Она красивым жестом сбросила плащ на дорогу, оставшись в глухом черном платье. Пошито оно было так, что совершенно не стесняло движений, а еще правильно развевалось, создавая иллюзию черных крыльев. Особенно в темноте.
Много секретов было у этого платья. Главное – держаться подальше от костра, мало ли… попадешь так лоскутком, вспыхнешь…
Неприятно будет.
Один раз с Лэ Стиорта так и получилось. Но сейчас она не могла себе позволить проколов. А потому…
Один проход, так, чтобы принц побледнел еще больше. И встать с другой стороны от него, у костра.
– Великая! Мать ночи, царица Тьмы. Повелительница дорог, взываю к тебе!
Лэ Стиорта красивым жестом простерла руки над костром. Пламя изменило свой цвет на мертвенно-зеленый. Ненадолго, но Найджелу и того хватило, чтобы шарахнуться.
Матильда бы фыркнула: «Профанация». Уж что-что, а химию она в школе учила. Но ее тут не было, и принц верил, по морде видно.
– Услышь меня! Дай силу моему голосу, напитай травы своим соком! Да свершится по моему слову, да будет исполнена Твоя воля, воля той, что выше Иных…
Пламя поменяло свой цвет на фиолетовый, потом опять на зеленый[4].
Лэ арраша ассе шен!
Шарра таррше асса хен!
Вирен лэрша ин саввир!
Тасса ранше дер ханнир!!!
Лэ Стиорта закончила заклинание.
Пламя сменило свой цвет с зеленого на малиновый, вспыхнуло что есть силы, по лесу пронесся тоскливый волчий вой, а потом в руке у колдуньи, словно из воздуха, материализовался флакон синего стекла.
– Благодарю тебя, Госпожа!
Костер опять взметнулся зеленым.
Лэ Стиорта, откровенно жуткая в этом пламени, протянула принцу флакон.
– Возьми, господин. Мать ночи ответила на твою просьбу. Подливай по три капли в день, и через месяц увидишь результат.
Найджел протянул дрожащую руку, и колдунья вложила в нее склянку.
– Деньги!
Принц кое-как отцепил от пояса кошелек. По лесу пронесся волчий вой, в этот раз еще сильнее, еще злее…
– Ее слуги пришли. Они зовут.
Найджел вздрогнул.
– Уходи, господин. Я останусь, чтобы ты смог уйти…
В руку Найджела ткнулись поводья. Он судорожно сжал их, вскочил на коня – и что есть силы ударил его каблуками по бокам.
Бедное животное заржало и взяло с места в карьер. Миг – и только пыль столбом на дороге.
Лэ Стиорта откинула назад голову и расхохоталась.
– Отойди от костра. Нанюхаешься. – Вереш был спокоен и хмур.
Лэ Стиорта послушалась, но продолжала посмеиваться.
– Ты видел, как он дрожал? А как пятился?
Вереш умело затаптывал пламя.
– Да уж…
Лэ Стиорта вытащила из ноздрей кусочки корпии, пропитанной маслом. Не просто так костерок был разведен, и не простые травы в него полетели. А кое-что дурманящее, снижающее критичность восприятия.
Чтобы не нанюхаться, приходилось принимать меры.
Жрица не может быть пьяной, хохочущей, терять координацию… она должна быть жуткой и величественной. Вот и приходится соответствовать.
Верешу – прятаться в темноте и выть.
Лэ Стиорта – доставать кроликов из шляпы, то есть сыпать в костер химикаты и пользоваться потайными карманами.
Ловкость рук и никакого мошенничества. Так-то! И пусть дураки верят. Пусть их…
– Заклинание получилось очень душевным, – ухмыльнулся Вереш.
Он тоже знал язык степняков. Это знать им брезговала, а Лэ Стиорта учила в свое время, от матери, и ее друг тоже учил. Мало ли…
Позволь побыть с тобой наедине.
К твоим губам прижаться.
Не расставаться больше никогда.
Навек с тобой одной душой остаться.
Страшное заклинание, не правда ли?
Хозяин Интары Сиарошт любил поэзию. И читал ее иногда… в процессе. Вот и запомнилось.
– Может, здесь переночуем? – предложила Лэ Стиорта. – Не хочу сейчас в город…
Вереш улыбнулся подруге.
