Не найдя ничего такого, что вызвало бы у него подозрения, Гортер наконец облегчённо вздохнул. Немного погодя, он подошёл к окну, снял с его щеколды кусок проволоки, которым туго стянул эту щеколду ещё вчера, и открыл окно настежь так, чтобы лёгкий весенний воздух мог свободно гулять по всей каюте. Затем Гортер скинул с правого плеча на руку свой рюкзак и колчан и осторожно положил их себе под ноги. Отстегнув крепление на доспехе, следопыт привычным движением снял также и свой лук, после чего опустился на колени сам перед всей своей поклажей.
Утреннее солнце весело играло на лице Гортера яркими лучами, временами заглядывая ему прямо в глаза. Речная прохлада мягко ложилась на его руки, и пока следопыт возился с разными ремешками и карманами своего рюкзака, то как-то неожиданно для себя вдруг вспомнил времена одного далёкого детства, принадлежавшего, как казалось ему сейчас, уже совершенно другому человеку.
Кружащее и беспечное это детство будто заигрывало с ним, переливаясь в солнечных бликах, отражаясь в каплях тумана и струясь по речным волнам. Та жизнь никогда не казалась ему легче или проще. Она всегда имела свои заботы, радовала и огорчала так, как могла радовать и огорчать только жизнь. Это была пора постоянного поиска своих дорог… и постоянного поиска своих неизбежных ошибок.
В детстве Горт часто попадал на кулаки из-за того, что всегда держался поодаль от остальной деревенской ребятни и почти всегда молчал. Частенько на пару дней, а то и на целую неделю он сбегал жить на лесные озёра, где у него была построена просторная и крепкая землянка. Самый первый охотничий лук и стрелы он получил ещё задолго до того, как стал отроком, от своего деда, бывшего королевского стрелка, последнего наследника долгого и древнего рода, служившего в королевской стрелецкой гвардии на протяжении восьми поколений. Правда, когда магия стала набирать силу в Сентусе, то первые реформы, связанные с ней, коснулись именно главных войск страны, и весь гвардейский гарнизон деда был распущен, так что ему пришлось снова вернуться жить в родную деревню. Ветеранского пособия, выплаченного деду, не хватало почти ни на что, поэтому его семье, как и семьям многих других отставников, приходилось искать новые пути заработка, чтобы прокормить себя и своё невеликое хозяйство. Научившись у деда мало-мальски прилично стрелять, Горт стал ходить с ним на охоту за птицей и пушным зверем, постепенно перенимая у того разные приёмы охоты.
Исходив с дедом вдоль и поперёк все леса вокруг их деревни, паренёк начал забираться в глушь, уходя за добычей всё дальше, устраивая ямы и засады на кабаньих тропах и плетя силки на куниц. Так продолжалось какое-то время, пока однажды его не загнали на дерево волки. Два дня Горт просидел в его ветвях без пищи и воды, пока волчья стая крутилась неподалёку, время от времени возвращаясь, скаля зубы и подрывая землю. Наконец под утро третьего дня парень смог улизнуть от них, воспользовавшись удачным моментом, однако вскоре стая погналась за ним по следам и почти настигла его у края леса. Обессилившее от голода и погони тело Горта нашли охотники из другой деревни и отнесли на свою охотничью делянку. Немного выходив парня, они незамедлительно отправились с ним до его дома. Такая охота обошлась отцу Горта в две лисьи шкуры и три золотых червонца, а самому Горту в двадцать ударов кнутом. Но нужда никого не жалела, и вскоре парню был вручён новый лук взамен того, что он бросил в лесу, и твёрдой отцовской рукой он снова был отправлен за ворота добывать лесного зверя.
Однажды летом в их деревню пришла очень жаркая и безветренная погода. Почти месяц солнце палило спины человеку и скоту, а на небе не появлялось ни единой тучи. На исходе этого месяца к ним заехали бродячие цыгане. На поляне близ деревенского амбара они поставили большой открытый шатёр, развернули под ним товары, а рядом устроили представление, чтобы завлечь побольше народа. Кто-то бросал по кругу разноцветные мячики, кто-то выдувал огонь и кидал ножи. Одна красивая юная цыганка ходила по канату, а недалеко от неё, в выложенном камнями круге два полуголых дрессировщика весело травили медведя. Почти с краю ото всех стоял черноусый цыган с большой золотой серьгой в ухе и зазывал народ. Он был уже в летах, громко сопел, так как был очень грузен, и от этого со стороны казался немного смешным. «Подходи, не ленись, глазом метким похвались, кто беляк1 не пожалеет, пять потом собрать сумеет!» – орал он дубовым мощным басом, немного коверкая слова. Рядом с ним бегало много ротозеев-ребятишек, но уже стояли и трое-четверо взрослых.
