— Да, да, да! — Тимэрина аж подпрыгивала на месте от волнения, а когда Шэрин с Ришеларом поймали гарпий и спутали верёвкой, висевшей на поясе у хозяйственного эльфёнка — и вовсе с радостным визгом повисла на шее у Рилонара, расцеловав его в обе щеки.

И вот, что интересно: глядя на это, Янис внезапно понял, что нет никакой ревности. Что от камня союза идёт только чувство глубокой гордости и удовлетворения, что Рил абсолютно счастлив — и в этом счастье хочется просто блаженно жмуриться, понимая: это всё его заслуга. Эльфа, однажды разглядевшего в молоденьком горгоне того, кем тот стал сейчас.

Покойного Риатте Ян теперь понимал целиком и полностью: на Рилонара можно было не просто залипнуть, как на симпатичного эльфа. Рил не выделялся сам, но был тем источником света, который мог выхватить из темноты любого. Поймать, очертить, заставить вспыхнуть, явив миру доселе неосознаваемое даже самим высвеченным. И малефик, дошедший до своего потолка, не мог не мечтать продвинуться дальше, используя в том числе и скандал… Вот только скандала не получилось.

Янис принадлежал Рилонару… Но и обратное утверждение было абсолютно верно, во всей его тёмной, сумрачной полноте. Принадлежал не потому, что в этом был долг или честь клана. В этом был его собственный выбор — и тёмная сторона этот выбор только поддерживала. Тёмные народы вообще не подчинялись правилам в выборе того, с кем разделить жизнь — но потому и не отказывались от своего выбора практически никогда. Тимэрина тоже была выбором Рилонара — как мать его ребёнка, как член семьи… но не как пара.

Риатте проиграл в первую очередь потому, что мыслил только как светлый. И Хэлвирета посчитал таким же. Потому его и перекосило тогда при виде Яниса. До фениксов малефик мог рассчитывать «перебить» влияние горгоны — тот был известным скульптором, но гонки совсем другой мир. И выйди Риатте из любителей в профессиональную лигу, мог бы и потягаться. Но фениксы… после такого у малефика не осталось шансов.

Риатте даже в голову не пришло, что Хэлвирет от своего выбора не отказался бы, даже предложи ему корону лучезарного князя.

И уж тем более он не смог представить, что эльфийка, выносившая сына Рилонара, не будет воспринята его супругом как соперница. Что Ян примет её от всей души — и потому у Тимэрины не возникнет желания воевать против горгоны.

Это вообще было естественно для серпентеров — защищать своё, но в то же время понимать, что мир не замыкается на них. Любить не только супруга, но и то, что ему дорого. Делиться своим миром — и принимать то, чем поделились в ответ.

Ян сильно изменился за эти годы. Наивный змеёныш, отчаянно волнующийся перед выставкой и огорчающийся из-за пренебрежительных взглядов, повзрослел. Вырос в того, кто может отстаивать своё мнение перед целым народом. Поступать так, как считает верным, что бы ни думали об этом остальные.

И всегда, в любой ситуации — чувствовать за спиной несокрушимую в своей надёжности скалу. Потому что семья — поддержит.