Литмир - Электронная Библиотека

Вечером они с такой скоростью удрали с работы, что даже джип не заметили. Давид, который хотел было выйти и что-то сказать, не успел за ручку взяться. Малена пронеслась с такой скоростью, что спринтеры могли бы только завистливо вздохнуть.

Мужчина подумал несколько минут, а потом завел мотор и поехал в знакомый двор. Может, там представится случай поговорить?

* * *

Дома Матильда схватила сумку с документами.

Да, именно сумку, в которой лежало несколько толстых папок, подписанных именами. Ее и бабушкиным.

Случись пожар, все в одном месте, схватил на плечо да и выбежал. Это бабушка так устроила.

В эту же сумку отправились бабушкины золотые часы, два кольца, серьги с изумрудами и медальон. Все достаточно дорогое, золотое, тяжелое. Бабушка дешевку не уважала ни в каком виде и считала, что золото в семье должно быть на черный день. Придет край – продать можно.

Матильда была с ней согласна. Носить ей это не хотелось, но и оставить в доме?

Ну уж нет!

Сбербанк!

* * *

Давид искренне удивился, когда увидел Матильду не входящей в подъезд, а выходящей из него. В том же рабочем наряде, но со спортивной сумкой на плече. И – не удержался.

– Подвезти?

Матильда могла бы согласиться, но Малена не собиралась церемониться.

– Благодарю. Вынуждена отказаться.

Через дворы она до Сбербанка добежит за пять минут, на машине будут все двадцать. Да и ни к чему это…

Многие горести – от многих знаний. Позаботьтесь о ваших близких, пусть не горюют. А о дальних – тем более.

Давид и мяукнуть не успел, как Матильда исчезла во дворах. И что теперь? Догонять ее? Или…

Или – выглядело куда как привлекательнее.

Давид завел машину и решил проехаться по окрестностям. Может, и найдет кого порасспросить? С кем Матильда живет, дружит, может быть… встречается?

А ведь и такое возможно. И тогда объяснима странная холодность девушки…

* * *

Матильда тем временем оформляла на себя ячейку в Сбербанке.

Да уж, недешево стоят подобные услуги. Но и не настолько дорого. Так что сумка с документами заняла свое место в уютном симпатичном сейфе, а ключ Малена, поколебавшись, повесила на шею. На цепочку.

Нет, не с крестиком. Вот уж чего бы бабушка Майя, пламенная коммунистка, никогда не допустила, так это всяких крестов-образков. Но и у Матильды были свои реликвии.

На цепочке висел маленький, размером с вишенку, медальон. Гладкий, закрытый. Бабушка Майя все собиралась сходить к ювелиру да разобраться, как он открывается, но не собралась вот…

Он достался отцу Майи от его матери, а той от ее отца… одним словом – древность. А учитывая, что материал был – золото, да и цепочка старинная, хорошего исполнения…

Матильде бабушка его отдала, когда девушке шестнадцать исполнилось. Та и носила вместо крестика.

Может, правда сходить к ювелиру?

А, время терпит!

И Матильда помчалась через дворы к зданию УВД.

* * *

Как выглядят внутренности полицейского участка?

Вход. Потом турникет, который открывается изнутри, и аквариум с дежурным. К нему Матильда и обратилась:

– Я к Никанорову, он меня должен ждать.

Дежурный, толстощекий молодой человек, который только что вороватым движением спрятал под стол огурец, одарил ее вполне себе коровьим взглядом. Спокойным и отстраненным, такому хоть небо на рога падай.

– Фамилия?

– Домашкина. Эм Гэ.

– Паспорт.

Получив просимое, дежурный что-то записал в толстенном журнале, потом снял трубку внутреннего телефона.

– Никаноров у себя?

Выслушал ответ, кивнул и махнул рукой Матильде.

– Двести двенадцатый кабинет.

– Спасибо.

Матильда прошла через турникет, металлоискатель и решетку – поочередно, и поскакала вверх по лестнице.

– Малечка, возьмешь контроль?

– Давай.

– Боюсь, не сдержусь.

– Сестренка, ты знаешь, я тебе помогу всегда.

– Тогда… лови!

Малена перехватила контроль над телом и тут же остановилась.

