Даже в этой тесноте Поттер умудрился задрать руку вверх и принялся ерошить вихры.

— Тебе… правда нравится Луна?

— Чего? — от удивления Драко привстал и теперь растерянно пытался разглядеть его лицо в темноте: меньше всего он ожидал от Поттера такого вопроса.

Едкая мысль тут же подло кольнула под дых: если Поттер так взволнованно спрашивает об этом, значит, Лавгуд ему не безразлична. Значит, он имеет на нее какие-то виды. А раз так, значит, самому Драко с ним точно не светит.

Додумать мысль до конца Драко уже не успел, потому что от обиды язык сам собой выдал Поттеру колкое:

— А ты что, ревнуешь?

Поттер вздрогнул и резко отвернулся к двери:

— С какой стати мне тебя ревновать?

Драко замер. Не поверив ушам, он дважды прокрутил вопрос и ответ в голове. Потом прокрутил их еще раз. А потом… почувствовал себя на седьмом небе от счастья.

— Я вообще-то имел в виду, что ты ревнуешь ее, идиот, — он невольно расплылся в ухмылке.

Поттер дернулся, но промолчал, снова уставившись в дурацкую щель, но теперь Драко точно не готов был оставить все просто так.

— Она мне вовсе не нравится, — выпалил он, но Поттер, кажется, ему не поверил.

— Не ври, — он даже не обернулся к нему. — Тогда зачем ты полез под трибуны? Я же видел тебя… ну тогда…

Тогда — это когда они с ним играли в гляделки. Значит, Поттер тоже это запомнил. От радости у Драко заложило в ушах.

— Ну уж точно не ради нее, — надменно выдохнул он, и ему показалось, что Поттер немного расслабился. Но оборачиваться не торопился.

— Я думал, это тебе она нравится, — пойдя ва-банк, Драко ждал ответа с бешено колотящимся сердцем.

— Мы с ней просто друзья, — в тихом голосе Поттера было что-то такое, отчего внезапно стали весомыми и окружающая их темнота, и то, что в этой темноте они стояли, практически уткнувшись друг в друга. Даже звуки разрушений из кабинета теперь слышались как будто где-то вдали.

— Тебе вообще никто из наших не нравится? — Драко и сам не верил, что решился пойти до конца. Спросить Поттера вслух о таком было немыслимо.

Но, казалось, тот принял это как должное.

— Я этого не говорил, — его голос был все таким же подозрительно тихим. Он сказал это, по-прежнему не отстраняясь от щели, но теперь Драко казалось, что он совсем в нее не смотрел.

— И кто она? — Драко неловко сглотнул, ощущая присутствие Поттера буквально всем своим телом, так, что невыносимо хотелось прижаться к нему. — Твоя рыжая? — он попытался презрительно фыркнуть.

— Нет, не она, — голос Поттера прозвучал чуть жестче, видимо, он снова начал сердиться за своих бесценных друзей. Драко мысленно проклял свой вредный язык. Меньше всего он был настроен сейчас ссориться с Поттером. — Какое тебе вообще до этого дело, Малфой?

Поттер попытался от него отодвинуться, но сделать это в шкафу было не так-то легко, поэтому он просто уперся рукой в стену у Драко над головой.

— Если спрашиваю, значит, есть, — Драко тоже попытался выпрямиться следом за ним, но какая-то палка уперлась ему в поясницу, мешая разогнуться. Поэтому он стоял к Поттеру гораздо ближе, чем это было допустимо приличием. — Тогда кто же она? — Драко и сам поразился тому, как уверенно и настойчиво прозвучал его голос. Как будто… Как будто он имел право требовать что-то от Поттера. От этой мысли внутри стало как-то правильно и горячо. А еще правильнее стало, когда Поттер воспринял это как должное:

— Не скажу! Сначала скажи, кто тебе, — судя по голосу, он хмурился и кусал губы.

Драко попытался переменить позу, но у него это снова не получилось, кроме того, какая-то дрянь болезненно кольнула его иголками в спину. Да что Северус хранит в этом шкафу?

— С чего ты взял, что мне кто-то нравится? — спросил он чуть раздраженно: укол был довольно болезненным.

Но Поттер, конечно же, принял это на свой счет:

— Значит, нет? — кажется, он снова попытался отодвинуться от него, поэтому Драко поспешно исправился:

— Я тоже этого не говорил.

