Император два раза в год устраивает в столице балы для претендентов. Плюсы и Минусы приезжают со всех уголков планеты, чтобы найти себе пару. Мне оставалось три года до этого знаменательного события. Три года, чтобы получить медальон, а потом отправиться покорять сердца хорошеньких, нежных и ласковых источников. Очень хотелось, чтобы им оказался парнишка. Как-то я девушек не очень жаловал. Отчего-то каждый раз представлял свою маман с ее запросами, разговорами о маникюре, нарядах и курортах. Не… такого счастья я и врагу не пожелаю. Мой Плюс должен отправиться в космос и служить наравне со мной.

А потом случилось то, что перевернуло всю мою жизнь. И сколько бы я ни прокручивал в памяти тот момент, все равно понимал, что не смог бы ничего изменить. Меня воспитывали, мне вбивали в подкорку на уровне инстинктов, что императорский маг всегда стоит на страже людей и должен их защищать.

Я кинулся спасать самого младшего своего брата, когда он неожиданно оказался рядом с двигателем взлетающего катера. Никто не мог предположить, что подвыпившему дядюшке приспичит полетать. Мало того, что этот недоумок водил катер последний раз во времена своей молодости, так он еще и пренебрег всеми средствами безопасности, забыв включить силовое поле.

Мамаша тоже оказалась хороша. Вместо того чтобы приглядывать за детьми, она плескалась в бассейне, обсуждая с сестрицей какого-то столичного модельера. Предполагалось, что за малышней приглядывает нянька. Она и приглядывала. Но просто не успевала за всеми сразу. А детвора еще устроила игры в прятки. Вот и получилось, что я был единственным адекватным взрослым (если так можно назвать семнадцатилетнего парня), оказавшимся рядом. Магию телепортации я только-только начал изучать. Многого не знал, поэтому неравномерно распределил силу. И в процессе переноса сместились векторы. Брата я спас, но какой ценой!

Выправить и утихомирить незапертую внутри силу не смогли даже квалифицированные специалисты. Потом мне рассказали, что орал я от боли несколько часов. Охрип, совсем лишился голоса, но продолжал испытывать ни с чем не сравнимую боль.

Врачи сумели помочь. Я выжил, не сошел с ума и внешне никак не изменился. Но через месяц консилиум докторов и магов-лекарей вынес окончательный приговор – я перегорел. Магии не осталось. Совсем.

Зато обнаружилось столько долгов, что я начал подумывать, как бы симулировать сумасшествие и устроиться в тихую больничную палату, которая укроет меня от всех забот.

Всё, чем пользовались и имели мои родственники, предъявили мне для оплаты. Судья, зачитывающий решение, безусловно, понимал, что я не смогу погасить и тысячную часть долга. Родители тем более. Мама всегда сидела дома с детьми. Отец хоть и работал контролером упаковки молочных продуктов, но имел такую зарплату, что мог обеспечить семью только питанием. Все остальные блага семья получала за счет пособий.

Мне еще повезло, что оплату за обучение кузин и кузенов в школах судья перевел в муниципалитет города, как помощь многодетным семьям.

Выйдя из больницы, я не сразу понял всю ситуацию. Я же был уверен, что меня любят в семье. И каким шоком стало понимание того, что в семье Каввил любили именно мага, будущую надежду и опору императора. Молодой парень без работы, без перспектив получения престижной профессии и с кучей долгов был им не нужен.

– Ты не маг, ты плохой! – заявил мне Васий, маленький братишка, которого я спас.

Мама была еще более категорична. Список ее претензий оказался солидным. Мало того, что она лишилась многих привилегий, не поехала на модный показ одежды летнего сезона, так еще ей пришлось уволить няню. Теперь матери самой придется заниматься детьми.

– Нам нахлебник не нужен, – подвел итог моего общения с семьей отец.

А ведь я был только после больницы. Психика не в порядке, а тут на меня обрушилась вся эта «семейная любовь». Не выдержал я и наворотил дел. Выдернул стойку ограждения силового поля и ею раздолбал наш катер. Силушка-то позволяла. Зря я, что ли, такие мышцы накачал?