Вот какой-то лопоухий парень с наглой кривой улыбкой первым звякнул серебряной монетой по столу, взял у цыгана лук со стрелой, отошёл на десять широких шагов от поставленной рядом на козлы соломенной мишени, натянул тетиву и стал внимательно целиться…
«Ай-ай, молодой, близко был ты, дорогой!» – на восточный манер выкрикнул толстый цыган с явной укоризной в голосе. Стрела, пущенная пареньком, воткнулась где-то в пяти сантиметрах от центра мишени – красного кружка, нарисованного на белом льняном полотне, которым по кругу была обтянута сама мишень. Парень цокнул языком, улыбка его почти сразу сползла с лица, сменившись недобрым оскалом, и он разочарованно всучил лук подошедшему к нему цыгану. «Выходи, кто посмелей, денег лучше не жалей! – продолжал зазывать между тем толстый цыган, вынимая стрелу из мишени и кидая её вместе с луком рядом на траву. – Давай! Стреляй! Не плошай! Кто смелый, глазом верный?!»
Вскоре по левую сторону от мишени собралась небольшая толпа. В самом её конце стояли три бородатых мужика из деревенских пахарей, которые подошли совсем недавно, но уже о чём-то громко спорили между собой. Через несколько секунд один из них всё же вырвался из толпы, послав сначала двух остальных своих приятелей к черту, а затем азартно повелев им глядеть за его делами в оба глаза, довольно расторопно направился к столу, рядом с которым стоял цыган. Громко хлопнув ладонью с монетой по его поверхности, этот мужик сам поднял лук со стрелой, после чего нарочито по-хозяйски отсчитал от мишени вслух десять шагов. Друзья громко улюлюкали и подбадривали мужика, пока тот прилаживал стрелу к тетиве и кидал в их сторону недвусмысленные проклятья, намекая об их споре. Наконец мужик натянул тетиву, прицелился и выстрелил. Стрела влетела в мишень со свистом и даже вышла с другой стороны, пройдя мишень насквозь. Но оба его друга зашлись громким хохотом, а остальная толпа моментально поддержала их, когда все увидели, что стрела воткнулась ближе к краю мишени, чем к её центру. Мужик основательно выругался, подошёл обратно к цыгану и впихнул ему в руки грубовато выглядящий лук. Усатый цыган что-то ответил ему, но толпа заглушила его слова своими криками и шумом. Мужик незамедлительно вернулся обратно в толпу к своим друзьям, кидаясь в них громкими словами и сдёргивая с пояса свой фетровый кошель. И хотя цыган продолжал дальше зазывать народ, теперь его было плохо слышно.
Толпа галдела. Отовсюду слышались новые споры и решения быть следующим. Вот ещё один молодой парень через какое-то время стремглав вылетел из толпы, положил монету на стол, спокойно взял лук у цыгана и отправился стрелять. Первый его выстрел не попал в цель, но парень не унывал и, положив ещё одну монету на стол, решил испытать свою удачу во второй раз. Но и в этот раз стрела не достигла центра мишени. На смену ему уже спешил другой мальчуган лет двенадцати с белёсыми волосами и оцарапанной щекой. С деловитым, насупленным видом, но немного приоткрытым от такого большого сосредоточения ртом, он аккуратно положил монету на стол, отошёл от мишени, натянул лук под углом и принялся долго-долго выцеливать мишень. Через некоторое время пареньку стало тяжело и слабоватеньким ещё пока рукам пришлось даже ослабить тетиву, на что толпа неодобрительно откликнулась в его сторону заунывным протяжным вздохом и порицаниями. Светловолосый паренёк бросил в их сторону какой-то виноватый бессмысленный взгляд и снова попытался натянуть тетиву. Однако после первой попытки руки уже совершенно его не слушались, и выпущенная им в конце концов стрела улетела куда-то за мишень. Парень только расстроено дёрнул локтями. Толстый цыган заметил, куда упала стрела, сделал пару шагов и поднял её из травы. Паренёк же тем временем подошёл к деревянному столу с опущённой головой и положил рядом с ним лук, после чего под оклики толпы юркнул в неё и исчез за спинами других.