– Ты чего?

– Я – Домбрийская!

– Но я-то нет?

– Это не повод прибегать взмыленной лошадью! Где зеркало?

– Зануда. В сумке, в левом кармашке.

– Вот и отлично. Расческа…

– Оно же и расческа. Складное.

– Замечательно!

И ее светлость принялась приводить себя в порядок.

Вдох-выдох, чтобы кровь отхлынула от лица, а дыхание успокоилось, посмотреться в зеркало, убрать разводы от туши под глазами, здесь не цирк с очковыми медведями, волосы пригладить и заново стянуть в хвост…

Вот так.

И к двери кабинета подходит уже не взмыленная соплюшка, нет. В дверь кабинета властно постучала наследница рода Домбрийских.

Как это много значит! Осанка, поворот головы, выражение лица, движения тонких рук…

Не столь важно, во что ты одета, дворяне и в лохмотьях оставались дворянами. Но внутреннее достоинство, которое заставляет тебя расправлять плечи…

Я – Домбрийская.

И улыбка. Легкая, вежливая, чуточку надменная…

Я оказываю вам любезность, придя сюда. И мы все об этом осведомлены. А потому – держитесь в рамках, господа!

Мария Домашкина сидела у стола Семена Семеновича и выглядела откровенно жалко и гадко.

Нищенская одежда, плаксивое выражение лица, какие-то бумаги, разбросанные на столе, толстые пальцы с коротко обрезанными ногтями, вцепившиеся в сумку и неприятно шевелящиеся, словно опарыши…

Матильда выглядела гораздо лучше. Но внешность ведь не главное, главное – карты? Карте место!

– Добрый день, Семен Семенович, Мария Ивановна.

– Мотенька! – возопила означенная Мария Ивановна.

– Попрошу без эмоций! – рявкнул Семен Семенович, догадываясь, что ничего толкового он не услышит. – Матильда Германовна, присаживайтесь.

– Благодарю.

Аристократы не разваливаются на стуле всем организмом. Они присаживаются с выпрямленной спиной, примерно на половину сиденья. Сумка занимает свое место на спинке стула, руки спокойно лежат на коленях, голова чуть склонена набок, на лице внимание и сосредоточенность.

– На вас тут заявление поступило.

Молчание. Только молчание.

– Мария Ивановна Домашкина жалуется, что вы ее не пускаете домой…

Малена молчала. Пусть выговорятся.

– На жилплощадь, которая после смерти ее матери должна принадлежать ей. И еще не поздно вступить в наследство. Вы можете что-то сказать по этому поводу?

– Разумеется, Семен Семенович. На момент смерти у моей бабушки не было никакого имущества, соответственно, ее дочь ничего не наследует. Более того, я не понимаю, что нужно этой женщине на моей жилплощади.

– Как – не было?! – возмущенно возопила Мария Ивановна. – Да у мамы всю жизнь была квартира, вот эта самая! И дача у нее была, и гараж…

Малена слушала с выражением вежливого интереса. Потом протянула руку за сумкой.

– Прошу приобщить к делу.

И выложила на стол документы.

– Дарственные. На все вышеперечисленное. Договор ренты. Это копии, но заверенные.

Семен Семенович пробежал глазами документы.

Мария Ивановна глотала воздух, как будто он внезапно закончился в кабинете. Или – не внезапно?

«Не дай бог, я в нее пойду», – вздохнула Матильда.

«Ты – уже не пойдешь, – утешила подругу Малена. – Молись за детей».

Матильда представила, что ее ребенок станет вот таким… и девушку реально затрясло.

«Ни за что! Сама пришибу! И будет это ударом милосердия!»

Малена ответить не успела. Читал Семен Семенович быстро.

– Ну, что я могу сказать? Мария Ивановна, судя по документам, претендовать вы ни на что не можете. Ваша мать, Майя Алексеевна Домашкина, подарила все своей внучке. Можно, конечно, подавать в суд, дело ваше…

– Как – подарила?!

Толстые пальцы выхватили бумаги, тетка – девушка органически не могла воспринимать ее матерью – вчиталась, нещадно мусоля указательный палец…

6
{"b":"632705","o":1}