Родители вызвали полицию, на меня нацепили энергетические наручники и увезли. Немного повезло, что в личном деле имелась запись психолога о нестабильном эмоциональном состоянии. Плюс катер, как и долги по нему, считался моей собственностью. Даже стойка силового поля и та была на моем балансе. В результате из всех обвинений семьи Каввил полицейские смогли принять только нарушение правопорядка. Но и здесь имелась соответствующая запись психолога в личном деле.

Через два дня меня отпустили.

Как сейчас помню тот момент. Автоматические стеклянные двери услужливо раздвинулись, я вышел на площадку перед полицейским участком и замер, не зная, куда идти. Стоял минут тридцать. Потом в голове начало что-то всплывать. Припомнил, как служащий, выдававший мне карту-опознаватель, рассказывал о каких-то сотах где-то на западе, в промышленной части города. Туда и пошел. Пешком через весь город, до сот я добрался к трем часам дня.

– Слишком рано, – приостановил меня служащий. – Ночлежка открыта с семи вечера и до пяти утра.

Куда-то еще идти не было ни сил, ни желания. Присел там же, у стены, и стал ждать. Чего именно, и сам смутно понимал. Очень хотелось пить и есть. Завтрак в полиции выдали, но он был слишком скудным. Я привык кормить свое тело особой пищей, богатой всеми необходимыми элементами. Последние дни и так недоедал, а тут совсем оголодал. Судя по тексту, прочитанному на стене ночлежки, питание мне здесь будет обеспечено. Но что самое главное, в сотах имелся информационный центр.

Потом уже, попав в ночлежку, я вник в детали. Местный комм давал информацию только по работе и общие сведения типа погоды и мировых новостей. Меня как раз интересовала именно работа. На первый взгляд вакансий хватало. Со «второго» взгляда я понял, что во многих местах ограничения по возрасту. Полное совершеннолетие считается с двадцати одного года.

Я отфильтровал вакансии по возрасту и отсутствию образования. Мои годы учебы нигде не зафиксировались, вернее, считалась только средняя школа до двенадцати лет. Дальше шло слишком специальное обучение. Я действительно не изучал предметы обычной школьной программы. Сертификата не имел, как и возможности продолжать учиться на какую-либо специальность.

В результате у меня остались всего три вакансии. Высадка саженцев в лесопарковой зоне показалась мне самой подходящей. И оплачивалась она не сдельно, а по часам. Отработал пять часов – пятьсот кредитов, десять – тысяча. Да и питание за счет озеленителей.

С той самой первой работой мне невероятно повезло во многих отношениях. Физический труд оказался только в радость. Немного туповато, зато думать не нужно. Следи только, чтобы саженцы не повредились. Кормили и платили тоже по-честному. Правда, оказалось, что у меня сразу стали забирать половину заработка в счет долга. Но все равно было на что прикупить себе личный комм.

Второе мое невероятное везение состояло в том, что компания по озеленению районов, попавших под ракетные удары, имела большой контракт. Я в составе бригады отправился в путешествие. Жаль, что через полгода работа завершилась. Но у меня к тому времени уже имелись накопления. Долги списывали только с зарплаты, не трогая вторую половину. Её и удалось насобирать за счет того, что питанием меня обеспечивали. Да и на одежду я не тратился.

Почти сразу, как получил работу и купил комм, послал своим родителям сообщение с требованием прислать контейнер с моими вещами. В противном случае обещал вернуться и разломать бассейн. Он же по документам мой. Что хочу, то и делаю со своей собственностью.

Маман такая перспектива напугала, и вещи мне были присланы. Конечно, там были такие, что я не носил года два, поэтому оказались малы, но хотя бы на обувь и нижнее бельё тратиться не пришлось. Лишнее я выкинул, а с остальным таскался все те месяцы, что работал с озеленителями. Закончился мой контракт на побережье. Как раз рядом с портом, откуда ходил паром до Желтых островов.