– Как договаривались.

О чём это они уже успели договориться?

Собственно с этого вопроса Кристина и начала. Вернее, не с этого. Эта фраза была второй. А первой прозвучало:

– Не желаешь продолжить трапезу? Пойдём за стол, – Кристя успела заметить, как Фердинанду буженина маминого производства понравилась, и как он на неё налегал и, похоже, не отказался бы ещё от пары кусочков.

По его довольной физиономии, она поняла, что верно просчитала ход его предсказуемых мыслей. И вот когда он начал расправляться с очередной порцией, спросила:

-   О чём вы тут с папой разговаривали, пока мы с мамой на кухне были?

-   О тебе.

Ну, это понятно.

- И?

-   Твой отец взял с меня клятву. Вернее, не клятву, у него своя терминология - «слово мужика».

-   О чём?

-   Что я не допущу ни одного косого взгляда в твою сторону от других кавалеров и сам не буду руки распускать, иначе он мне ноги выдернет вместе с чулками.

Похоже на папу. Бедный принц.

- А ты?

Фердинанд невозмутимо оттяпал себе ещё один приличный кусок буженины и продолжил:

-   Я. конечно, частично терминологию твоего отца понял. Насчёт вырванных ног - это же он про вызов на дуэль? Я так ему и сказал, что прекрасно его понимаю. У меня четыре сестры. Я за них тоже кому хочешь ноги выдерну вместе с чулками.

- А папа?

-   Сказал: «Мужик!» и пожал руку.

Кристе почему-то приятно стало, что папа и Фердинанд нашли общий язык, и даже какая-то странная гордость взяла, что папе «Фёдор» в итоге понравился.

-   «Мужик» - это у нас синоним слова «доблестный рыцарь», - на всякий случай пояснила она.

-   Я так и понял, - успокоил Фердинанд. - Только вот насчёт ещё одного термина сомневаюсь. «Руки распускать»

-   что имелось в виду?

- Ну... как бы это объяснить? Переходить границы.