– Ты сходи умойся. Тут ручей недалеко. А я пока нормальный костерок разведу, да и одеяла у меня с собой, и корзинка с едой…
– Вереш – ты чудо! Я тебя обожаю!
Лэ Стиорта удалилась в темноту, умываться. Вереш проводил ее взглядом и вздохнул.
– Но не любишь, Ласти. Пока еще ты любишь другого… пока. Что ж, я подожду. Я терпеливый. Все равно ты моя будешь.
И принялся обустраивать стоянку. Надо ведь позаботиться о любимой.
Заодно и кошелек сунул в карман… тяжеленький.
Это хорошо, деньги им нужны. Определенно.
Потом он отсыплет чуточку, а остальное отдаст Ласти. И – нет. Он не ворует. Он все отдаст любимой, когда придет время. А пока – вот так.
Больше никто этой ночью не вспоминал о Найджеле.
* * *
Его высочество рухнул на кровать как подкошенный.
Жуть жуткая!
Кошмар!
Принцу было страшно, очень страшно. Он никогда не видел такого… с кем же он связался?
Но ночь осталась за окнами, а в покоях было спокойно и привычно. Вино опять же помогло, и Найджел уже без страха достал из кармана склянку, вгляделся.
Самая обычная темная жидкость. Острый пряный запах.
Травы? Или…
Страшно.
Найджелу было страшно, но снявши голову – мечтают о короне. А он мечтал. И точно знал, что завтра подольет отцу первые три капли зелья. Сам подольет, никому не доверит.
Все равно душу губить, так пусть хоть корона его будет. И Аллодия.
И вообще, отец сам виноват…
Найджел так и забылся пьяным сном, не выпуская из рук заветного пузырька, в котором плескалось его будущее.
Балы, красавицы, роскошь, преклонение, власть…
И все это будет его. Уже скоро, очень скоро…
Неподалеку от крепости Ланрон, северо-запад Аллодии
Каждый рыбак знает – ловить надо на рассвете. Но сома, к примеру, ловить надо ночью. И чем глуше, тем лучше, он крупнее будет.
А чтобы ловить ночью…
Встать надо к полуночи, собраться, лучше с вечера, уложить все в лодку-плоскодонку, а как все в доме уснут, выпить чашку горького травяного взвара, ну и к Интаре.
Подождать по дороге друга, с которым уговорились пойти таскать сомиков, крепко поручкаться – как взрослые, да и взрослые уже, чай, десять-то каждому есть… ну… почти есть! Сесть в лодку, оттолкнуться веслом – и туда, где с вечера заботливо разбросали приваду. И разбрасывали уж несколько дней подряд. Далековато, конечно, от деревни, а что делать, если сомики водятся только в Натаньиной заводи? А это два часа вверх против течения… пешком-то все четыре топать, как бы не больше. А обратно до Ухаровки Интара донесет…
Обратно, конечно, не раньше полудня, но ежели с уловом придут, то матери и ругаться не будут. Всем известно, что сомик – рыбка вкусная и для детей пользительная, болеет малышня потом меньше…
– Слышь, Мих, а что это там?
Симар и Мих дружили давненько, с детства, рыбачили вместе, проказничали вместе и удачно дополняли друг друга.
Высокий худой Сим, который всегда готов был на любую шалость и проказу, и обстоятельный толстенький Мих, который не соглашался ни на что, не просчитав последствий.
Вот и сейчас, с рыбалкой, идея была Сима, воплощение – Миха. Удочки – Сима. Плоскодонку нашел Мих.
Сим был повыше, зрение у него было получше, ну и… первым замечал все интересное тоже он. Мих вгляделся туда, куда тыкал грязноватым пальцем Сим.
Сначала мальчишка даже и не понял, что видит.
Звезды? Так низко? Так много? Непонятно…
А потом…
Темнота, да… Но это мальчишки на реке и в темноте, а эти…
Степняки и не скрывались. Сорок тысяч. Кто может им противостоять? Здесь? Аллодийская кавалерия – да, но не ночью ведь? Не в темноте?
А мальчишек они просто не увидели.
Степняки расположились как раз неподалеку от той самой Натаньиной заводи с сомами – по преданию, некая девица Натаня в ней утопилась, спасаясь то ли от свадьбы с нелюбимым, то ли боясь травить плод, с той поры сомы-то в заводи и появились. И видно их с воды было просто отлично. Мальчишки замерли.