— Тогда скажи! — потребовал Поттер, но Драко уперся.

— Я первый спросил, — раздраженно выдохнул он. — Значит, ты должен сказать это первым!

Что-то выпало сверху, вскользь ударяя Драко по шее, и он качнулся вперед, хватая Поттера за плечо, почти утыкаясь в него. Поттер молчал, и его прерывистое дыхание холодило Драко щеку, а жар, идущий от тела, обжигал.

— Почему, Поттер? Скажи, почему? — с трудом выдохнул он.

— Потому.

​Они начали целоваться прежде, чем оба успели хоть что-нибудь сообразить. Просто кто-то из них не выдержал и потянулся, а второй жадно рванулся навстречу. Или они сделали это оба одновременно? Впрочем, это было неважно, потому что важным сейчас было только одно: торопливо и неумело прижиматься губами к губам, словно боясь не успеть, судорожно хвататься за еще незнакомые руки и плечи, дергать за лацканы мантии на себя и жадно тискаться, поочередно вжимая друг друга в какие-то полки. Это было пьяняще, это было необходимо до одури, это было просто волшебно.

Когда Поттер, жадно хватая ртом воздух, наконец, отстранился, Драко успел испугаться, что ему не понравилось, но тот, глянув на него затуманенным взглядом, выдохнул “ещё” и снова рванулся навстречу, жадно прижимаясь к губам.

От шквала эмоций Драко готов был стонать как девчонка и, кажется, все же стонал. Проникая в него в поцелуе все глубже и глубже, он жадно терся своим языком о его горячий язык и готов был умереть в этом старом и пыльном шкафу, лишь бы все это никогда не кончалось.

***

— С пикси, конечно, неувязочка вышла, — Блейз сокрушенно мотал головой, пытаясь залатать Репаро разорванную мантию.

Счастливый Драко, идя следом за ним по коридору, напрочь забыл, что совсем недавно “навсегда” рассорился с предприимчивым другом. Почти не вслушиваясь в его монотонный бубнеж, Драко рассеянно подносил руку к лицу и недоуменно трогал пальцами припухшие губы, словно не веря себе.

Они с Поттером едва успели отпрянуть, когда дверь их в шкаф распахнулась, и профессор, злющий как хвосторога, вытащил их обоих оттуда за шкирки. Стоя посреди разгромленного кабинета с пунцовыми щеками и шальными глазами, они старательно делали вид, что ничего не случилось, хотя при взгляде на их одуревшие лица любой бы догадался, что дело нечисто. К счастью, никому не было дела до них в таком бардаке.

— Итак, вы с ним целовались, — Блейз чуть сбавил шаг и с интересом заглядывал Драко в лицо. — Ну, и как это было?

Драко подозрительно взглянул на него, но на темной физиономии отражалось лишь дружеское любопытство.

— Никак! — рыкнул Драко и почти побежал: он не готов был делиться драгоценными воспоминаниями ни с кем, даже с ним.

— Оно и видно, что никак. Ты как будто с драконом сразился. Хоть галстук поправь, — посоветовал Блейз и тут же перешел на деловой тон, снова становясь привычным собой: — Значит так, Драко. Я помог тебе с Поттером, а ты теперь должен помочь мне с Лавгуд.

Нахальный Блейз даже не думал смущаться, словно действительно именно он имел к их поцелуям с Поттером непосредственное отношение.

Но Драко даже не возмутился, он был слишком поглощен смятенными мыслями, что это только что было: случайный поцелуй; поцелуй “а почему бы и нет” или поцелуй “я тоже буду любить тебя вечно”. Как бы Драко ни хотелось надеяться на последний вариант, в него, конечно же, верилось меньше всего, поэтому с каждым шагом он все больше мрачнел, а никем не останавливаемый Блейз продолжал вдохновенно вещать:

— …А еще я думал про садового гнома. Если его уронить, она должна обязательно за ним наклониться… Юбка, конечно же, задерется, и я… — Блейз оживленно несся следом за Драко, выдвигая теории на ходу. — Или, знаешь, еще эта чудовищная собака у Хагрида. Я ее терпеть не могу. Но ведь она вполне может сгодиться. Например, может схватить ее за подол… Если ее научить… Как ты думаешь, Драко?