрит мне прямо в лицо и добавляет: — Как ты мог этого не заметить? Ты никогда не был тупым, Драко Малфой.

Он меня любит. Все его неуверенные прикосновения и улыбки внезапно складываются для меня один к одному. Звезды и галактики плывут у меня в голове, рождая сверхновые, и я долго и тупо молчу. Поттер истолковывает это по-своему.

— Ладно. Я понял. Прости, — он садится на корточки и тянется за халатом.

— Стоять! — я наступаю на его руку ногой.

Он рассерженно фыркает и настырно тянет халат на себя.

— Я его с собой заберу, — буднично сообщает мне он, и во мне снова что-то взрывается, кажется, на этот раз это злость на то, что он все-таки хочет свалить.

— Нет, не возьмешь! — шиплю я и тоже вцепляюсь в махровую ткань.

— Возьму, — до чего же упертый кретин!

— Не возьмешь! — Я судорожно рву халат на себя. Ткань тихонько трещит.

Драка из-за халата — это какой-то апогей наших с ним отношений.